Ирина Карацуба - Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

• Название: Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов
• Автор: Ирина Карацуба
• Жанр: История

---

В основе структурного кризиса Московского государства XVII в. лежало нараставшее отставание России от стран Европы; но попытки выхода из кризиса порождали в правящих кругах как «реформаторс­кие» настроения, так и оппозицию им. Приведший Петра к власти переворот 1689 г., вопреки обычным представлениям, был не побе­дой молодого реформатора над косным боярством, а консервативной реакцией на умеренно «западническую» политику царя Федора Алек­сеевича (1676—1682) и царевны Софьи. Великий русский историк В.О. Ключевский был уверен: «Процарствуй Федор еще 10—15 лет и оставь по себе сына, западная культура потекла бы к нам из Рима, а не из Амстердама».

«Первый министр» царевны князь Василий Голицын много потру­дился для создания коалиции европейских стран для борьбы с Осма­нской империей. По сообщениям дипломатов, князь готовился соз­дать регулярную армию, ликвидировать государственные монополии и даже отменить крепостное право. Голицын стал и первым из плея­ды официальных фаворитов при «дамских персонах». К подобным ве­щам в его время современники еще не привыкли: с криком «времен­щик» в 1688 г. бросился на князя убийца.

Если бы Голицын пришел в политику несколькими годами позже, он вполне смог бы стать достойным сотрудником Петра. Но в 1689 г. они оказались по разные стороны баррикад. Привлечение иностран­цев и попытка устройства университета вызвали неудовольствие церкви. Не случайно Петра в конфликте с Софьей поддержал патри­арх Иоаким, сразу же потребовавший изгнания из России иностран­цев. В своем завещании патриарх умолял царя разорить «еретические» храмы и не допускать православных «общения в содружестве творити» с иноверцами. Приход к власти Петра I не оправдал надежд церковного руководства: церковь была вынуждена смириться с паде­нием своей роли в политической жизни страны. И все же прошло нес­колько лет, прежде чем царь понюхал пороха в Азовских походах 1695—1696 гг. и приступил к преобразованиям.

В исторической науке с начала 90-х гг. XX в. появились попытки выявить альтернативные пути и «точки бифуркации» исторического развития страны. Некоторые историки полагают, что к концу XVII в. обозначилась объективная тенденция капиталистического развития страны. Другие сомневаются в такой готовности, но думают, что энер­гичный царь в условиях кризиса системы служилых «чинов» мог бы — при желании — сравнительно легко избавиться от крепостного права. Приведенная выше записка свидетельствует: в «верхах» о положении крестьян думали. И смотрели — во время знаменитого путешествия по землям Швеции, Пруссии, Голландии, Англии, Австрии, — каково оно в этих странах.

Молодой царь и его окружение, не скованные рамками посольско­го этикета, могли знакомиться с разными сторонами жизни западно­европейского общества. Они общались с коронованными особами и их министрами — и мастерами, торговцами, моряками, епископами, актрисами. Петр с одинаковым интересом работал на верфи, посещал мануфактуры, монетные дворы, театр и больницы, повышал квали­фикацию в качестве кораблестроителя и артиллериста, сидел в порто­вых кабаках и наблюдал за публичными казнями.

Гулял в «русском» стиле. «Спальня, убранная голубой отделкой и голубая кровать, обитая внутри светло-желтым шелком, вся изма­рана и ободрана. Японский карниз кровати сломан. Индийское шел­ковое стеганое одеяло и постельное белье запятнаны и загрязнены. Туалетный столик, обитый шелком, сломан и изрезан. Стенной оре­хового дерева столик и рундук сломаны. Медная кочерга, пара щип­цов, железная решетка, лопатка — частью сломаны, частью утраче­ны. Палевая кровать разломана на куски...» — таким он оставил предоставленный ему особняк в английском Дептфорде, с поломан­ными деревьями и истоптанным газоном. Но после неумеренного «веселья» — вел переговоры, наблюдал морские маневры, знакомил­ся с Оксфордским университетом, заглянул в парламент: «Царь мос­ковский, не видавший еще до тех пор собрания парламента, находился на крыше здания и смотрел на церемонию через небольшое окно».

Письма Петра, передающие его впечатления от калейдоскопа со­бытий и достопримечательностей, предельно скупы и сообщают толь­ко о делах и передвижениях: «Здесь, слава Богу, все здорово, и рабо­таем на Индейском дворе»; «Покупки, которые принадлежат к морс­кому каравану, от господина генерал-комисария искуплены, также и ружье, которое принадлежит к конным и пешим полкам, искупают же. Что станет впредь чиниться, писать буду. Из Амстрадама, декаб­ря в 1 день»; «...о железных мастерах многажды говорил Витцену»; «.. .мы третьего дни, слава Богу, возвратились из Англии все здорово и на будущей недели, Богу изволшу, поедем отсель в Вену. Рйег».

Где-то здесь, в центре деловой, динамично развивавшейся Европы Петр решил внедрить в России западноевропейскую «модель» жизни, как можно скорее перенять все необходимое наперекор старому укла­ду и его традициям. Случилось ли это на королевской верфи в Дептфорде, где царь постигал высокие технологии своего времени — иску­сство кораблестроения, или в лондонской часовой мастерской Карте, где выучился на часовщика, сказать трудно. Но в то же время ясно, что западный мир московский царь воспринял как сложную машину, набор технических приемов и форм, которые надо как можно скорее использовать у себя дома. Другой вопрос — мог ли он понять основы качественно иного мироустройства, социальной структуры, отношения власти и подданных? Едва ли.

И все же он пошел на принципиальный разрыв с «московской» традицией и утверждал новую культуру, основанную на иной «знако­вой системе». Образцом для восприятия объявлялось не восточное благочестие, а культурный уклад Западной Европы; бороду надо было менять на парик, русский язык — на немецкий; античная мифология («еллинская ересь») стала официальным средством эстетического воспитания. К прошлому у него был и личный счет. На глазах десяти­летнего Петра во время стрелецкого восстания 1682 г. погибли знат­нейшие бояре и братья его матери-царицы; такой он навсегда запом­нил прежнюю Русь.

Отсюда и темпы реформ: на следующий день после прибытия из-за границы царь лично обрезал бороды у потрясенных бояр, потом сам стал укорачивать рукава и приказал «всем служилым, приказным и торговым людям» носить иноземное платье. Указами вводилось новое летосчисление — от Рождества Христова. С набором рекрутов на­чалось формирование новой армии. Реформа 1699 г. лишила воевод судебной власти над горожанами, которым разрешено было выбирать свои органы — «бурмистерские избы» (правда, за милость надо было расплачиваться двойным размером податей). Началась подготовка нового свода законов.

По единодушному мнению современников Петр обладал огром­ным запасом энергии, необыкновенной любознательностью, целеуст­ремленностью — и вместе с тем практическим трезвым расчетом, уме­нием использовать обстоятельства и выбирать людей — не многим правителям удавалось собрать вокруг себя столько одаренных и на все способных помощников. Петр вставал в 5 часов утра, большую часть жизни провел в бесконечных переездах и, кажется, совсем не умел от­дыхать — отдыхом ему служила смена занятий.

Царь отличался колоссальной работоспособностью и универсаль­ными способностями. Сам он гордился, что владел 12 профессиями и был не только матросом и плотником, но и высококлассным артилле­ристом, капитаном, инженером-кораблестроителем — специальнос­тей выше по техническому уровню в начале XVIII в. не было. А еще — токарем, часовщиком, каменщиком и даже врачом; если же лекарс­кое искусство ему изменяло — мог вполне профессионально сделать вскрытие и установить свою же ошибку в диагнозе.

Разносторонняя образованность и горячая любовь к отечеству со­четались в нем с поразительной жестокостью и пренебрежением к че­ловеческой личности. Не терпевший непрофессионализма ни в чем, Петр мог указать палачам на погрешности в их работе («ноздри выну­ты малознатно», а надо — до кости!) или порадовать флорентийского герцога — приказать отловить в тундре ему в подарок шесть «самоедов»-ненцев «подурнее рожищем». Русский царь и первый меценат личным примером учил соблюдать светские приличия (в том числе, например, что нехорошо во дворце валяться на кровати в грязных са­погах) — и рубить головы восставшим стрельцам.

Очень трудно сказать, как пошло бы развитие страны, если бы не началась тяжелейшая война с одной из великих держав Европы, об­ладавшей 180-тысячной армией и мощным флотом. Но к этой войне Петр сознательно и последовательно стремился. Во-первых, потому что прорыв в Европу был невозможен, пока Швеция господствовала на море и берегах Балтики; во-вторых, царь был молод, нетерпелив, жаждал побед и славы. В ходе войны окончательно сложились и по­литические взгляды Петра.

На первом месте для него было процветание и могущество госуда­рства как движущей силы общественного прогресса и главного усло­вия благосостояния не всегда разумных и усердных подданных. До конца жизни он демонстрировал собой образец служения государ­ству, последовательно (и на деле!) исполняя воинский долг от «бом­бардира» до генерала и вице-адмирала и получая соответствующее жалование.