Меир Узиэль - Демоны Хазарии и девушка Деби

• Название: Демоны Хазарии и девушка Деби
• Автор: Меир Узиэль
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008

Особое место в творчестве известного израильского писателя Меира Узиэля занимает роман, написанный в жанре исторической фэнтези, – «Демоны Хазарии и девушка Деби» («Маком катан им Деби»).

Действие романа происходит в таинственной Хазарии, огромной еврейской империи, существовавшей сотни лет в восточной Европе. Писатель воссоздает мифологию, географию, историю, быт мифической Империи иудеев. При этом населяет страницы романа живыми, узнаваемыми героями, насыщает повествование их страстями, любовью и ненавистью, пороками и благородными побуждениями. Роман держит в напряжении и не оставляет равнодушными сотни тысяч читателей, ознакомившихся с ним на иврите.

Теперь одна из любимейших книг израильтян приходит к русскоязычным читателям.

---

Дочери смотрели и молчали.

Маленькие баночки весьма их привлекали именно своей величиной. Страсть к коллекционированию в них была редкой в Хазарии.

«Порошки эти очень дорогие, – сказал купец, – я вас предупреждал об этом. И если бы я заранее не получил от вас денег, вообще бы не приехал. Когда я пришел в Итиле за этими порошками, их не было, ибо один из компонентов, необходимых для лекарства, кончился. Ждали, когда его привезут долгой дорогой через степи длинноусых печенегов. И цены, естественно, подскочили. Большая часть прибыли, которую я предполагал получить, исчезла, но долг и честь трех купеческих поколении моей семьи требовали выполнить обещанное».

Когда купец говорит о потери прибыли, все склонны ему не верить. Так нас воспитали: не любить купцов, хотя без них жизнь наша бы выродилась и превратилась в сплошную скуку. Всегда купцы ловили подозрительные, враждебные, брезгливые взгляды покупателей. Если купцы богатели, всегда наступал день, когда на них набрасывались и грабили эти богатства, которые, конечно же, были ими же награблены у вдов с семью детьми, из которых один был дебилом. Всегда купцов изображали как ненавистников доброго и любителей зла, сдирающих шкуры с людей, затем и мясо, а кости складывали в горшки для варева. Поэтому можно назвать чудом, что купцы сумели уцелеть и не взбунтоваться, хотя всегда, во все времена, преследовались.

Но тот купец говорил правду. Ничего не заработал на этой сделке. И если еще посчитать страховку на все товары, и на обратный путь, то купец даже потерял.

Взял Гади эти баночки, а Малка позаботилась лишний раз скривить рот. У покупателей тоже есть всякие фокусы. Но, по сути, она была довольна покупкой. Странное удовольствие, которое связано с тратой денег на всякие глупости, овладело ею, так, что она не могла дать себе отчет, насколько это опасно, и как они могут превратиться в страсть транжирить.

После того, как все полюбовались баночками, встряхнули желтоватые порошки в них, купец извлек сопроводительную бумагу.

«Это, – объяснил он, – условия покупки этих порошков. Главные раввины Кагана, аптекари и ученые обязывают каждого, кто покупает эти порошки, получить и беречь этот свиток. Подпиши мне, что ты его получил».

Взглянул Гади на строки свитка, поскреб рыжую свою бороду, подписал, подул на чернила и взял свиток, который тут же свернулся в его ладонях.

«Прочти свиток», – настаивал купец.

«Ладно, ладно,» – сказал Гади, и так потерявший время из-за этого человека, который заставил его раскошелиться на такую сумму за явно ненужную Гади вещь, и еще требовал что-то после сделки.

Так и не прочел указания, оставив это на более позднее время.

Вечером, после того, как весь караван покинул усадьбу, раскрыл Гади свиток. В нем были начертаны невероятные предостережения при пользовании снадобьем. Пользоваться им следовало лишь в случаях невыносимой и продолжительной боли, когда уже не помогает закусить губу или вгрызаться зубами в деревянную палку.

Ни в коем случае – при родах.

Ни в коем случае – при головной боли.

Ни при какой зубной боли, когда лезешь на стены.

Только при тяжелом ранении, которое может привести к смерти. Разрыве живота, к примеру. Или при ампутации ноги или руки. «По правде, – сказал Гади Малке, – насколько я понимаю, это лекарство может помочь только мертвому».

Об опасностях легкомысленного пользования снадобьем предупреждали при помощи стихов из Торы, написанных красными буквами. Гади не понял многих слов, и словесных связок, и всяческих свободных идей, но затем шло объяснение при помощи примеров о людях, которые воспользовались этим лекарством лишь один раз, и потому могут им пользоваться и дальше, и даже пристраститься к нему, и это во сто раз страшнее, чем пристрастие алкоголика к спиртным напиткам.

Малка испугалась. Что ты купил? Выбрось это немедленно.

Но Гади упрятал их в улье, и каждый Песах извлекал и спрашивал себя: выбросить или оставить? Оставлял до следующего Пейсаха, твердо зная, что пользоваться этими порошками никогда не будет.

На этот раз разглядывая баночки на свет, он заметил, что пчелы обглодали весь воск.

«Гляди, – сказал он Малке, – пчелы оголили воск с пробок».

«Покажи, – сказала Малка и быстрым движением схватила баночки, – не только обглодали воск, пробки почти полностью разрушились».

Она нажала на одну из пробок, и та рассыпалась древесным прахом.

«Не прикасайся, – сказал Гади, отобрал у нее баночки и внимательно их исследовал. Пчелы забрали воск для строительства ячеек. И вправду, кто вкладывает воск в улья? Такой просчет был просто удивителен для Гади, знающего все тонкости поведения пчел.

Но что-то привело к гниению древесных пробок. Одна из них просто рассыпалась, и кусочки упали в порошок.

«Эту баночку надо выкинуть. Пчелы вторглись внутрь. Удивительно, как они проникают в любое место». Хотя, что в этом удивительного? Тот, кто выжимает мед из сот и затем покрываем сосуд плотной крышкой, не удивляется, видя пчелу, проникшую в этот мед неизвестно как.

Начались обсуждения и взаимные обвинения: как можно было, по сути, наркотик хранить в улье. Но Гади все дорогие вещи хранил там.

В улье, где хранилось снадобье, в ячейках появились зародыши пчел, Часть из них так и не смогла пробить покрытие ячейки. Они умрут, ибо пища, питавшая их до закупоривания ячейки, имела в себе неизвестный яд, который возбуждает бешенство в мозгу, даже если он лишь находится в стадии зарождения, и яд этот, в конце концов, умерщвляет.

Часть из них все вышла из ячеек, но поведение их с первого мига было странным. Они летали слепо, как бы не находя дороги в воздухе. Часть из них упала на землю и осталась там. Часть из них не знала, что делают, находясь в сердцевине цветка. Часть не могла взлететь, а лишь ползла и ползла по улью, вызывая раздражение остальных. Странной формы насекомые выползали из ячеек, и быстро умирали.

Но в одной из ячеек вылупилась молодая матка. Она тут же разрушила ячейки всех остальных маток в улье, затем направилась к месту старой матки. И когда та попыталась уничтожить молодую, эта с невероятной быстротой накинулась на старую и уничтожила ее.

Тут же взлетела, и в короткое время совокупилась с семнадцатью пчелами-самцами. Остальные остались разочарованными, ибо ожидали своей очереди, трепыхаясь крылышками. Матка же стала откладывать в ячейках яйца.

Ячейки закрылись, и после периода цветения вышли из яиц пчелы. Все, кто разбирается в поведении пчел, мог тут же сказать: что-то странное есть в поведении этих пчел, но трудно определить эту странность.

Глава тридцать третья

Утром, после сна ничком, на животе, отяжеленном яствами праздничного вечера, встала Малка с постели, распахнула окно, и в комнату ворвался ослепительный свет. Она сбросила ночную рубаху, и Гади лежал, наслаждаясь зрелищем. Глаза его расширились, как у голодного лиса.

«Перестань», – сказала она ему и отвернулась, чтобы скрыть прекрасные белые полные груди с большими темными сосками.

«Не перестану, – сказал он, – не перестану и ничего не потеряю».

Она покачала головой, как бы глубоко уязвленная его словами, думая про себя: ну, что поделаешь с ним?

На копье, воткнутое в стену, она повесила после вчерашнего праздника замшевую праздничную рубаху, которую вчера выгладила. Теперь она любовалась ею, тонкими швами и выделкой, облачилась в нее и покрутилась перед зеркалом, которое было слишком малым, чтобы отразить ее всю.

Она испытывала какое-то особое удовольствие в это свободное от забот утро, только маца несколько портила радость, а булочки из мацы Малка не успела приготовить к этому утру.

Снаружи кот совершил прыжок поверх груды древесных обрубков и поймал мышь, за которой охотился с самого рассвета. Идиот этот кот, что вложил столько энергии в поимку мыши на завтрак, когда в кухне ждали его роскошные остатки еды, почти пол-туловища молодого оленя.

В окно проснувшейся пары пчеловодов было видно цветущее вишневое дерево, а на холме вокруг – корни посаженных цветов. Пчелы из всех ульев уже во всю работали в чашечках цветов, часть из них облетала поля, в поисках цветочной пыльцы. Одна пчела открыла новую пищу – цветущую гречиху. Это был цветок, который ни одна пчела не вкусила по сию пору. Но, погрузив хоботок в него, пчела убедилась, что он достоин внимания. Она взмыла высоко, и фасеточные ее глаза отметили множество цветов гречихи, раскрывшихся в то утро. Она взглянула на солнце, определила направление полета, и полетела назад, в пчельник – рассказать остальным пчелам об открытом ею чудном кладе. Четверть часа спустя рой наконец-то внял и пробудился, и полетел, ведомый пчелкой к полю гречихи. Это была первая посадка новой культуры в Хазарии.

Со временем цветы гречихи дадут темный мед, далеко не из лучших, но достаточно вкусный и дающий воск – прополис, используемый, как снадобье. И Гади добавлял и добавлял все новые улья, зарабатывая неплохие деньги. Затем гречневая крупа стала постоянной частью меню.