Светлана Кузьмина - Адмирал Корнилов

• Название: Адмирал Корнилов
• Автор: Светлана Кузьмина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978–5–235–02982–8

Героическая гибель вице-адмирала В.А.Корнилова, возглавившего в сентябре 1854 года оборону Севастополя, которую современники назвали «русской Троей», а самого Корнилова «героем, достойным Древней Греции», — произвела сильнейшее впечатление и на участников обороны, и на императора Николая I, и на всё русское общество, и даже на тогдашнюю Европу. Но многие важнейшие события биографии вице-адмирала до драматических событий Крымской войны (1853–1855), его деятельность как выдающегося военного организатора, теоретика, стратега, новатора военного искусства на море, готовившего российскому флоту новое славное поприще, оставались как бы в тени серьёзного интереса (за исключением редких специалистов военной истории). Настоящая книга с успехом восполняет этот пробел. Это — первое в нашей историографии подробное исследование жизни и деятельности выдающегося флотоводца и человека, патриота России.

---

Отвлекая внимание жены от главного, страшного и необратимого, он словно чувствовал, что «вступление» в октябрь — это оставшиеся ей и ему неполные пятеро суток его жизни; последние часы, когда ещё можно вместе о чём-то мечтать, пусть даже на расстоянии — но пока ещё вместе…

…И.Ф.Лихачёв вспоминал впоследствии:

«За несколько дней до бомбардировки возвращались с одного из объездов оборонительной линии. Мы выехали сначала, как обыкновенно, в довольно большом числе, но мало-помалу Корнилов, по своему обычаю, разослал всех с разными поручениями: «Вы поезжайте к тому-то и скажите то-то; съездите туда-то, узнайте или справьтесь о чём-нибудь» и т. д., и под конец я, будучи в тот день дежурным флаг-офицером, остался с ним один. Сзади ехали один или два казака, и Корнилов начал говорить так:

— Ну, кажется, мы сделали теперь всё, что возможно было сделать, и всё, что могла указать человеческая предусмотрительность. Остаётся ожидать, что будет.

Действительно, всё, казалось, было сделано. Все огромные средства флота были обращены на защиту города, оборона наша была теперь твёрдо организована, и всё это сделал один этот человек, но в словах его теперь как будто слышалась (в первый и единственный раз) некоторая усталость и невольный упадок духа. И мне в эту минуту стало жаль великого подвижника. Я сказал, что у меня есть как бы предчувствие, что к концу года всё окончится благополучно и на Рождество, когда церковь благодарственно молится за избавление от нашествия 1812 года, мы присоединим нашу новую молитву за избавление от нашествия англо-французов на Севастополь.

— Нет, — возразил Корнилов, — для меня это был бы слишком долгий срок. Разве вы не замечаете, видя меня каждый день, что вся моя настоящая деятельность поддерживается искусственным напряжением, которое долго продолжаться не может. Так или иначе, но для меня развязка должна прийти скорее.

И действительно, ему недолго пришлось ожидать развязки…»

…Из октябрьского «журнала» вице-адмирала В.А.Корнилова:

«1 октября. Продолжение тех же событий. Неприятель роется, а мы ему стараемся мешать своей артиллерией и вместе с тем усиливаем свою оборону и числом, и калибром орудий, и утолщением брустверов, и насыпью траверзов и т. д. Теперь не подлежит сомнению, что англичане взяли на себя восточную сторону, а французы — западную, т. е. город. Удаль наших штуцерных продолжает нас тешить и надоедать неприятелю. После полудня 8 минцев пробрались под самые насыпи французов против бастиона № 5, и двое вскочили на ров, где рассмотрели до 8 мортир, ещё не установленных, вырытые канавы и что вбивают сваи, орудий не заметили. На левом фланге две партии охотников подходили к самым укреплениям, сооружённым англичанами, и тревожили их всё послеобеденное время. Перестреливались более часу с их цепью. Бутырские охотники бросились в штыки, заставили англичан отступить и взяли в приз белое одеяло. Горько подумать, что с таким войском потеряли Альму.

2 октября. Неприятель продолжает те же работы. Французы распространили свои батареи и возвели амбразуры, обложив турами. Англичане продолжают насыпи. У англичан обозначились, кроме отдалённой батареи, ими брошенной, две батареи: одна на возвышенности, в конце которой стоит бастион № 3, другая на возвышенности, выдающейся крутым мысом к Пересыпи, где была бойня. Наши укрепления тоже усиливаются: открыли новую батарею из 7 орудий на правом фланге, между бастионом № 6 и батареей № 10. Новая батарея обстреливает длинную и широкую лощину против оборонительной стены и кладбища; в других же укреплениях наставили пушки большого калибра и готовим мортиры. Во 2-м часу открыли огонь против французских работ со всех орудий, которые по ним могли действовать, и продолжали с час. Пальба эта была сколько для разрушения работ, столько для приучения артиллеристов, она имела полный успех: из работ сделалась каша. Минские охотники с присоединением моряков и флотских офицеров ходили опять почти под самый вал французов и потому только возвратились, что были отозваны. На левом фланге бутырцы и несколько матрос делали экспедицию во время обеда англичан, схватив у них ранцы и другие вещи, в том числе собачку с именем Morison, а те бежали; только потом высыпали в больших силах, причём произошла перестрелка; один из наших убит и 4 ранены легко. Наши отретировались с ранцами и даже с собачкой, положив многих неприятелей на месте. Вообще неприятельские стрелки перестали приближаться к ним и если показываются, то с большею осторожностью.

3 октября. Французы всю ночь усиленно работали и несколько исправили вчерашнее разрушение. Наши охотники не могли проникнуть, — цепь была густая и сильный отряд прикрывал рабочих. Англичане также увеличивают свои работы и поднимают насыпи, употребляя фашины и мешки. Теперь, кроме отдельной батарейки при Килен-балке, у них в трёх местах похоже на батареи, третья против бастиона № 4, вдоль его правого фланга. У нас поставлены 4 трёхпудовые пушки на бастионе № 6. Две при бастионе № 5 и ставят мортиры в 5-м и 4-м. Перестрелка. Никаких происшествий не было, кроме того, что палили очередные орудия в работы, этот огонь замедляет работы неприятеля, но ему не мешает рыться. Приезжал свиты Государя князь Радзивилл и флигель-адъютант князь Васильчиков; первый с лестными для меня словами царя».

3 октября Корнилов отдал свой последний приказ:

«С первого дня обложения Севастополя превосходным в силах неприятелем, войска, предназначенные его защищать, выказывали решительную готовность умереть, но не отдать города, завещанного нам любимым Царём нашим и всею Русью Православной.

В продолжение короткого времени, неутомимой деятельности всех, и офицеров и нижних чинов, выросли из земли сильные укрепления, и пушки старых кораблей расставлены на этих грозных твердынях.

Вскоре начались встречи с неприятельскими разъездами и партиями стрелков, и вместе с тем удалые подвиги наших.

Боцман 32-го экипажа Халюта заколол штыком пробиравшегося к нашей цепи английского солдата.

Разъезд из 2-х казаков 67-го полка, осматривая положение неприятеля за развалинами Херсонеса, взял в плен французского артиллериста у самых аванпостов.

Разъезд гусар, завидя французских кавалеристов, атаковал их. Неприятель рассыпался и бежал; цепь 34-го экипажа схватила заскакавшего к ним офицера и привела его в бастион № 4.

Бутырского пехотного полка унтер-офицер Ланин ранил английского стрелка; несмотря на превосходство сил и близость неприятеля, бросился на него и овладел раненым.

45-го экипажа унтер-офицер Петренко с секретом 10 человек ударил в штыки на неприятельский пикет, много превосходивший его силами, что доказывает числом захваченных им вещей; вслед за этим атаковал английский разъезд, не решившийся сразиться с ним.

Минского пехотного полка унтер-офицер Никифор Петров, с 8 человеками, вызвался идти вперёд к неприятельскому лагерю, смело вскочил на вал, за которым производились работы, и доставил об них сведение.

Таковые ежедневные подвиги, видимо, обескуражили неприятеля и, вероятно, один стыд удерживает их от бегства.

Вчера был в Севастополе флигель-адъютант Государя Императора, отправляющийся в С.-Петербург. Царь нетерпеливо желает знать всё о приступе врагов к дорогим для него городу и флоту Черноморскому. Я поручил доложить Его Величеству, что войска рвутся сразиться и на всяком шагу выказывают свою удаль; что они, по примеру отцов, не хотят и знать о числе неприятелей, а обещают отстоять доверенное им Государем сокровище. Да благословит нас Русский Бог! Ура!

Помни каждый, что для успеха надо думать не о себе, а о товарище.

Генерал-адъютант Корнилов».

Третьего же октября на военном совете союзников было решено, что на рассвете 5 октября осадные батареи, насчитывавшие к этому времени уже более 115 орудий крупных калибров, должны начать общую бомбардировку Севастополя, чтобы разрушить укрепления оборонительной линии города, подавить или сильно ослабить крепостную артиллерию севастопольцев и, таким образом, обеспечить условия для штурма Севастополя. Вместе с сухопутными войсками противника в атаке на город должен был принять участие весь союзный флот, насчитывавший свыше 50 кораблей различных классов с 2680 орудиями.

А.Жандр:

«…Утром 4 октября, на 5-м бастионе заметили, что в неприятельском вале, к северу от противолежащего бастиону французского укрепления, устроены 8 амбразур, заложенных земляными мешками. Мы увидели также, что французы распространяют траншейные работы вправо, т. е. к юго-востоку от своего укрепления, для соединения своей параллели с английской; новый окоп тянулся на значительное расстояние и был обложен поверху земляными мешками для прикрытия стрелков. У англичан не было ни новых амбразур, ни новых линий; только старые насыпи становились всё толще и выше.