Юн Эво - Солнце — крутой бог

• Название: Солнце — крутой бог
• Автор: Юн Эво
• Издательство: Издательский дом "Самокат"
• Жанр: Детская проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91759-005-9

«Солнце — крутой бог» — роман известного норвежского писателя Юна Эво, который с иронией и уважением пишет о старых как мир и вечно новых проблемах взрослеющего человека. Перед нами дневник подростка, шестнадцатилетнего Адама, который каждое утро влезает на крышу элеватора, чтобы приветствовать Солнце, заключившее с ним договор. В обмен на ежедневное приветствие Солнце обещает помочь исполнить самую заветную мечту Адама — перестать быть ребенком.

«Солнце — крутой бог» — роман, открывающий трилогию о шестнадцатилетнем Адаме Хальверсоне, который мечтает стать взрослым и всеми силами пытается разобраться в мире и самом себе. Вся серия романов, в том числе и «Солнце — крутой бог», была переведена на немецкий, датский, шведский и голландский языки и получила множество литературных премий.

Книга издана при финансовой поддержке норвежского фонда NORLA (Норвежская литература за рубежом)

---

Я, Адам Дурак, отдаю ей сердце и вручаю свою судьбу.

По крайней мере, в письме.

До сих пор при мысли о Каролине у меня покалывает в груди, но это терпимо.

Ведь сердце нового Адама защищено теперь черепашьим панцирем. Душа в замше и сердце в панцире. Я готов ко всему.

У Солнца сегодня свои планы. Оно тоже решило отдохнуть в выходные. Сегодня оно осыпало небо легкими облаками и изображает из себя рождественского ниссе, то прячась, то выезжая в своих санях из-за облака, похожего на оленя Пера Гюнта, но тут же снова скрывается за облаком, похожим на «Черепашек ниндзя». Прогноз обещал, что жара немного спадет, и это заметно.

— Ну, ты доволен? — спрашивает меня Солнце.

— Не жалуюсь, — отвечаю я.

— Стал взрослым?

— Взрослею понемногу. Я это чувствую, — отвечаю я и понимаю, что стал равнодушным к мелким шпилькам всех Каролин в мире.

Уже подписав письмо, я вспомнил одну важную вещь. И добавляю P.S., в котором прошу подробного ответа. Важны все даже самые мелкие детали. Нужно расставить все точки над i.

Адрес я пишу так: Каролине Венере Мадонне Памеле Гюндерсен. Из-за чего, очевидно, и сегодня получаю десять баллов по шкале ребячества. Письмо я посылаю без марки. Пусть раскошелится, чтобы прочитать весь этот бред.

У меня есть своя постоянная скамья на Улаф Рюес Пласс. Разумеется, сегодня она занята. Поэтому я сижу спиной к Солнцу и лицом к Турвалд Мейерс-гате вместо того, чтобы смотреть на Марквейен.

Потом уже я допер, что это было неспроста. Ясно, что Солнце дергало за свои нити. Мой главный крутой бог.

Но это я сообразил гораздо позже. А пока что я проклинаю мужика, который удобно расположился на моей скамейке и, похоже, не намерен уходить с нее по доброй воле. Вокруг валяется не меньше трех сотен бычков. Как ни странно, рядом с ним на скамейке лежит плащ. У мужика густые черные волосы, отдающие в синеву. Он не улыбается, но не видно, чтобы он был чем-то удручен. Как и не видно, чтобы он кого-то ждал или ему было скучно. Сидит себе и сидит. Точно монумент, установленный на века. Я понимаю, что любимая скамейка для меня на сегодня потеряна, и мне придется расположиться с другой стороны фонтана.

И именно потому, что я сижу на новом месте и вид отсюда для меня непривычный, я начинаю обращать внимание на всех хорошеньких девушек. Это я-то, поклявшийся, что больше не буду глазеть на них, открыв рот и пуская слюни, как все парни!

Тем не менее я все-таки на них глазею.

На своих ровесниц, в которых еще проглядывает детство. Как и во мне самом. Но и они тоже прилагают все силы, чтобы немного подрасти каждый день. Мне они все кажутся красивыми.

На двадцатилетних девушек, уже взрослых, но все-таки еще не совсем. Они тоже очень красивые.

Глазею на взрослых девушек и понимаю, до чего они хороши.

Я глазею даже на девушек, которых назвал бы дамами, потому что по возрасту они приближаются к моей мамаше. И они тоже красивы.

И я думаю, Братья & Сестры, я думаю, что, может, одна из этих девушек влюбится в меня в ближайший же час.

Одна из этих красивых девушек.

Не знаю, кто посылает мне такие мысли. Может, Солнце? А может, Луна? Или это я сам? Новый Адам?

И это далеко не детские мысли. Ведь если бы я был прежним, я бы пускал слюни, ерзал от возбуждения и думал только о сиськах и задницах. Но теперь я думаю о девушках.

О девушках в целом.

Обо всех девушках.

Обо всех красивых девушках.

И поскольку я сижу сегодня на новой скамейке, я вижу, как она плавно въезжает в парк со стороны Турвалд Мейерс-гате. Эй, красотка!.. Она высится над всеми прохожими, течет над ними, как волна. Но ее вид напоминает мне не ленивую зыбь. А капризные буруны. Резкие порывы ветра. Маленькую бурю.

Я понимаю, что ее рост и скорость объясняются роликовыми коньками. Она движется быстро и уверенно, я, собственно, вижу ее всего несколько секунд, и она проносится мимо, скрываясь у меня за спиной. Я быстро оборачиваюсь, пытаясь запечатлеть в памяти ее образ. На ней шорты защитного цвета. Майка под камуфляж. Защитные набивки на локтях и коленях, но шлема на голове нет. Он висит на шнурке и бьется о ее спину. Светло-русые волосы подстрижены ежиком, и солнечные очки делают ее глаза похожими на глаза насекомых.

И я чувствую, что мне хочется куда-нибудь сходить с ней. Вот для нее я с радостью приготовил бы обед. И уж точно не бифштекс…

Я знаю, что с ней я мог бы проговорить целый вечер.

Эй, красотка!..

Я гляжу на нее девятнадцать секунд, и она исчезает.

И that’s all [11].

Но большего и не требуется, чтобы увидеть, что это красивая девчонка.

По-настоящему красивая.

Вот бы с ней познакомиться!

Но сказочное мгновение мелькнуло и скрылось.

У меня было всего девятнадцать секунд.

Мне не верится, что я видел ее на самом деле. Чертыхаясь на свою медлительность, я вскакиваю со скамьи. И мчусь по направлению к центру. Я бегу так, что сердце чуть не выпрыгивает из груди. Далеко впереди я вижу, как она катит на своих роликах.

У меня нет ни надежды, ни возможности. Я не в силах сократить расстояние между нами. Наоборот, оно только увеличивается.

Эй, красотка!

Черт! А мне так хотелось рассказывать ей весь вечер обо всем интересном, что я знаю! Например, если сложить все числа от единицы до ста, получится пять тысяч пятьдесят. Что почти все грабежи банков случаются в одни и те же дни недели. Что средний американец съедает за свою жизнь двадцать восемь свиней и двадцать пять кило шоколада. Что гамбургеры были придуманы в 1900 году. И что в месяце, который начинается с воскресенья, 13 число всегда приходится на пятницу.

Можно подумать, что именно теперешний июль содержит этот неудачный день. Но это не так. Несмотря на то, что я упустил эту девчонку.

Когда я возвращаюсь в парк, чувак, сидевший на моей скамье, уже ушел. Но теперь-то, Братья & Сестры, я знаю, что в том был особый смысл. В том, что я сидел там, где сидел. Я должен был увидеть всех красивых девушек, и я должен был убедиться, что они красивы. Я должен был убедиться, что на свете есть и другие девушки, кроме этой дуры Каролины.

Каролина…

Я повторяю это имя и ничего не чувствую.

Меня оно больше не волнует.

Ни капельки.

Мой черепаший панцирь оказался весьма полезным.

Или я ничего не чувствую к Каролине, потому что видел ту девчонку?

Или это признак того, что с моей головой, телом, ребячеством и вообще всем, что так раздражало меня в последнее время, происходит нечто необычное?

Как бы то ни было, я поступаю так, как поступил бы каждый добропорядочный американец, Я покупаю гору шоколада и отправляюсь домой. Там я устраиваюсь на балконе и кайфую. Вспоминаю, что у меня вдруг образовалась уйма времени. И собираюсь использовать его на что-нибудь разумное. Мое внимание сосредоточено на том, чтобы расти. Я не беру книги. Не пробую новую компьютерную игру. И даже не заглядываю в интернет, чтобы найти какие-нибудь новые фактики. Я сосредоточиваюсь только на том, чтобы стать новым Адамом.

Я сижу на балконе, и душа моя наслаждается летом, а сам я сосредоточен на том, чтобы избавиться от белой змеиной кожи, которая принадлежит старому варианту меня самого.

Сёс нету дома.

Мамы нету дома.

Папаши нету дома.

Здесь есть только я и запотевший стакан с минералкой.

Меня охватывает дивный покой, который ничто не может нарушить.

Даже Сёс, пришедшая домой в половине четвертого. Она настроена мрачно, и я стараюсь держаться подальше. Стараюсь, чтобы меня было не видно и не слышно. Сливаюсь воедино с пластмассовым стулом, стоящим на балконе. Она тоже устраивается на балконе, и я чувствую, что она вся кипит. Так и бурлит от злости. На душе у нее смрад, а почему — кто знает? Что-то случилось в магазине. Но я не намерен ничего выпытывать. Не дразню ее. Не вспоминаю ни одного фактика из сети. Не предлагаю снова поджарить бифштекс. Я потягиваю минералку и сосредоточен на работе над новым Адамом. Но это непросто, когда рядом сидит Сёс, и я знаю, что ей тошно.

Чтобы не раздражать ее, я тихо, по-кошачьи, сматываюсь и до обеда делаю вид, что меня не существует. Мы едим сосиски с картофельным пюре. Вернее, ем я, мне хочется есть. Сёс сидит с набитым ртом и все время разглаживает волосы.

— Слушай… — говорит она, глядя в пространство. — Ты и вправду считаешь, что мне следует похудеть?

— Прости, Сёс, — отвечаю я, и у меня легчает на сердце. Так вот где зарыто дерьмо! — Это все чепуха. Глупости… Просто мне захотелось тебя позлить.

— Хм, — она снова погружается в безмолвную, отвратительную апатию. Запихивает в рот сосиску. Потом пюре. Сосиски и пюре. Сосиски. Сёс разглаживает волосы и уходит из дома.

От этого мне не становится легче.

Уже восемь, а ее еще нет.

В квартире мрак, как в мешке. Я смотрю телик. Но летом стоящих передач не бывает. Я выключаю ящик и слушаю тишину. Во мне покой, время движется к девяти. Сёс все еще нет. Десять. И я понимаю, что она уехала в центр.