Ли Дэн - С небес об землю

• Название: С небес об землю
• Автор: Ли Дэн
• Жанр: Фэнтези

Добыв могущественные артефакты боевой маг Клара Хюммель мечтает об окончательном искоренении Зла и установлении царства Добра в Упорядоченном. Но то, что стоит за судьбой, имеет на этот счет свое мнение. И Клара отправляется в странствия по Реальностям, увлекая за собой и других, не менее могущественных и амбициозных.

---

Тави и Ниакрис без слов направились к воинам Лесных Кантонов и набрали с запасом арбалетов на всю команду, а также большой запас стрел.

Бельт подошел к двери корчмы и вежливо постучал.

— Милейший, вы откроете сами, или дверь вынести вместе со стеной. И не надо строить из себя мышку в норке. Я же прекрасно слышу, что вы стоите за дверью.

После нескольких мгновений тишины раздался стук падающего бревна и шелест засова. Дверь отворилась, и бледный до синевы корчмарь бухнулся на колени.

— Не губите. Я не мог их ослушаться. Они бы спалили меня с корчмой, да еще и половину села. Их народишко не волнует. Главное, чтобы все их слушались. А селом больше, селом меньше — им-то какая разница.

Он осекся и пугливо огляделся.

— Не бойтесь, успокоил его Бельт. Нас никто посторонний не слышит. Так, может, вы продадите нам телегу с лошадью, и подскажете, где взять вторую?

— Да что ж куда-то идти. У меня три телеги. Забирайте, а я скажу, что силой забрали. Сейчас выведу.

Корчмарь исчез в дверном проеме. Через несколько минут ворота со скрипом отворились и корчмарь вывел со двора двух лошадей, запряженных в телеги.

— Тама я вам под сеном припас положил.

Он боязливо оглянулся.

— Благодарствую. А это тебе за службу. — Бельт протянул ему два золотых. — Этого хватит?

— Да хватило бы и одного. Спасибо, господин.

Корчмарь согнулся в поклоне.

Дорога неспешно вилась между полей, и путешественники, развалившись на телегах дали отдых натруженным ногам.

На передке первой телеги сидели Хрофт и Райна, которая прямо светилась от радости. Судя по обрывкам фраз они вспоминали давние времена, когда Райна жила в Асгарде и была Девой Битвы. Клара поражалась тому, как простой воин, а кем еще мог быть Хрофт, сумел прожить такую бездну времен. Сама она разлеглась на душистом сене и подремывала, изредка поглядывая на сидящего рядом Динтру, которого похоже что-то заботило. Он то хмурился, то уходил в себя и его взгляд становился отсутствующим. Временами Кларе казалось, что он разговаривает с кем-то, но никаких признаков мыслеречи она не могла уловить. Скорее всего, целитель просто спорил сам с собой.

Со второй телеги, которой правил Бельт, доносился оживленный разговор — похоже, Тави и Ниакрис разбирали произошедшую схватку, оценивали свои действия и строили связки для возможных схваток. «Девчонки, что с них взять. Им еще интересно звенеть железом», — усмехнулась Клара, вдруг почувствовав себя старой и умудренной опытом.

— Ну как же так, — в запальчивости повысила голос Райна. — Как же создатель веры может быть неверующим?

— Подумай сама, — ответил Хрофт. — Скажи, чем отличается верующий от неверующего?

— Верующий верит, не требуя доказательств, а неверующему все надо доказывать.

— Правильно. А скажи, создатель веры он прямо родился с новой верой?

— Нет, конечно. Какое-то время он верил в другое.

— Тоже правильно. Сначала человек верит в то, что ему внушили в детстве, когда все взрослые знают неизмеримо больше и вообще являются высшими существами, занятыми непонятной ребенку деятельностью. И ребенок подражает им, учится у них, принимает на веру их знания и опыт и, в том числе, исповедуемую ими религию. Но потом он взрослеет, и начинает задумываться над жизнью, над мироустройством, над своим местом в мире, над исповедуемой религией, над верой.

— Подожди, но ведь вера и религия — это одно и тоже.

— Да? Скажи, что по-твоему есть вера.

— Ну, я бы сказала так. Это описание мироустройства, сил и законов мира и правил поведения человека в нем.

— Хорошо, а чем тогда она отличается от знания?

— Знание требует постоянного доказательства любого утверждения. А вера не требует доказательств. Я верю, ибо это истинно. А истинно, потому что верю. Получается замкнутый круг, из которого человек не может выбраться, да?

— С точки зрения формальной логики — да. Но на самом деле в основе веры лежит способность человека воспринимать мир не только органами чувств тела, но и напрямую, своим сознанием и подсознанием, своей душой. И вот такое восприятие дает внутреннюю убежденность в истинности представляемой человеком картины мира. И эта убежденность лежит в основе веры. Я верую не потому, что это истинно, а потому, что я ощущаю, что это истинно. Есть разница?

— Но тогда получается, что человек нечто большее, чем обычно считается, что он связан с миром невидимыми нитями и может воспринимать его минуя тело?

— Так оно и есть. Жаль, что ты лишена способности видеть это. Вот и получается, что вера — это определенное виденье мира, подкрепленное внутренним убеждением в истинности этой картины. И вот создатель новой веры до определенного момента исповедовал определенную веру и не сомневался в ее истинности. Но потом появились сомнения. Он стал размышлять, более вдумчиво присматриваться к миру. И наконец понял, что на самом деле все не так. Эта картина не верна. А верна другая. И он создает новую веру.

— То есть, чтобы создать новую веру, нужно отринуть старую. Но тогда получается, что создатель новой веры с точки зрения старой — неверующий, безбожник, а с точки зрения новой веры — язычник, отринувший одну веру и принявший другую.

— Ты очень точно сформулировала. И заметь, что создатель новой веры приобрел ценный опыт. В отличие от всех остальных он понял, что вера может быть ложной. А раз это случилось один раз, то, значит, это может случиться и второй. И вряд ли он сам верит в созданную им веру. Скорее, он уверен в ней, в ее истинности. Ведь для него новая вера это не результат озарения или чьих-то горячих проповедей, а результат критического осмысления старой веры и вдумчивого изучения мира. То есть для него вера — это знание, которое он и начинает нести людям, разъясняя его, а не проповедуя.

— А в чем разница?

— В том, что разъясняя опираешься на жизненный опыт и логику, а проповедуя опираешься на риторику и простейшие эмоции. Ведь не зря любимым доводом проповедников являются фразы типа: «Уверуйте, или на вас обрушатся мор и глад». Это как раз то, чем здесь занимается инквизиция — или вы уверуете и будете нам слепо подчиняться, или мы вас сожжем на костре как еретиков. Сильный аргумент, ты не находишь?

И вот основатель находит себе учеников и разъясняет им суть новой веры, точнее — новой картины мира. Учеников единицы и можно с каждым работать индивидуально, вести длительные беседы, выстраивая доказательства и подбирая аргументы. А если есть доказательства, то это уже, согласись, не слепая вера, а именно разумный подход.

А уж потом, когда ученики освоили учение и уверовали в него, они начинают нести его в массы, проповедуя и внедряя это учение не разумными доказательствами а риторикой и собственным примером. Ведь они проповедуют при большом скоплении народа, а у толпы нет логики, а есть только примитивные инстинкты. И если люди видят, что проповедники страдают за веру, то начинают задумываться — что-то есть, раз за это идут на мучения и смерть.

А когда власти начинают гонения на новую веру, то тут уж для ее адептов наступают золотые времена. Если кого-то власти притесняют, то народ его начинает поддерживать из духа противоречия. Ведь власть притесняет и народ, а значит, носители новой веры за народ. А ведь задавить новую веру очень просто. Для этого власть просто-напросто должна игнорировать ее. Не бороться и не поддерживать. Понимаешь.

— Примерно так: горшечник сделал еще один горшок. Ну и что? Еще один человек создал свою веру. Ну и что? И тогда она быстро заглохнет, превратившись в маленькую секту, в кружок по интересам. Кто-то собирает старинные монеты, а кто-то верит в иную картину мира. Так?

— Умница. А вся трагедия власти в том, что она из популистских соображений начинает давить новую веру, притеснять ее сторонников. И тогда число последователей растет как снежный ком.

— Не поняла, причем здесь популизм.

— Власть устойчива, пока большая часть населения молчаливо соглашается с действиями власти. Ведь любая революция происходит не тогда, когда толпы людей бросаются на штурм резиденции главы государства, а когда в сознании простого человека происходит переворот. И тогда офицер приказывает солдату, а солдат говорит: «А почему это я должен подчиняться?».

Понимаешь, простой человек просто отказывается выполнять распоряжение вышестоящего. И власть рухнула. А все остальное — уже просто декорации и логическое продолжение этого переворота в сознании.

В государстве есть официальный религиозный институт, управляющий паствой и объясняющей, что власть от бога, тем самым обеспечивая стабильность общества. В новой вере они видят конкурентов и требуют от власти, чтобы та покончила с этими недобросовестными конкурентами светскими методами. Потому что бороться с ними церковными методами опасно — это требует проведения дискуссии, в которых оппоненты будут доказывать несостоятельность официальной религии. А это вызовет раскол в стане верующих. Поэтому они давят на светскую власть, и та начинает гонения, чтобы сохранить свою власть.