Людмила Молчанова - Любовь танцовщицы

• Название: Любовь танцовщицы
• Автор: Людмила Молчанова
• Жанр: Эротика

Он привык к тому, что все в мире решают деньги. И никогда не был мазохистом, чтобы раз за разом причинять себе боль очередным предательством. Он привык за все платить. Не важно, что именно оплачивает: чувства, верность, вещи, людей. Он привык жить сделками. Вся жизнь для него - контракт с условиями, которые диктуешь ты сам. Но сможет ли он измениться и заплатить самую большую цену за свой куш?

Она привыкла, что в ее мире все решают деньги, а женщины являются куклами или разменной монетой, с помощью которых зарабатывают еще один миллион. Она хотела доказать, что является личностью, способной самостоятельно принимать решения, а не безмозглой игрушкой в руках кукловода. Она всю жизнь пыталась вылезти из грязного мира спроса и предложений, где ставка - человеческая судьба. Но сможет ли она отдать себя в руки тому, кто способен сделать ее счастливой? Или окончательно разрушить и растоптать?

---

   Чисто из принципа я дождалась звания мастера спорта и сразу же ушла из секции, демонстративно хлопнув дверью. Ушла работать в клуб, не обращая внимания на вялые запреты и ехидные смешки Манченко и причитания матери.

   - Наташ, что это такое вообще? - мама умоляюще посмотрела на меня. - Дочь, я все понимаю, но...тебе даже восемнадцати нет.

   Я флегматично пожала плечами, собирая косметику.

   - Ерунда, через несколько месяцев будет. Да и потом, твой Геворг взялся спонсировать этот клуб.

   Мама поспешно отвела глаза, и я обо всем догадалась.

   - Это ты его попросила, да? Чтобы типа проследить за мной?

   - А что мне еще делать? - она с отчаяньем начала метаться по комнате, заламывая руки. - Ты же не слушаешься никого. Ни меня, ни Геву, - я передернулась. - Ты упрямая и взбалмошная. Зачем, солнышко? Ты ради этого столько лет занималась спортом, старалась, тренировалась, чтобы танцевать...стриптиз в дешевой забегаловке? - она презрительно сморщила нос.

   - Во-первых, это лучший клуб нашего города. Во-вторых, я не танцую стриптиз. Могла бы, конечно, но не буду, - поспешно добавила я, увидев, как мама побледнела. - В-третьих, ты что, забыла, чья я внучка? И дочка, если уж на то пошло? Меня берегут пуще яиц Фаберже, мам.

   - Знаешь, - мама как-то странно посмотрела на меня, с какой-то эмоцией, что если бы она меня не любила, то я бы приняла ее за отвращение, - ты похожа на моего отца сильнее, чем думаешь. Такая же...

   Я промолчала о том, что в этот клуб частенько приходит Манченко со своими "партнерами". Манченко приходит и постоянно арендует на всю ночь ВИП-зал, приглашая туда по несколько девушек за раз. Его друзья как-то раз заприметили меня, но трогать и уже тем более, приближаться не стали. Даже если дед и умер, унося с собой в могилу часть своего авторитета, его деньги остались в нашем мире, а они решали немало.

   Дед же тоже постарался. Оформил все так, что Манченко не доставалось ничего - ни доли от доходов завода, ни самого завода, ни доступа к остальным делам деда. Я не вникала, но получалось, что годовую прибыль Манченко должен был делить с матерью, откладывая на ее счет половину заработанных средств, плюс он контролировал всю деятельность предприятий. А вся дедушкина недвижимость доставалась...моему мужу. Или же сыну моей матери, но она детей не хотела. Или не могла иметь, я точно не знала, мама не любила поднимать эту тему. Но детей у них с Манченко так и не появилось.

   Одним словом, связываться со мной боялись, но заинтересованные взгляды бросали, так, на будущее. Ах да, вся собственность перешла бы в руки моего мужа после моего двадцатипятилетия. За этот пункт брачного договора я деда особенно сильно благодарила.

   А в клубе...я растворилась в нем. Я поняла, что это мое. Место, где я могу уйти от проблем, окунуться в мир чувственности и ритма. И мне это нравилось...меня это завораживало и поглощало. Я бы ни за что не ушла бы и не бросила танцы в клубе.

   Приходилось подстраиваться. Go-go - это не просто кривлянье и дерганья под музыку на танцполе. И с бально-спортивными танцами ничего общего. Я знала девушку, проработавшую всего две недели и ушедшую, потому что она элементарно не смогла растанцеваться в этом направлении. Хотя и фигура, и растяжка, и физическая подготовка была у нее лучше многих. Я же просто...влилась.

   Мне нравилось изгибаться и извиваться в "стакане". Я могла лечь на поручни и держаться исключительно каблуками, а толпа рядом сходила с ума. Я закрывала глаза и подстраивалась под бешеные ритмы, чувствуя, как мое тело одна за другой захватывают волны азарта, риска, возбуждения. Мне нравилось танцевать в паре с кем-то, телом олицетворять и показывать секс. И мне уже неважно было, какой танцор танцует со мной сегодня рядом. Я забывалась в ритме и мне это нравилось.

   Но все хорошее имеет особенность заканчиваться. Так и вышло. Все испортил Манченко. Я терпела, много лет терпела его наглое, хамское поведение, его барские замашки, его самого. Но когда он поднял на меня руку...это стало последней каплей.

   Все началось вполне безобидно. Обычный вечер, который я проводила дома. Геворг, как ни странно, тоже оказался дома, хотя обычно он всегда находится в другом месте.

   - Как дела в школе? - ленивым протяжным голосом спросил Манченко, и я невольно насторожилась. Обычно он не выказывал интереса к моей персоне.

   - Нормально.

   - Экзамены скоро?

   - Да.

   Манченко громко причмокнул губами, как будто пробуя мой ответ на вкус.

   - Решила, что сдавать будешь?

   - Да.

   - А куда пойдешь учиться?

   Я не выдержала и оторвала глаза от книги, пальцем проследив текст там, где остановилась.

   - Слушай, чего тебе надо?

   - Полегче, Наташа, не хами, - в его голосе прибавилось металлических ноток, а лицо посуровело. - Я спрашиваю, значит, мне надо.

   - Зачем?

   - Ты собралась спорить со мной? - прорычал он.

   Это страшно. Серьезно. Это только в романах мужик может размахивать кулаками, орать и пытаться напугать героиню, а она, проявив чудеса героизма, устоит перед угрозами. И мало того, что устоит, злодей, увидев ее храбрость, передумает даже орать. В жизни по-другому. Когда ты сидишь рядом с рычащей, яростной тушей, от крика которой тебя пробирает до костей, ты чувствуешь только противный липкий страх и ужас. При всей моей браваде я не дура. И я боялась.

   - Нет, - но сдаться я не могла. - Я не пойму цели разговора.

   Он ударил. Отрывисто, почти лениво. Тыльной стороной ладони обжег мою щеку, но сила удара оказалась такой, что я отлетела на другой край дивана и стукнулась головой о подлокотник. Во рту резко почувствовался вкус крови.

   - Ты идиот?! - вызверилась я, испуганно пытаясь отползти еще дальше от него. - Совсем крыша поехала?! Ты на кого руку поднял, придурок?!

   Он плавным движением, поразительным и почти пугающе слаженным для своей комплекции, встал и больно ухватил меня за волосы, приподнимая вверх. Я застонала от боли и против воли вскинула руки, пытаясь уцепиться в его запястья. Чтобы удержать. Или хотя бы ослабить.

   - Пусти, - прохрипела я, болтаясь в его руках, как тряпичная кукла. - Пусти, сука.

   Он снова ударил. Легко, не напрягаясь. Даже без какой-либо гримасы злости или ненависти. На его лице я смогла заметить лишь отстраненное безразличие. Только черные близко посаженные глазки смотрели цепко, упиваясь моей беспомощностью.

   Он бил, правда, лицо старался не трогать. Больше. Но ребра, ноги, бедра, живот, спина - все тело было в синяках. Про руки я вообще молчу. В доме не было никого, даже матери, а позвонить я не могла. Телефон больно далеко. В двух метрах.

   Манченко бил расчетливо. Минимум усилий - максимум боли. Он бил молча, бесстрастно наблюдая за моим лицом. Я не плакала. Сначала ругалась, точнее, пыталась цедить что-то сквозь зубы, но удар по ребрам лишил меня и этого. Я не знаю, сколько терпела, но потом, когда его удар пришелся уже по болевшему месту, я сдавленно застонала. В ушах звенело, а из носа текла кровь, но мне казалось, что он удовлетворенно хмыкнул.

   Не знаю, сколько времени прошло, но к тому моменту, как он закончил, я висела в его руках безвольной куклой. Он подтянул меня вверх за шкирку, как котенка, и прошипел на ухо.

   - Ты довела меня, сучка. А терпение мое небезгранично, - я в кои-то веке его не перебила. - Люблю, когда ты молчишь, Наташ. Надо было раньше преподать тебе урок. Запомни! - он встряхнул меня, и боль лавой прошлась по всему телу, прожигая до костей. - Я! ЗДЕСЬ! ВСЕ! РЕШАЮ! - он шептал, овевая мою щеку своим дыханием. Почти приятно чувствовать, как оно холодит разгоряченную кожу. - Если я говорю, надо делать. Ты зарвалась, девочка. И зарвалась давно. И для справки. Я не знаю, что ты там сдаешь, но учиться ты идешь в эконом на заочный. Я договорился. Хотел сделать приятный сюрприз, - Геворг масляно ухмыльнулся, сделав особый акцент на "приятный". - Но получился просто...сюрприз. Ты поняла?

   - Да.

   Он выпустил меня, и я шмякнулась на кожаную обивку, от боли закусив губу. Из глаз полились слезы. От неожиданной боли, не более. Я не плачу.

   В тот момент я поняла, что не хочу такой жизни. Не хочу превращаться в свою мать, привыкшую к подобному отношению. Привыкшую к унижению. Даже самого сильного человека можно сломать. И меня тоже, а я не самая сильная. Я просто девушка. И я выберусь из этого кошмара.

   Утром я не смогла встать с постели - так все болело. Но хуже всего было видеть глаза матери, в которых плескался ужас...и покорность. Ее давно сломали, и, глядя на меня, она вспоминала себя много лет назад. Только она не смогла уйти, а я смогу.

   Мы с Лёной все решили и продумали, а уж я то...Я готовилась к отъезду как никогда основательно. Я все продумала и просчитала. Накопила. И выдержала разговор с мамой.

   - Наташ, ты понимаешь, что это чистой воды авантюра? - тихо спросила она у меня ночью, практически перед отъездом. В доме никого не было, Манченко где-то гулял, и никто не смог бы нас подслушать, но все равно мы старались говорить тихо. - В незнакомый город, одна, без денег...Наташ, не дури, я тебя прошу. Ты хоть понимаешь, что это такое? Ты всю жизнь жила как принцесса. У тебя все есть. Ты...ты не сможешь...