Н. Сильченко - Каменный пояс, 1975

• Название: Каменный пояс, 1975
• Автор: Н. Сильченко
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Публицистика
• Год: 1975

Литературно-художественный и общественно-политический сборник. Его подготовили Курганская, Оренбургская и Челябинская писательские организации.

Особое место в книге отводится статьям и очеркам, посвященным 30-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.

---

А с начала рабочего дня вновь закипела работа. Выдали все заявки на сырье, материалы. Под руководством М. С. Арасланова, Н. М. Гончаренко приступили к подготовке инструмента, технологических инструкций.

И с первых же шагов — трудности...

Тарасов оперся головой на руку и задумался, как бы что-то вспоминает. Или заново переживает то, что сейчас вспомнил и очень ему дорого.

Деликатно прерываю это молчание.

— Вы говорите: возникли трудности...

— Да, да... О, их было очень много, этих неожиданных и самых невероятных трудностей. Например, история с фермами. Варим фермы, а работа эта особой точности требует, ведь как-никак — вооружение, артиллерия. А тут, как на грех, при сварке «ведет» конструкцию. Чего только не придумывали — не получается. Какой-то секрет нужно отгадать, а какой? Смотришь — неточность составляет какой-то миллиметр, один-единственный миллиметр. А контролер ОТК по фермам Евдокия Люшина — ни в какую. Не принимает.

Тарасов вспоминает, с какой яростью и напряжением сил искали решение задачи. Вспоминает ночные заседания парткома (днем нельзя было отрывать людей, рабочий день длился 12—14 часов). Пригласили на завод группу рабочих и мастеров с московского завода «Компрессор», вместе с ними продолжали поиск. Сутками «колдовали»: то паяльной лампой подогреют, то «компресс» положат.

Парторг ЦК ВКП(б) на заводе С. М. Пилипец расспрашивал, вникал в суть вопроса, потом отводил Тарасова и начальника цеха № 15 Александра Аверьяновича Вдовина в сторону, говорил им: «Как же так: коммунисты — а не можете трудности преодолеть? Не в нашем это характере! Выдержите или варягов звать? Ведь из ЦК каждый день звонят. Из ГКО — что ни день вопрос: нужна ли помощь?.. Так как?» Одолели мы эти фермы. Вспоминаю: с каким напряжением, с какой огромной затратой сил велась эта работа! Дни и ночи. Ночи и дни напролет, без сна и отдыха. Люди, словно из самой крепкой стали. Мастер Александр Николаевич Гусак, сварщики Ефрем Трофимович Рябенький, Исаак Израйлевич Дубинский... Множество молодых парней, совсем мальчишек. Откуда мужество бралось, силы...

Фермы начали делать с ювелирной точностью. Люшина была довольна.

Тарасов широко улыбнулся, гордый тем, что «одолели» фермы. Словно то, о чем он сейчас рассказывает, произошло не давным-давно, а только сейчас. Семен Михайлович как бы вновь переживал события, которые когда-то доставили ему, да и всему коллективу, столько волнений. Да, это был труд священный, труд, одухотворенный великой любовью к Родине и ненавистью к фашизму.

Вглядываюсь в умные, приветливые глаза, худощавое, энергичное лицо моего собеседника и вижу в них безмерную усталость и волнение. И потому спешу перевести разговор в другое русло.

С Семеном Михайловичем любопытно потолковать о многих вещах. Например, о литературе, о музыке. Его не надо упрашивать: он нередко садится за пианино и с удовольствием играет Чайковского, Шопена. Только ему не надо мешать — в эти минуты он отдыхает, успокаивается.

Потом мы вновь возвращаемся к разговору о «катюше».

— В нашем деле, — говорит Тарасов, — я имею в виду машиностроителей, главное — не тушуйся. Никогда не спеши, но всегда поторапливайся. Особенно, когда сознание и днем и ночью занято мыслью о страшной войне. Тогда невозможное становится возможным.

В беседе с Семеном Михайловичем пытаюсь найти ответ на интересовавший меня вопрос: как мог такой старый и в те годы плохо технически оснащенный завод, как завод имени Колющенко, решить важнейшую производственную и оборонную задачу?

Напрашивается такой ответ. Ведь чуть не все, что у нас в стране было опытного, талантливого и знающего, перекочевало в годы войны на восток. Верно, перекочевало. В том числе, как мы говорили, и на завод имени Колющенко. И это, несомненно, сыграло огромную роль.

— Безусловно, — быстро отвечает Тарасов, — это очень важно. К нам начали прибывать эвакуированные заводы — сначала из Херсона, потом из города Сумы. Прибыл московский завод «Компрессор», который первым начал строить «катюши». — Тарасов смотрит на меня хитрющими глазами, которые как бы говорят: «А вот я тебя сейчас удивлю». — Не надо, однако, забывать, что мы в Челябинске начали строить «катюши» за несколько месяцев до прибытия на Южный Урал заводов Москвы и Юга.

— Тогда в чем секрет?

— А никаких секретов тут нет.

— Все-таки...

Глаза Тарасова уже «не хитрят», не смеются. Они задумчивы и серьезны.

Он говорит:

— Завод имени Колющенко не случайно называют «дедушкой челябинской индустрии». А раз «дедушка» — стало быть, опыт, традиции. Мы встретили москвичей и южан не «голенькими», нет. Здесь десятилетиями воспитывались умельцы, здесь с начала века начали складываться славные революционные традиции, которые воспитывали у людей смелость, боевой дух, готовность преодолевать трудности; сюда, начиная с тридцатых годов, начала проникать новая техника и технология. И вот все это слилось с тем, что привезли на Урал москвичи и украинцы, в единый чудесный сплав.

Эти люди смогли в дальнейшем шагнуть дальше. В конце сорок второго года было получено новое задание — освоить производство 300-миллиметровых фугасных реактивных снарядов весом 92,5 килограмма. Оружие наступления, взламывания обороны противника.

Тарасов вспоминает о них с азартом и восхищением:

— Новые «эресы» называли «ванюшами». Для «ванюш» была разработана пусковая установка БМ-31-12 с двенадцатью направляющими. Представляете себе, как ухнет такая установщика! Я наблюдал на полигоне, на испытательных стрельбах — по-моему, в аду не хуже... И хотя у нас был уже накоплен немалый опыт и обучены кадры, сейчас, вспоминая тогдашние трудности, просыпаюсь в холодном поту. И все-таки все трудности преодолели.

— Сколько же вы давали фронту «катюш»? — спрашиваю я.

— Теперь это не секрет. Каждый месяц 45 челябинских «катюш» уходили на фронт. За годы войны завод изготовил свыше миллиона реактивных снарядов.

Пытаюсь осмыслить эти цифры, и в моем воображении возникают виденные мною на фронте длинные колонны машин, на которые погружены какие-то фермы, тщательно укрытые огромными чехлами из темно-зеленого брезента; за ними — машины с длинными ящиками, также укрытые брезентом, бензовозы...

— Что за часть? — интересуются солдаты встречных подразделений.

— Понтонеры мы, — смеясь, отвечают из колонны. — Спешим на фронт мосты строить на той дороге, по которой фашисты в ад пойдут.

3. Хроника доблести

...К производству средних танков приступил и Кировский завод на Урале. Партийный актив этого предприятия постановил: «Решение Государственного Комитета Обороны о производстве новой машины рассматривать как священную обязанность кировцев в дни смертельной опасности, нависшей над нашей Родиной»... 22 августа — точно в назначенный срок — танк Т-34 поступил в серийное производство. До конца месяца с конвейера сошли первые 30 танков, а в октябре завод выполнил государственный план выпуска средних танков на 100 процентов.

«История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941—1945».

«Тридцатьчетверка»... Сколько о ней сложено легенд и песен! Танкисты любовно называли ее «ласточкой». А в стане врага танк Т-34 наводил панику.

Более 350 настоящих Т-34 установлены на постаментах там, где прошли они с боями.

— Но это не только монументы ратной славы, — говорит один из создателей «тридцатьчетверки» Николай Алексеевич Кучеренко. — Т-34 — не просто сплав из самой крепкой советской брони, но и сплав творческой мысли конструкторов, самоотверженного труда танкостроителей. И не случайно на медали, посвященной 50-летию советского танкостроения, выбит барельеф «тридцатьчетверки».

Все годы войны шло состязание конструкторских умов воюющих сторон. Германия трижды меняла конструкцию своих танков. Однако гитлеровцам так и не удалось достигнуть боевой мощи советских танков.

Вспоминает бывший главный конструктор легендарного Танкограда, а ныне генерал-полковник инженер Жозеф Яковлевич Котин, Герой Социалистического Труда, доктор технических наук, четырежды лауреат Государственной премии:

— Вначале гитлеровские стратеги рассчитывали осуществить идею «блицкрига» на легких быстроходных машинах с тонкой броней и слабой пушкой. И просчитались. Такой знаток военной техники, как немецкий генерал Эрих Шнейдер, писал: «Танк Т-34 произвел сенсацию. Этот 26-тонный русский танк был вооружен 76,2-миллиметровой пушкой, снаряды которой пробивали броню немецких танков с 1,5—2 тысяч метров, тогда как немецкие танки могли поражать русские с расстояния не более 500 метров, да и то лишь в том случае, если снаряды попадали в бортовую или кормовую части танка Т-34.