Менахем Тальми - Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)

• Название: Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)
• Автор: Менахем Тальми
• Жанр: Современная проза

В нынешнем году исполнилось 80 лет со дня рождения и 60 лет с начала литературной деятельности Менахема Тальми — весьма интересного израильского прозаика, лауреата премии имени Швимера по журналистике.

Наиболее яркая проза Тальми — трилогия «Яффские картинки», первый том вышел в 1979 году и сразу привлек внимание читателей. Через год в Израиле с успехом прошел одноименный телефильм. В 1981 году увидел свет второй том «По второму кругу», также ставший бестселлером. Третий том «Яффо по кайфу. По третьему кругу» был опубликован в 1983 году «Яффские картинки» — своего рода художественно-фольклорный эпос о жителях Яффо 50–70-х, их манерах и нравах, своеобразном быте и ставшей легендарной полууголовной атмосфере, царившей в этом древнем арабском городе-порту. Язык героев — это особый местный диалект, главной отличительной чертой которого является обилие арабизмов и диалогов, наперченных сленгом, с неожиданными языковыми находками и неологизмами. Автор сознательно пренебрегает правилами нормативного иврита и допускает грамматические ошибки. Так Тальми решает лексико-художественную проблему адекватного воссоздания полукриминальной атмосферы тогдашнего Яффо и живых образов его жителей.

"Яффские рассказы" написаны на смеси иврита и палестинского диалекта разговорного арабского языка.

---

Спустя час в домике наступает тишина. Двое выходят во двор и отряхивают одежду от пыли.

— Чертова старуха! — ругается Бахубута и плюет себе под ноги.

Приятели подходят к пикапу и ставят ящик с инструментами в кузов.

— Вы дадите им вот так уйти? — спрашивает Хачура.

— Расслабься ты, — отвечает ей Салмон, — сведем счеты в конце.

Еще час сидят они на лоджии в темноте и видят: во двор входит еще кто-то.

— Поверить не могу!.. — едва сдерживается от смеха Сасон. — Это же господин Гершон, а у него обувной магазин, да к тому же он староста синагоги.

— Может, зашел помолиться, — тихонько посмеивается и Большой Салмон.

Полчаса провел господин Гершон в домике Хачуры. Светил фонариком, простукивал стены. Потом выходит наружу, плюет себе под ноги и говорит:

— Да пошла она… эта старуха!..

— Вы и ему дадите так просто уйти? — спрашивает Хачура.

— Позже с ним разберемся, — отвечает Салмон.

Жена Сасона ставит новую тарелку с орешками, наливает свежего кофе, приносит теплые бурекас. Не успели съесть бурекас, как во двор заходят еще двое, мужчина и женщина.

— Ого, поверить не могу! — тихо восклицает Сасон. — Это же отец и мать маленького Жожо.

Мать Жожо толкает дверь дома Хачуры и говорит мужу:

— Давай заходи, дверь-то не заперта.

С балкона видно, как они светят фонариком в доме, но очень скоро выходят во двор.

— Болван ты, — говорит мать маленького Жожо мужу, — говорила ведь я тебе: «Пойдем вечером», а ты свое: «Дождемся середины ночи». Пока ты ждал, здесь уже побывали.

— Ну и ну, — отвечает тот, — да это воровской квартал, пойдем домой.

— И этим вы дадите уйти просто так? — тихо спрашивает Хачура.

— Потом разберемся, — отвечает Большой Салмон.

Утром Салмон и Сасон отправляются на блошиный рынок. На углу улицы сидит Абрам-возчик, греется себе на солнышке, покуривает и смотрит на мух, что забираются его лошади под хвост.

— Свободен? — спрашивает его Салмон.

— Для Большого Салмона я всегда свободен, — отвечает тот и бросает окурок на тротуар.

— Есть для тебя большая работа, — говорит Салмон, — нужно привезти кубометр белого песка, полкуба щебня, пять мешков цемента, двадцать квадратных метров отличной керамической плитки.

— Всё это забираем в магазине Моргенштейна? — спрашивает возчик.

— Да мне всё равно где, — отвечает Большой, — главное, чтобы всё было уже сегодня.

— Так вы еще не оплатили?

— Ты всё это оплатишь, дорогой, и доставишь во двор старой Хачуры.

— Я что-то не понимаю… — бормочет Абрам.

— А ты подумай хорошенько, и всё сообразишь, — говорит Салмон и поворачивается уходить.

— Сасон, ради Б-га!… — пытается взывать к тому возчик.

— Чтобы все материалы были на месте сегодня до пяти вечера, понял? — отвечает Сасон. — И смотри не опоздай, а то в последнее время по Яффо пошла какая-то странная эпидемия: лошади мрут, повозки сгорают… В такие времена возчикам нужно быть осторожными.

Бахубуту нашли в обувном ряду — он играл в карты с рыбаком Абу Саидом. Увидев Салмона и Сасона, оба сразу встали со своих стульев:

— Добро пожаловать, уважаемые!

— Как дела, Бахубута? — спрашивает Сасон.

— Да всё по кайфу, — отвечает тот.

— Мы искали тебя вчера ночью, но никто не знал, где ты.

— Мы были на вечерушке в Ор-Ехуда[20]. А что вы меня искали?

— У тебя ведь есть кореш, у которого большой пикап, верно?

— Точно.

— Сможешь кое-что перевезти для нас? Тут недалеко.

— Да с нашим удовольствием.

— Знаешь магазин Моргенштейна?

— А, стройматериалы, сантехника, керамика? Конечно, знаю.

— Так вот поедете туда, — говорит Сасон, — и купите голубую итальянскую ванну, только чтоб была первого сорта. Еще прикупите двадцать квадратных метров керамической плитки того же цвета, что и ванна. Да не забудьте всякие хромированные трубы, краны и мыльницы. Погрузите всё это в пикап и привезете во двор старой Хачуры. Этой ночью кто-то разнес ей всю ванную комнату…

— Я что-то не понимаю… — начинает Бахубута.

— Да всё ты «по кайфу» понимаешь, — осаживает его Салмон. — В Яффо ведь всё по понятиям, не так, что ли? Развалил ванную, значит, должен без лишних слов сразу всё восстановить.

— Уважаемый Салмон, — плаксиво начинает Бахубута, — вы ведь знаете, сколько сегодня стоит итальянская ванна.

— А почему я должен это знать? — говорит Большой Салмон. — Короче: времени у вас — до пяти вечера, чтобы всё было во дворе у Хачуры.

— А мой тебе совет, — добавляет Сасон, — побыстрее двигай задницей, потому что по Яффо пошла странная эпидемия: что-то очень часто стали гореть пикапы, а водителям и их приятелям ломают кости. Так что нужно беречь себя…

— Какие люди, какая честь! — суетливо вскакивает господин Гершон, когда в его обувной магазин заходят Большой Салмон и Сасон.

— Мы искали тебя вчера ночью, ты был срочно нужен, — начинает Салмон. — Звонили тебе домой без четверти три ночи, но никто не ответил.

— Ночью?.. — напрягается господин Гершон. — А, свадьба… Да, верно… Мы с женой уезжали. Понимаете, двоюродная сестра жены, та, что живет в Хадере[21], не такая уж молодая, наконец-то вышла замуж. Ох и отплясывала же эта старая развалина с молодыми…

— Что, и в три ночи всё еще танцевали? — удивляется Салмон.

— Да только в полвторого начались танцы, а потом, пока вернулись домой… Чем я могу вам сейчас помочь?

— Слушай сюда, — говорит ему Большой, — ты староста синагоги, так, и всего несколько месяцев назад закончили ремонтировать ее здание. Сделали всё отлично, поэтому ты немного разбираешься в ремонте. Так вот, мы хотим, чтобы ты организовал ремонт одного дома — нашел бригаду, которая сделает всё: переложит трубы, поправит стены, ну и покраска, конечно.

— Да без проблем, — говорит господин Гершон. — Наймем бригаду Мизрахи, они работают очень аккуратно. Берут немного дороговато, зато качество отличное.

— Нас цена не касается, — говорит ему Салмон. — Это твоя проблема. Итак, направь их в дом старой Хачуры.

— Я что-то не понимаю…

— Брось, — усмехается Сасон. — Всё-то ты прекрасно понимаешь.

— Послушай, господин Гершон, — продолжает Большой, — вчера, когда в середине ночи вы вернулись из Хадеры со свадьбы этой… Ну, кто выходил замуж?..

— Двоюродная сестра моей жены, — упавшим голосом произносит тот, — ее зовут Брайне.

— Так вот, когда вы вернулись со свадьбы этой Брайне, а там вы, конечно, крепко приняли водки или еще чего такого, я точно не знаю, что пьют ашкеназы на своих свадьбах. И вместо того, чтобы пойти домой, вы, разумеется по ошибке, попали в дом Хачуры. Вошли, немного похозяйничали, вышли, ну, понятное дело, ведь были под градусом. Короче, чтобы не делать из этого большую проблему, ты оплачиваешь рабочих. Стройматериалы — за наш счет.

— Да где же я возьму столько денег? — начинает канючить господин Гершон. — Вы знаете, сколько берет этот пройдоха Мизрахи за один рабочий день своей бригады?

— Я полагаюсь на тебя, — говорит ему Салмон, — ведь недавно сделали основательный ремонт синагоги. Были большие пожертвования, к тому же муниципалитет и министерство по делам религий дали средства, поэтому, насколько я тебя знаю, кое-что должно было у тебя остаться…

Господин Гершон медленно краснеет.

— А если ты считаешь, что мы неправы, — подхватывает Сасон, — мы навестим уважаемого ребе и расскажем ему всю историю. Как он решит — так и будет.

— Не дай Б-г! — подскакивает на месте господин Гершон. — Зачем же по такому пустяку беспокоить уважаемого ребе?!

— Тогда чтоб утром в воскресенье[22] бригада Мизрахи была во дворе старой Хачуры, — заканчивает Сасон. — По рукам?

— Постараюсь, — вздыхает господин Гершон.

— Смотри, если в воскресенье утром мы придем к Хачуре, а рабочих не будет, мы звоним ребе, чтобы поинтересоваться, знает ли он, что…

— Да оставьте уже ребе в покое! — Гершон вытирает вспотевшее лицо. — Рабочие будут там уже в шесть утра.

— Ты посмотри, кто к нам пришел! — кричит своей жене отец маленького Жожо, открыв дверь. А стоит там не кто иной, как Большой Салмон и Сасон. Из кухни, вытирая руки, выходит жена хозяина дома и восклицает:

— Какая честь, какая честь!

Не проходит и двух минут, как накрыт стол: напитки, медовый пирог с кунжутом и коробка рахат-лукума.

— Дело обстоит так, — говорит Салмон. — Утром в воскресенье начинается большой ремонт в маленьком домике старой Хачуры. Это займет примерно неделю. После этого нужно, чтобы кто-нибудь сделал полную уборку, вымыл окна и новую плитку и чтобы пол блестел.

— Я не понимаю… — пытается вставить слово отец маленького Жожо.

— Брось, ты же не дурак, — хлопает его по спине Сасон. — Дай мне Б-г так легко дышать, как легко ты всё понимаешь.