Лав Кэти - Клыки и воспоминания

• Название: Клыки и воспоминания
• Автор: Лав Кэти
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни. Странно. Кто бы мог подумать, что Мрачного Братца вообще интересует секс?

Но вовсе не улыбка и не его внезапно проснувшееся либидо так выбили меня из колеи. Прошлой ночью произошло что-то ужасное, что-то, заставившее моего брата нарушить собственное правило и спасти жизнь смертной. Что бы это ни было, теперь он не помнит ничего из последних двухсот лет жизни. Он так хочет Джейн, что заставляет себя забыть, что он — вампир, и возвращается в то время, когда он еще не был обращен, а наша семья — разрушена. Он ходит по квартире, словно виконт времен Регентства, и с английским акцентом говорит что-нибудь вроде: «Я вел себя как докучливый, набравшийся дуралей». Неужели мы и в самом деле когда-то так разговаривали? Так что Рис не знает, что он — вампир, и Джейн — тоже. Вот это я и называю проблемой.

Единственное, что я знаю — этой смертной удалось затронуть холодное сердце моего брата, и я, Себастьян Янг, сделаю все, что угодно, чтобы помочь ему удержать ее…

Перевод: Калле (гл. 1-14), MadLena (гл. 15-28); редактура: Viktoria (гл. 1-14), Seyadina (гл.15-28); русскоязычная обложка: sonata.

---

Это глупо. На нее напали, ее чуть не изнасиловали. Возможно, чуть не убили. А она думает о Рисе, пусть он и стал ее героем. К тому же гораздо приятнее было думать о нем, чем о том, что могло бы случиться, если бы его там не оказалось.

Может, именно поэтому он так ей понравился. Как же это называется? Синдром преклонения перед героями?

Конечно, он понравился бы любой женщине в здравом уме. Такие красивые мужчины, как Рис, не каждый день встречаются. И все же она никогда не относила себя к женщинам, которых так легко увлечь. Опять же в ее жизни не было времени влюбляться.

Она расстегнула блейзер и бросила его на кровать, скинула туфли и побрела в ванну. Ей нужен горячий душ. Может, тогда она почувствует себя нормально.

Она включила воду, затем подошла к зеркалу над раковиной. Так же, как все в комнате, оно было старым и выцветшим. Но себя Джейн видела довольно хорошо.

Нижняя губа казалась слегка припухшей от грубых поцелуев. Лицо было бледнее обычного, но в целом выглядела она удивительно нормально.

Она пригладила растрепанные волосы и почувствовала резкую боль в затылке. Осторожно ощупав затылок, она обнаружила там небольшую шишку, наверное, ударилась головой о бетонную стену, когда этот подонок душил ее. В прочем, все не так уж плохо. Могло быть гораздо хуже.

Она начала расстегивать блузку и заметила красные пятна на шее. Джейн отвернула край воротничка, чтобы рассмотреть их получше. Только раздражение, скорее всего, даже синяков не будет.

Она сняла юбку и бросила ее в комнату на кровать, туда же, куда и блейзер. Пятна, наверное, появились от того, что цепочка впилась в кожу, когда он душил ее.

Она потрогала воду и вдруг застыла. Джейн повернулась к зеркалу и вытерла капли со стекла.

Украшение пропало.

— О, нет. — Она потрогала шею, словно надеясь, что золотая цепочка все еще там, просто ее не видно. Но нет, ее не было.

Она опустилась на крышку унитаза. Слезы выступили на глазах. Вот она последняя капля. На цепочке висели обручальные кольца ее родителей, и она всегда носила ее — для нее это был особый способ как бы быть ближе к родителям.

Наверное, цепочка порвалась, когда этот тип душил ее. Она выбежала в комнату, чтобы посмотреть вокруг кровати, надеясь, что цепочка застряла в складках одежды. Ничего. Ни цепочки. Ни колец.

Она еще раз бросила взгляд в зеркало, рассматривая шею. Пятна выглядели точь-в-точь как царапины от цепочки.

Она, наверняка, упала где-то между гостиницей и баром.

Джейн на минуту замешкалась. Пожалуй, стоит подождать до утра, а потом пойти искать. Но если кольца скатились на тротуар, любой может их найти.

Она не могла ждать. Ей не хотелось больше приближаться к этому бару, но у нее не было выбора. Она должна отыскать кольца.

Джейн выключила воду и торопливо накинула на себя блузку и блейзер, сверху надела зимнюю куртку и нацепила кроссовки.

Она отперла замок и остановилась. Что, если Джоуи все еще где-то там, возле бара?

Она побежала в ванную и порылась в косметичке. Отыскав баллончик лака для волос, она сунула его в карман куртки. Не «Мэйс», конечно, но в чрезвычайных обстоятельствах сойдет.

Рис вошел в темноту аллеи. Это трусливое ничтожество все еще было там. И все еще без сознания. Рис надеялся, что ему удастся разбудить его, потому что ему хотелось, чтобы этот ублюдок испытал тот же страх, что и Джейн. Вот только его никто спасать не будет.

Рис нашел его там же, где и оставил. Тот даже не пошевелился. Рис наклонился и подхватил неподвижного мужчину за куртку, когда какой-то блеск на земле привлек его внимание. Он отпустил мужчину и, протянув руку, поднял блестящий предмет. Это была тонкая золотая цепочка. Застежка сломалась, но на тонком металле все еще висели два кольца.

Золото казалось теплым в его руке. Он поднес его к носу, уже зная, что обнаружит. Цепочка принадлежала Джейн. Он почувствовал ее запах, Рис понятия не имел, как и почему, но прикосновение к этой вещице согрело его до самых костей, словно ее объятия.

Он секунду разглядывал кольца на своей ладони. Она, что, замужем? Или была замужем? Каково это — когда кто-то столь милый и неиспорченный живет с тобой изо дня в день?

Он стиснул зубы. Стоп! Это бессмысленно. Бессмысленно задавать себе этот вопрос. Но он все равно сунул цепочку в карман.

Рис снова посмотрел на лежащего без сознания мужчину. Он схватил его, поднял с земли и тряхнул, словно тряпичную куклу, мужчина застонал, приходя в себя.

Какую-то секунду Джоуи не понимал, что происходит, а затем увидел Риса. Глаза его расширились, он открыл рот, чтобы заговорить, или, скорее, закричать.

Рис развернулся и с силой прижал мужчину к бетонной стене. Тот застонал.

— Ну и каково это — попробовать на вкус свое же лекарство, мой друг?

— Ч… что ты такое?

Рис улыбнулся, зная, что широкая улыбка полностью откроет его длинные, очень острые клыки.

— Я — тот, кто собирается приблизить твой приезд в ад.

Рис рванул Джоуи на себя и вонзил зубы в шею бывшего заключенного. Кровь текла по его жилам, но Рис не чувствовал ее вкуса или запаха. Он думал о сладком аромате Джейн и этих невинных зеленых глазах. Он думал о нежности ее прикосновений и о своем желании.

Несколько секунд трус пытался сопротивляться, а затем обмяк.

Рис не убивал смертных, от которых кормился. Даже несмотря на то, что в качестве пищи всегда выбирал преступников и извращенцев, он не считал, что у него, по сути, такого же чудовища, было право судить их.

Сегодня однако он собирался забыть об этом своем убеждении.

Но в последний момент, когда сердце мужчины готово было остановиться, он все же оторвался от него. Несмотря на ярость, которую тот разбудил в нем, осмелившись причинить вред столь невинному существу, как Джейн, Рис не мог убить его.

Он бросил мерзавца на землю и отступил на шаг. Рис вытер тыльной стороной ладони губы, этот тип был ему противен, он сам был себе противен.

— Кого я вижу? Ну что за комедия?

Спокойный, приятный голос заставил Риса вздрогнуть. Он развернулся. Только вампир мог незаметно подобраться к вампиру.

— Привет, Рис.

Какое-то мгновение Рис не мог произнести ни слова. Не мог. Шок смешивался с теплом крови, бегущей по его венам.

— Кристиан? — Он знал, что смотрит на своего брата, но не мог в это поверить. Он не видел своего среднего брата больше… больше сотни лет.

— Да.

Рис шагнул к нему, собираясь крепко обнять, но слова брата остановили его.

— Все еще не можешь убивать, да? По крайней мере, не жалких смертных.

Рис нахмурился, руки его упали.

— Что?

Кристиан подошел к лежащему без сознания мужчине, посмотрел на него, и легкая тень отвращения скользнула по его губам, затем он повернулся к Рису.

— Я просто пришел сказать тебе то, что, наверняка, тебя обрадует. Лила мертва.

Риса это не обрадовало. Он ненавидел Лилу, но знал, как ее смерть скажется на Кристиане. Кристиан любил вампирессу всем своим существом. Если вампиры вообще могли любить.

— Кристиан, мне жаль.

Его брат сухо усмехнулся.

— Неужели? Жаль?

— Ммм. — Кристиан кивнул, медленно обходя Риса кругом. — И ты знал, что я чувствую к ней, когда шел к ней в постель. Ты знал, что я чувствую, когда позволил ей обратить тебя. Я даже думаю, ты знал, что я чувствую, когда высасывал из нее силы, пока она не слетела в катушек — не сошла с ума от того, что слишком часто оказывалась на грани жизни и смерти.

Рису очень хотелось сказать, что едва ли в том, что Лила имела склонность к этакой вампирской версии аутоэротизма, была его вина. Но это замечание лишь сделает больно Кристиану и убедит его в том, что Рис в самом деле хотел Лилу. Он хотел ее лишь однажды. После же он понял, что она такое — жадная, эгоистичная, жестокая вампирша.

Он попытался заставить Кристиана понять, что все, что он сделал, он сделал, чтобы заставить ее заплатить за боль, которую она причинила его семье, за то, что прокляла их. Лила должна была поплатиться.

Кристиан так и не поверил ему. Но Рис чувствовал необходимость объясниться еще раз. Потому что поступить иначе было все равно что признать, что Кристиан был прав.

— Кристиан, я никогда не хотел причинить тебе боль. Я хотел наказать Лилу — за тебя, Себастьяна и особенно за Элизабет. За то, что она разрушила нашу семью.

— Да, ты так говорил.

— Это правда.

— Нет, правда в том, что Элизабет была слишком слаба, чтобы обратиться.

Рис не мог поверить, что Кристиан купился на ложь Лилы. Лила убила их младшую сестру просто из ненависти и злости, потому что не могла получить то, что хотела, — Риса.

— Можешь верить, во что хочешь, Крис. Но я говорю тебе правду. И всегда говорил.

Кристиан обошел Риса и остановился прямо перед ним.

— Что ж, полагаю, теперь это неважно. Лила умерла.