Антон Санченко - Вызывной канал

• Название: Вызывной канал
• Автор: Антон Санченко
• Издательство: Пересвет
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2003
• ISBN: 966-7505-38-3

Большинство рассказов из этой книги можно найти в сети. Однажды один из них даже выиграл конкурс сетевой литературы "Тенета-2002". В книге они лишь собраны под одной обложкой и сопровождаются предисловием Виктора Сильченко и словариком морских терминов. То есть — на любителя бумажных носителей.

После выхода книги из печати были замечены следующие особенности:

* У неё ужасно пачкающаяся обложка, которую необходимо сразу же чем-то обернуть. Полиграфисты слишком буквально восприняли желание автора отобразить пачку "Беломора".

* Она на скобочках и не рассыплется после первого прочтения.

* Она заставляла безудержно смеяться заключённых в камере херсонской тюрьмы капитанов, которые ожидали суда за совершенную аварию на транспорте.

* У женщин, которые неосторожно начинали читать рассказ "Херсон-Батуми" с поставленным на огонь чайником, чайники выкипали сгорали, даже если были со свистками.

* Один её экземпляр обошел вокруг мыса Доброй Надежды.

* Она писалась около десяти лет действующим моряком, а не филологом.

* Карта на обложке — не в проекции Меркатора, и запрещено использовать её для навигации, хотя у моряков и бытует поговорка "идём по пачке Беломора".

---

В воде траловый мешок станет надуваться встречным потоком, разинет свою хищную пасть, и — берегись рыба! Бойся хек, ледяшка, клыкач и ставридка! Спасайся — мы идем!

И дюжим тральцам не будет времени глянуть в гору, а рыбцех, в котором потрошат и разделывают шкерочным ножом тонны рыбы, пропустит через себя всех, кто только есть на нашем суденышке, невзирая на табель о рангах, за исключением доктора, радиста и капитана.

Это все после.

А сейчас еще мирно спят в своих койках матросы и мотористы, и никто среди ночи не дергает их на подвахту разделывать сардину и скумбрию, а трал зеленой копной лежит в «кармане», пахнет рыбой прошлого рейса, и дает приют дикой аденской кошке. Кошка не идет в руки, но все же позволяет нашему старпому приносить ей в мисочке остатки нашего ужина.

— Ну и потребляет же она у Вас, Петрович, — деланно ворчит боцман, бросая кости в шеш-беш, к которому моряки питают почему-то особое пристрастие.

— Вот был у меня дома бегемот (карликовый, конечно), так тот и то меньше ел, — продолжает боцман, а тральцы-молодцы принимаются хохотать богатырскими своими басами.

А может?.. И как я раньше не догадался?

Негритенок был там. Он спал, схоронившись за тралом, сладко посапывая своим черным носиком. И весь он был черным, как ночь. И не удивительно, что я сразу его не заметил. В ногах у него, свернувшись калачиком, помурлыкивала кошка-бегемот, по-братски делившая с ним свой законный ужин, а сверчок-невидимка старательно выводил свои трели — пел негритенку колыбельную.

Негритенок спал, и во сне улыбался дальним странам, в которых живут смешные белые и желтые люди. Кто хуже, кто лучше — кто как. Странам вечного лета, как на его родине, и землям, где ночь длится полугодие, а зима — еще дольше.

Это все были очень разные страны, со своими особыми обычаями и нравами. Такими особыми, что человеку со стороны сразу и не понять их разумности и справедливости. Так и должно быть. Слишком уж все мы — люди — разные.

Но почему тогда так одинаково сбегают со случайным судном мальчики таких разных народов?

И считают, что любой корабль обязательно идет в их Америку, которую еще нужно открыть, потому что никто другой за тебя этого не сделает, будь он хоть Лейвом Эриксоном и Христофором Колумбом в одном лице. А вы сами разве ни разу не мечтали о подобном бегстве от непонятных учебников, домашних заданий и неудов по поведению?

Так вот, моряки — это люди, мальчишеские мечты которых сбылись. Вам никогда не доводилось видеть хозяина агентирующей фирмы в Триесте с годовым доходом 100 килобаксов, готового выпрыгнуть из своего костюма от Версаче от лютой тоски и зависти к нищему советскому капитану в плохо сшитом форменном кителе? Мальчишки не мечтают заработать сто килобаксов в год. Мечтают подержаться за дерево штурвала или румпеля. Баксы люди выдумали не так уж давно. А рули и румпели — еще в доисторические времена. И кстати где-то здесь, рядышком, на Мадагаскаре.

Может все-таки мы, мужчины, не такие уж безнадежно разные, и кергеленский француз-зимовщик в детстве видел те же сны, что и я, советский рыбак, стоящий у закрытых ворот слипа, уходящего в Индийский океан?

Негритенок спал, и я не стал тревожить его сон. Я пошел в радиорубку к начальнику, узнать, что же было с моим Максимкой дальше.

Начальник освободился лишь после нуля: пока локатор до ума довел, пока циркуляр с киевского радиоцентра принял.

— А, Максимка? Да понимаешь, какая с ним история вышла… Мало того, что какой-то кабинетный адмирал нам Момбасу портом захода выбрал. Валюту на нас решил экономить. Нам от Момбасы до промысла — ого-го-го сколько бежать. План горит, каждые сутки на вес золота, а тут — возвращаться надо. Не за борт же его. Вернулись, а его принимать обратно не хотят: он, ко всему, еще и подданным Танзании оказался. Ты бы посмотрел на кэпа — командный голос потерял.

Негритенок спал, и ни о чем не догадывался. Утром боцман, потеряющий от такого подарка дар матерной речи, вытащит его из убежища-трала на свет божий, и все, даже невозмутимый капитан, забегают вокруг него, хватаясь за головы. А начальника замучают цифирью радиограмм в инстанции.

Потом, уже снова в Момбасе, поостынут, посмеются над собой даже. Конечно — пять потерянных суток, пять потерянных очень длинных валютных рублей на брата, но ведь не воротишь.

И будут шутить с ним, говоря на своем рыкающем языке, по-королевски накормят на дорожку, но все же спишут.

— Это ж надо! Такэ малэ, а уже — подданный Танзании!

Я стоял у ворот уходящего в Индийский океан слипа.

Вода за кормой вспучивалась, вскипала под ударами лопастей гребного винта, и стелилась кильватерным следом, теряющимся в ночи.

Мой мир бежал навстречу промыслу своим восьмиузловым ходом.

Я уже был необходимой частью этого мира, без которой нельзя.

И думал, что именно он — моя Америка, которую еще открывать и открывать.

И не надо мне ни экзотики, ни акул, ни пиратов. Это — для мальчишек и авантюристов. Всегда лучше просто вернуться в порт с удовлетворением от хорошо исполненного и оплаченного честного тяжелого мужского дела.

И все-таки мне было жаль, что в этом мире не нашлось места еще для одного странника, Максимки из Момбасы.

Так жаль, что я даже забыл свою страшную клятву и пошел писать свой рассказ о мальчике, которого никогда не видел своими глазами.

От автора:

Когда я, по прошествии многих лет, показал этот рассказ тому начальнику радиостанции, он заверил, что все эти принципы про вахтенные журналы выдумали неграмотные судоводители. Лично он, начальник, фиксировал в журнал только то, что слышал. И ничуть об этом не жалеет. Он уверяет, что только он видел моряков настоящими, и просто сохранял тайну радиосвязи.

РТМ «Кара-Даг»/EWVW — завод "Ленинская Кузница", Киев.

Ноябрь 1986, - Ноябрь 2000

ЭПИЛОГ 2000

(Из ненаписанного)

Рассказ вот так вот сразу в лоб должен начинаться с:

— Выбора нет.

Дело должно происходить в Турции. Выберите сами свой любимый турецкий порт из не очень больших. Что-нибудь вроде Эрегли или Текирдага. Чтобы столики пивной одной ножкой свисали прямо над гаванью. Пиво обязательно должно быть «Эфес Пилзен». Все прочее — по обычаям порта.

И вот между первым и вторым бокалом и должно прозвучать это:

— Выбора у нас все равно нет.

И сразу же — возражение. Дескать, всегда есть. Нелегалов в случае чего можно выбрасывать за борт, а можно — сидеть. В случае чего. И это тоже выбор. Такой вот Максимка из Юго-Восточной Азии.

Спорить должны два нетурка, и не по-турецки, без излишней приторной вежливости.

Да какой же в красную армию выбор, если за восемь месяцев не плачено, а теперь вот ставят перед фактом?

А выбор простой — нагнуть и поставить перед фактом их. Триста долларов — всегда триста долларов. На двоих хватит. Предлагается голосовать. Ногами.

Документы? Пусть засунут сименс бук себе в ватер-шпигат. Не зря недосыпал-недоедал, а общегражданский паспорт оформил. Дипломы? В тюрьме диплом не нужен.

Нужно просто пересидеть отход. Шуметь никто не будет. Не в том они положении, чтобы полицию на уши ставить. До Стамбула два часа на автобусе. Из Стамбула на Николаев каждый четверг отходит «Гепанис». Папой на нем — оба знают кто. Неужто Алексеевич в тяжелой турецкой неволе любимого старпома бросит?

И по репликам должно быть понятно, что автором плана является как раз не старпом, а вполне безответственный член команды.

Собственно, на этом рассказ можно заканчивать. Можно было бы еще долго рассказывать, почему не прокатили другие варианты, и кто громче всех орал, а как дошло до дела… Но по-моему — это лишнее.

Рассказ задумывался коротким, как приговор, а не долгим, как срок в четыре года два месяца.

Они просто допьют свое пиво и разойдутся как в море корабли. Навсегда.

Один пойдет снимать комнату в трех звездах с бетонным полом, кося под норвежского туриста, а другой — руководить погрузкой негров на итальянские плантации.

Это непередаваемое и ни с чем не сравнимое чувство — сидеть у открытого окна, потягивать ракию и тупо ждать, когда уйдет в море твой пароход.

Хочу предупредить, что это просто рассказ. Свое право поучать и умничать автор честно заработал, по запарке засунув руку под двухтонную крышку трюма, месяцем ранее описываемых событий. Списан, рассчитан и не посажен.

Серега отсидел на Сицилии, в Каладоне, на восемь месяцев меньше капитана, тоже херсонского.

На фоне «Тайгера» и «Кобе Квин» его возвращения не заметил даже отдел консульской поддержки МЗС.