Клайв Касслер - Корсар

• Название: Корсар
• Автор: Клайв Касслер
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48261-0

Археолог Алана Шеппард разыскивает в Африке, неподалеку от побережья Средиземного моря, тайную базу знаменитого средневекового пирата Сулеймана аль-Джамы. По преданию, на его корабле «Сакр» остались несметные сокровища. Но Алану интересуют вовсе не сокровища, а записки старого корсара, которые могут изменить положение в современном мире. Однако за древними рукописями охотятся также ливийские террористы, главарь которых называет себя… аль-Джамой!

---

Сирену здесь отключили, однако ее вой доносился из соседних помещений.

— Этому кораблю тебя не спасти — сказал палач по-арабски, — но из-за него нам пришлось поторопиться. — Он не сводил глаз с Фионы, на что она отвечала презрительным взглядом. — Ты готова умереть?

— Я готова умереть во имя мира, — она следила, чтобы голос не дрожал, — с той самой секунды, как поняла, насколько мир важен для планеты.

Фиону привязали к стулу перед черным полотнищем, у ног расстелили полиэтилен. В рот вставили кляп — последнего слова ей не полагалось.

Человек в черном кивнул оператору, тот начал съемку. Сначала объектив нацелился на Фиону, чтобы невидимые зрители получше разглядели приговоренную к смерти. Затем вперед выступил палач, держа перед собой изукрашенный ятаган.

— Мы, люди Сулеймана аль-Джамы, сегодня собрались, чтобы избавить мир от скверны, — прочел он по бумажке. — Таков наш ответ крестоносцам Запада, несущим упадок и разложение. В устах этой неверной звучат их лживые посулы, поэтому она умрет.

Фиона заставляла себя абстрагироваться от бормотания палача. В ее голове звучал «Отче наш…».

Когда все попадали, оглушенные взрывом, в сердце Кабрильо шевельнулась тревога, но пути к отступлению были отрезаны. Ни секунды не мешкая, Кабрильо в одиночку бросился вперед. Команда не обращала на него ни малейшего внимания. Боевики аль-Джамы собираются казнить у них на борту госсекретаря США, так что еще одно незнакомое лицо — не повод для тревоги. Те немногие, кто встретился Кабрильо внутри, были слишком заняты собственными делами. Когда мимо пронеслась пожарная команда, Хуан, как и любой моряк, остановился и прижался к переборке.

— Давай с нами! — крикнул командир, не сбавляя шага.

— Приказ капитана, — обронил Хуан и кинулся в противоположном направлении.

Он нашел лестницу и помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки, так что даже сшиб матроса, который поднимался навстречу. На нижней палубе Хуан направился прямиком к матросской столовой. У входа стояли двое часовых: один был поглощен происходящим внутри, другой оглядел Кабрильо, но принял его за матроса и промолчал.

Если бы Хуан нуждался в подтверждении своей гипотезы, эти двое, в куфиях и с «Калашниковыми», не оставили бы места для сомнений. Террористы.

Еще за десять шагов он услышал голос:

— …убивали наших женщин и детей прямо в домах, бомбили мирные деревни и не признавали заветов Аллаха.

Это уже слишком. Хуана охватила холодная ярость — ярость, накопленная за долгие годы сражений. Да что там годы — за всю жизнь. Он выхватил оружие. Часовой изумленно заморгал — большего Кабрильо ему не позволил. Несколько раз хлопнул пистолет. Пули прошили грудь сначала первому террористу, а потом и второму. Одна угодила в плечо и отскочила в стену. На стене, словно причудливое граффити, осталось кровавое пятно.

Хуан двигался так стремительно, что мертвые тела даже не успели упасть — пришлось, входя в столовую, их расталкивать. Справа, вне поля зрения видеокамеры, дежурили шестеро вооруженных бойцов. Еще двое занимались оборудованием. Последний стоял перед объективом с бумажкой в одной руке и кривым мечом в другой.

Позади палача сидела Катамора — с кляпом, но с горящими глазами.

Полсекунды Кабрильо потратил, чтобы рассмотреть эту живописную сцену, еще столько же — чтобы оценить обстановку. Палач так просто удар не нанесет — ему придется отойти; оба оператора безоружны.

Для большей устойчивости Кабрильо рухнул на колени и открыл огонь по шестерке террористов. Двое даже заметить ничего не успели, третий только-только схватился за автомат. Ствол «хеклер-коха» при стрельбе очередями здорово задирало, так что двум следующим врагам пули попали в голову. Брызнула кровавая каша.

Хуану пришлось на мгновение прекратить огонь, чтобы снова прицелиться. Шестой успел дать очередь навскидку. Пули застучали по стене справа, оставляя на белой краске темные отметины и беспорядочно рикошетя во все стороны.

Кабрильо поймал врага на мушку и нажал на спусковой крючок. Короткая очередь отбросила террориста назад, спиной он врезался в переборку.

Хуан перевел взгляд на палача. У того оказалась потрясающая реакция. Первый выстрел прозвучал четыре секунды назад, и любой нормальный человек половину этого времени разбирался бы, что к чему.

Человек в черном к нормальным не относился.

Он среагировал уже в тот момент, когда Хуан влетел в комнату. Палач занес ятаган, развернулся эффектным пируэтом и направил лезвие точно в шею Фионе еще прежде, чем шестой автоматчик упал замертво.

В крови Кабрильо бушевал адреналин. Действие тянулось словно в замедленной съемке. Кабрильо повел коротким стволом, понимая: слишком поздно. И все же он выстрелил. В противоположном конце комнаты оператор вытащил пистолет, которого Кабрильо сразу не засек.

Нечеловеческая боль раскаленной иглой пронзила голову. В глазах потемнело.

ГЛАВА 37

Пока Каддафи говорил, Гами успел посмотреть на часы не меньше дюжины раз. Кроме того, он постоянно оборачивался на своего помощника, подпиравшего притолоку. В ухе у него был крохотный приемник; на каждый взгляд Гами парень едва заметно качал головой.

На странную парочку внимание Муна обратил телохранитель. Мун стал присматриваться и вскоре убедился, что ливийский министр действительно проявляет признаки беспокойства: то начнет переминаться с ноги на ногу, то полезет в карман — и сразу будто сам себе по руке дает. Пространная речь Каддафи успела осточертеть многим гостям — еще бы, за целых полчаса, — однако было ясно: Гами не скучает, а сильно волнуется.

Ливийский министр снова глянул на помощника. Тот как раз отвернулся и ладонью закрыл ухо, чтобы нудное бормотание Каддафи не мешало слушать. Через мгновение лицо помощника расцвело торжествующей улыбкой. Он кивнул патрону.

— Представление начинается, — бесстрастно констатировал телохранитель.

Гами сделал шаг по лестнице, чем привлек внимание президента. Каддафи прервал бессвязные похвалы, адресованные госсекретарю Катаморе. Министр приблизился к нему и что-то зашептал.

Каддафи изменился в лице. Его голос, еще несколько секунд назад ровный и полный сочувствия, вдруг задрожал:

— Дамы и господа, мне только что сообщили ужасную новость.

Мун переводил его слова охраннику.

— Как выяснилось, государственный секретарь США, которую все мы так высоко ценим, выжила в авиакатастрофе. — У всех сначала перехватило дыхание, потом по залу прокатился гул голосов. — Прошу вас, дамы и господа, минуту внимания. Все не так, как вы думаете. После аварии госпожу Катамору захватили люди Сулеймана аль-Джамы. Мне передали, что они собираются казнить ее прямо сейчас. Кроме того, министр уверяет, что отсюда, из его дома, можно выйти на связь с террористами.

Оба, Гами и Каддафи, проследовали в соседнюю комнату. Вскоре там яблоку было негде упасть — даже самые хладнокровные гости не вытерпели, набежали. Охранник с Муном остались в большом зале — отсюда экран было видно поверх голов. Включили телевизор. В голубоватом свете лица гостей казались бледными, словно из них высосали кровь. Несколько женщин плакали.

Внезапно появилась картинка. На черном фоне госсекретарь, привязанная к стулу: некогда роскошные волосы сбиты в один большой колтун, веки красные, кляп растянул щеки. Но даже сейчас Фиона Катамора была ослепительно красива.

Рыдания стали громче.

В кадре появился мужчина. Лицо сто было скрыто под клетчатым платком. В руке он держал ятаган с зазубриной на лезвии.

— Мы, люди Сулеймана аль-Джамы, сегодня собрались, чтобы избавить мир от скверны, — сказал палач. — Таков наш ответ крестоносцам Запала, несущим упадок и разложение. В устах этой неверной звучат их лживые посулы, поэтому она умрет.

Телохранитель пристально следил за реакцией Гами. Что-то на экране смущало ливийского министра.

Каддафи взял с подставки крошечную камеру и заговорил, держа ее на вытянутой руке:

— Брат мой, да благословит тебя Аллах, светом истины которого озарена наша общая вера. Ты выбрал неправильный путь. На планете должен царить мир. Кровопролитие порождает еще большее кровопролитие. Разве ты не видишь: даже забрав жизнь госсекретаря США, ты ничего не добьешься, не прекратишь страданий мусульман всей планеты? Лед недоверия растопят только искренние речи. Мы должны сесть с нашими врагами за стол переговоров, обсудить взаимные претензии. Только тогда воскреснут наши надежды и чаяния.

— Коран велит не говорить с неверными, ибо согласия с ними быть не может.

— А еще Коран велит с любовью относиться ко всему живому. Аллах дал нам это противоречие, чтобы каждый сам сделал свой выбор. Довольно ненависти. Правители всех стран собрались здесь, чтобы от лица своих народов отыскать правильный путь. Прошу тебя, убери меч. Сохрани ей жизнь.