Шарль Монселе - Женщины-масонки

• Название: Женщины-масонки
• Автор: Шарль Монселе
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-88274-012-6

Возникшее в начале XVIII пека в Англии религиозно-этическое движение – масонство – получило распространение во многих странах. Эта тайная организация ставила своей целью объединение людей на основе равенства, взаимопомощи и верности. В масонские ложи женщин не принимали, и с течением времени женщины создали свои масонские ложи.

В романе «Женщины-масонки» Шарля Монселе (1825-1888), известного французского романиста, талантливого восприемник литературных принципов А. Дюма, речь идет о тайной организации женщин-масонок, незримо опутавшей своей страшной сетью всю Францию – от великосветских салонов до рабочих кварталов. В эту сеть, добровольно или волею судеб, попадают герои романа. Всевозможные приключения, любовные истории, заговоры, поединки составляют содержание книги. Весь роман пронизан мотивом женской мести, которую осуществляет эта мощная масонская организация.

На русском языке произведение Шарля Монселе печатается впервые.

---

Приезжайте поскорее, дорогой дипломат: я объясню Вам, почему Вы являетесь главным препятствием на моем пути к освобождению. Во имя Соломона Ко, Тассо[109], Латюда и столь великого множества других моих предшественников, приезжайте, если Вы не хотите, чтобы в скором времени к этому мартирологу великих людей присовокупилось имя Вашего неудачливого, покорного слуги Бланшара.

Отделение № 10».

Это письмо было отправлено тотчас же, но Филипп Бейль не смог прочитать его, ибо после трагедии с его женой он лежал в опасной для жизни лихорадке.

Господин Бланшар, удивленный отсутствием ответа, написал второе письмо, затем третье.

«У меня к Вам просьба, которая сильно меня смущает,– писал Филиппу господин Бланшар.– Мое положение серьезно: речь идет о том, сумасшедший я или нет. Я буду ждать ответа еще неделю, но если и тогда Вы не освободите меня от моего обязательства, я буду вынужден пойти дальше и «сделать некоторые разоблачения», как говорят в суде присяжных. Куда, к дьяволу, Вы запропастились? Или с Вами случилось нечто вроде того, что произошло со мной? Простираю к Вам руки, подобно некоему новоявленному Мальзербу[110]!»

Так как никто не ответил и на это послание, господин Бланшар решил потребовать тайного и весьма серьезного разговора с главным врачом Шарантона.

Во время этого разговора господин Бланшар подробно рассказал о своих предприятиях и о своих открытиях в местах, окружающих бульвар Инвалидов: спрятавшись, он присутствовал на тайном собрании женщин-масонок, где он узнал Амелию, Марианну, маркизу де Пресиньи, Пандору и еще целую уйму других женщин; он узнал их секреты, которые могут погубить покой нескольких семейств. Господин Бланшар закончил тем, что во всеуслышание обвинил этот синедрион в шелковых платьях в том, что он покусился на его свободу, чтобы предотвратить всевозможные разоблачения.

Врач слушал его с улыбкой меломана, который в сотый раз слушает полюбившуюся ему арию.

Когда господин Бланшар закончил свои признания, врач порылся в его истории болезни и вытащил оттуда нумерованный лист бумаги.

– Вы видите этот лист? – спросил врач.

– Вижу,– отвечал господин Бланшар.

– Так вот: все, что вы мне сейчас рассказали, уже записано вот здесь!

– И о чем же это говорит?

– Это говорит о том, что ваша мания доказана, что этого взрыва ожидали и что взрыв сейчас произошел.

Господин Бланшар побледнел.

– Значит, все, что я вам рассказал, ни в чем вас не убедило?

– Абсолютно ни в чем,– ответил врач.

– А это женское общество?

– Чистейшая иллюзия!

– Но ведь я же утверждаю: я все это видел, я все это слышал!

– Это бред, это временное душевное расстройство.

– Сударь!– вскричал господин Бланшар вне себя от гнева.

Врач дернул шнурок звонка; вошел санитар.

– Шаве, вот что я вам прикажу…– холодно заговорил врач.

Господин Бланшар, таким образом, получил время, чтобы взять себя в руки.

– Прикажите этому человеку выйти из комнаты,– с волнением сказал он.– Я обещаю вам, что буду сдерживаться.

Санитар вышел.

– Сударь,– сказал врачу господин Бланшар,– полагаю, что вы – человек порядочный. И хотя вы устали от заявлений, подобных моему, у вас должны же быть какие-то чувства, которые еще не умерли! Вопреки видимой точности полученных вами сведений, благоволите предположить, что есть возможность поколебать вашу искреннюю веру в то, что я безумен!

– Согласен с вами, сударь. Но к чему вы клоните?

– Ведь вы женаты, не так ли?

– Да, сударь,– ответил врач, удивленный тем, что его впутывает в это дело пациент.

– Так вот: что вы скажете, если я поклянусь честью, что видел на этом собрании вашу жену? А? Что вы мне на это ответите?

Врач, казалось, какое-то время собирался с мыслями.

– Сударь,– наконец заговорил он,– сначала я сказал бы вам, что для меня это не имеет ни малейшего значения, ибо мое доверие к жене безгранично. А затем я сказал бы вам, что все это вообще не имеет ни малейшего отношения к вашему делу. Женщины собираются; они выбирают для места встречи уединенный уголок; на каком основании вы присваиваете себе право приходить туда и мешать им? Разве дела, которыми они там занимаются, находятся в вашем ведении? Ведь вы не представитель власти – вы частное лицо! И какая причина, помимо вашего ребяческого любопытства, могла привести вас к вашим так называемым открытиям?

Ошеломленный господин Бланшар слушал его молча.

А врач между тем продолжал:

– Вы говорите мне об Ордене женщин-франкмасонок; но ни для меня, ни тем более для правосудия существование этого Ордена отнюдь не является тайной. Ваши открытия ни для кого не новость: это все равно, как если бы вы пришли к нам и под большим секретом рассказали бы о существовании благотворительных учреждений или, скажем, о существовании ломбардов.

Господин Бланшар уставился на врача в истинном помутнении разума.

– Так вот, господин Бланшар,– продолжал врач,– не позволите ли вы мне дать вам совет?

– Разрешаю с величайшей признательностью, сударь.

– Откажитесь от этой странной мысли, которая заставляет вас верить, что вы обнаружили одну из парижских тайн. Не старайтесь подменить собой правосудие. Предоставьте двадцати или пятидесяти женщинам собираться так, как им заблагорассудится. Одним словом, забудьте о том, что до сих пор почти всецело поглощало ваши мысли. Оставьте опасения, которые могут стать чрезмерными; вернитесь в обычный круг, к обычным мыслям. И не забудьте о том, что это – цена вашей свободы.

С этими словами врач встал: это был вежливый намек на то, что господин Бланшар может удалиться.

Но господин Бланшар был не вполне удовлетворен.

– Рискуя показаться вам совершенно сумасшедшим,– заговорил он,– я все-таки хочу в последний раз воззвать к вашей порядочности. Я не верю в то, что я сумасшедший, мне это совершенно ясно – не улыбайтесь, пожалуйста. Но, с другой стороны, в этом доме вы всемогущи, в этом нет ни малейшего сомнения. И перед лицом этих двух фактов я очутился в величайшем затруднении; благодаря моему происхождению, моему состоянию и самому себе я сохранил такие знакомства в свете, которые я вполне мог бы вмешать в эту историю. Только одно соображение меня и удерживает от этого: я не хочу, чтобы мое сопротивление столкнулось с вашей убежденностью. В этом положении судьей должны быть вы. Я со всем доверием вверяю себя вам. Действуйте так, как вам повелит ваше сердце и ваша честь.

– Что ж, благодарю вас за этот знак уважения,– сказал врач.– Я от всей души надеюсь, что раскаиваться в этом вам не придется.

Тут они расстались.

Орден женщин-масонок побеждал даже в Шарантоне. Для господина Бланшара это было очевидно. Он решил, что будет благоразумно дать пройти грозе, которую вызвал он сам.

Но через некоторое время с господином Бланшаром произошло такое неимоверное чудо, что наше перо, опытное в исследованиях всякого рода, отказывается описать это чудо подробно. Быть может, лучше всего взять быка за рога и сказать попросту: мало-помалу господин Бланшар привык к Шарантону. После того, как он обдумал все планы побега, после того, как он решил соорудить веревочную лестницу из простыни и прорыть подземный ход с помощью гвоздя, странное чувство возникло у него в душе. В одно прекрасное утро он понял, что чувствует себя превосходно, что воздух кантона бесконечно ему нравится, что в Клубе он скучал гораздо больше и что Шарантон гораздо лучше, чем О'Бонн или даже флорентийская вилла.

Однообразие, которого он так страшился, не коснулось его в этом доме, где душевная и физическая жизнь состояла из сплошных перемен. Не проходило и часу без того, чтобы кто-нибудь из пансионеров не рассказал ему какого-то эпизода, достойного интереса с любой точки зрения, или не задал ему вопроса, философскую суть которого оставалось только увидеть под непривычной формой. Ум господина Бланшара мало-помалу пополнился новыми мыслями, разложенными, если можно так выразиться, по ящичкам, а в этих ящичках со временем возникли новые мысли, непостижимые для всех, кроме его самого. Особого рода спиритуализм завладел им незаметно для него самого и постепенно стал для него единственной возможностью счастливого существования. Где еще встретил бы этот одержимый наблюдатель столь разнообразные предметы изучения, столь неисчерпаемые источники? Между миром и Шарантоном он замечал одну-единственную разницу, и разница эта всецело была в пользу последнего: она заключалась в том, что здесь пороки и недостатки, по крайней мере, не скрывались, они почти гордо отвергали разум, который их сдерживал.

Если он начинал чувствовать, что пресыщается, он просил – и легко получал разрешение,– чтобы его перевели в другое отделение. При виде вновь прибывшего пансионера господин Бланшар ощущал особенно глубокое удовлетворение. Поговаривали, что он, желая заселить свое отделение по своему вкусу и желанию, имел не одну беседу с одним из тех коммивояжеров, о которых мы упоминали выше, и что он обещал ему кругленькую сумму за каждого нового сумасшедшего, которого он привезет в Шарантон.