Иван Глушанков - Навстречу неизведанному

• Название: Навстречу неизведанному
• Автор: Иван Глушанков
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: История
• Год: 1980

Автор книги уже более 10 лет ведет архивные изыскания, связанные с Веткой Северной экспедицией 1733–1743 гг. За это время им опубликован ряд статей и материалов, глубоко и серьезно освещающих эту волнующую страницу истории русских исследований в Арктике и русского флота. Книга посвящена подвигу одного из отрядов Великой Северной экспедиции, исследовавшего полуостров Таймыр. Впервые так полно рассказывается о руководителях отряда — В. Прончнщеве, С. Челюскине, X. Лаптеве. Основываясь на многочисленных документах, автор повествует о том, как были обследованы и нанесены на карту тысячи километров Таймырского побережья.

---

О реке Таймыре, Таймырском заливе, озере Таймыр и о тундре, лежащей около этого озера, Лаптев рассказал особенно подробно, так как эти места обследовал лично.

Река Таймыра выходит из озера Таймырского и течет меж высоких крутых гор. «На вершине» имеет ширину около 5 верст, и таким состоянием идет 15 верст, потом пошла собою узка и меж пологих гор». Рыба ловится «белая, как и на устье, ее довольное число». «Водою идет весьма глубока, без отмелей и быстрины нарочитой». Леса на ней нет.

Озеро Таймыр велико, а к северу «далеко — ли пошло оно, неизвестно». На севере берега высокие, а к югу «ровные, крутоярые». Все впадающие в него реки вышли из безлесных тундровых мест. На озере лед расходится всегда в первых числах июля. «Самоеды» (тавги) промышляют оленей, «понеже здесь больше всех мест оленей бывает». Залив Таймырский расположен от устья реки Таймыры к северу, между Северо-Западным и Северо-Восточным мысами. Полная вода бывает только в летнее время и не очень высокая. От устья Таймыры западный берег залива «лежит высокой, пологой; земля глина со мхом».

К востоку и западу от мыса берега низкие и пологие. На мысу поставлен знак (знак Стерлегова). У берегов мыса «чаятельно быть великим в море отмелям, понеже тороса изредко… к тому ж и щелей во льду нет, которые полная вода делает; и тем мнится, что тот лед к земле примерз». Подштурман Стерлегов (этот мыс впоследствии назван мысом Стерлегова) в 1740 году отметил, что в этом месте, когда он производил астрономическое определение широты, «пель-компас склонение от правого севера весьма много стал показывать, и не равное; и уповаемо, что в здешних северных местах магнитная сила служить не стала».

Тундра, лежащая около озера Таймыр, «состоит во многом мху оленьем», и поэтому там множество диких оленей. Летом сюда приходят кочевые народности, самоеды, которых называют «тавги». Они питаются зимой мясом диких оленей, промышляя их «на плаву», а в летнюю пору употребляют только рыбу. Зимой и летом ездят они на санках, сделанных «высокими от земли». К северо-восточным берегам озера Таймыр «самоеды за стужею» уже не ходят.

Река Пясина, рассказывает Лаптев, вышла из озера Пясинского; озеро это мелкое, и только «срединою идет глубокая вода из речки, впадающей в нее, Нарыльской». Озеро окружает лиственный лес. В верховье река идет меж высоких гор шириной 160 саженей. Лес на реке оканчивается в широте 70°10′. «По сей реке, с самой вершины», живут русские промышленники, питаются рыбой и охотятся на песцов. «А далее сих мест и до устья все пустые места» и только «самоеды» в тех краях летом кочуют. На реке и ее протоках «великое множество диких оленей и гусей диких». В Пясину близ вершины впадает река Дудыпта, а в последнюю река Авам, лежащая близ реки Хеты. «Хатангские жители нужное по Пясинге и Дудыпте и Авам рекам проводят до волоку сухим путем до Хеты реки в Виску речку, а волоку больше версты не будет».

В устье реки Пясины расположено множество малых и больших низких песчаных островов, «меж которыми протоки узкия и широкия весьма мелки, кроме одной главной» и в большую вешнюю воду «с нуждою лодки проходят, а в мелкую воду отнюдь не проходят». Глубина главной протоки по фарватеру не меньше 8 саженей, и в ней ловится красной и белой рыбы «великое множество».

С моря проход в устье реки «весьма неудобен и с лоцманом, от кривулин протоки. К тому же иногда и пересыпает песком».

В летнюю пору бывает небольшое наводнение. Прикладной час в устье — 3 часа.

Река Енисей, сообщает Лаптев, идет из лесных мест. По этой реке, считая сверху, вплоть до 60°59′ живут русские; «село последнее к морю — Дубченское, в котором хлеб пашут; а ниже сего села нет пашни никакой и жителей до города Мангазейска; но токмо остяки новокрещеные по берегам реки в берестяных юртах живут и рыбою питаются». Наблюдая жизнь туруханских русских промышленников, Лаптев отметил: «У всех промышленников по реке Енисею русских не весьма довольно богатства их, в чем бы ни было; понеже коренных, или назвать давно живущих, на сих местах очень мало, но многие набродные из русских городов».

На Енисее лес доходит до урочища Крестовского, находящегося в широте 69°43′. Около моря по всем тундрам до широты 74° на мокрых местах растет тальник высотой не более двух дюймов, а в иных местах кустами растет тонкий березняк не выше одного фута, который по-здешнему называется «ярник».

Река Енисей во всех местах имеет достаточную глубину для всех судов «кроме, что на порогах ниже 40 верст села Дубченского, на которых глубины бывает меньше семи фут в летнюю пору».

Устье реки начинается у мысов Северного и Южного, которые «собою высокие, земляные, приярые, в разстоянии меж их 12 верст.» У Северного мыса есть «отмель версты на 2 от берега». Против Галчихи и немного пониже «отмель в реку версты на четыре пошла; чего ради должно всегда около южного берега ход иметь, понеже там настоящий фарватер, около 16 сажень глубины и более». Полная вода бывает в устье Енисея только в тихую погоду и при южных ветрах. При северных ветрах прилив «весьма велик». Прикладной час—5 часов 30 минут.

Последняя часть «Описания» Харитона Лаптева содержит чисто этнографический материал. Она озаглавлена: «Наконец сего описания прилагается о кочующих народах, у северных мест лежащих, во Азии сибирских мест, в каком суеверстве содержут себя, и о состоянии нечто о них».

Начинается эта часть так: «Тунгусы, слышав от русских, знают, что бог есть на небеси; а в какой воле человек сотворен на земле, хотя и слышат от русских же, токмо не веруют… Грамоты никаких не умеют; о прошедшем и в память дальную не предают».

О тунгусских шаманах Лаптев пишет следующее: «Шаманство их состоит разными манерами: иные ножами режутся и кричат, иные скачут и в бубен бьют и поют, иные замышляются и тихо говорят, потом придут в такое безумие, что в беспамятстве якобы видят дьявола и говорят с ним, чего от него требует. Оное шаманство от них происходит не инако, как нарядяся в особливое к тому платье страшное, на котором множество звонцов медных и разных штучек железных на тоненьких плетенках, в четверть аршина долгих, нашитых на рукавах и на стану».

Относительно образа жизни тунгусов Лаптев говорит так: «Палатки у них называются чум, из оленьих кож… На себе носят латы кольчужные и плащеные из железа. Одеяние их… из оленьей кожи».

О якутах Лаптев рассказывает:

«Якуты трех манеров житье имеют. Первые живут около Якуцка, все скотные, имеют множество коров и лошадей, на которых зверей промышляют, так что на лошади лисицу всякую угонят и стреляют. На реке Вилюе, близ вершины живущие якуты, сами железо делают, из которого котлы и прочил вещи свои сделав, продают не дорогою ценою. Другие якуты, близ моря живущие, и во всех тех местах, где скота не водят, имеют оленей, как тунгусы. Третьи якуты у самого моря и по рекам есть живущие; на собаках промышляют, а оленей, не имеют; суеверство и состояния житья их, також как у тунгусов, безотлично.

Сверх тех якут, новокрещеные живут по зимовьям, как и русские; на собаках промышляют».

«Самоеды», тавги, от тунгусов «многоверством — разнятся, то есть не токмо болванов почитают, но если какую вещь странную сыщут в тундре, о которой смысл не достигнет, как там она есть, взяв причитают богом, которого к какому благополучию назовут, тем и слывет».

Они мясо и рыбу «сырое и талое едят в одном смаке как и вареное».

Живущие около моря все народы сырую мерзлую рыбу строгают и едят, и называется она строганина, о которой «чувствительно знать можно, что не допускает до цынги».

Надо сказать, что этнографические результаты многих отрядов Великой Северной экспедиции очень ограничены.

Из всех участников, производивших опись северных берегов Сибири, наиболее полные этнографические сведения дал только Харитон Лаптев.

В 1743 году начали возвращаться участники Второй Камчатской экспедиции Беринга (так официально называлась Великая Северная экспедиция). Уже многих не хватало в их рядах. В далеких, ранее известных и нехоженых местах севера и востока России остались деревянные кресты с высеченными топором годами 1733… 1743. Колоссальнейшее, невиданное до того в истории по масштабам предприятие было закончено.

Северные отряды экспедиции под командованием офицеров флота и при участии штурманов и геодезистов С. В. Муравьева, М. С. Павлова, С. Г. Малыгина, Д. Л. Овцына, Ф. А. Минина, И. М. Сухотина, А. И. Скуратова, Д. В. Стерлегова, В. В. Прон-чищева, С. И. Челюскина, X. П. Лаптева, П. Ласиниуса, Д. Я. Лаптева, Н. Чекина, Д. Баскакова, -М. А. Головина, А. И. Великопольского, М. Г. Выходцева, И. Н. Кошелева, В. Сомова, В. М. Селифонтова, М. Ушакова, В. А. Ртищева, И. С. Свистунова выполнили гигантский для своего времени труд. Расстояние, пройденное и обследованное путешественниками, измерялось тысячами километров.

В течение 10 лет всеми отрядами Великой Северной экспедиции были положены на карту берега от устья Печоры до мыса Большой Баранов. Одна треть работы была выполнена отрядом Д. Лаптева, другая — отрядом X. Лаптева. Это свидетельствует об исключительных заслугах двоюродных братьев Лаптевых в исследовании северо-восточных окраин России и ставит их в ряд выдающихся географов XVIII века.