Уильям Андерсон - «Наутилус» у Северного полюса

• Название: «Наутилус» у Северного полюса
• Автор: Уильям Андерсон
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1965

Аннотация издательства: В сборник «Вокруг света под водой» включены разделы из книг, написанных командирами американских атомных подводных лодок «Наутилус», «Скейт», «Сидрэгон» и «Тритон», совершивших длительные походы подо льдами Северного Ледовитого океана, в районе скопления айсбергов в проливах Канадского Арктического архипелага, к Северному полюсу и вокруг света под водой. Кроме того, в сборник включен сокращенный перевод книги Н. Полмара, в которой рассказывается о гибели американской атомной подводной лодки «Трешер».

---

Вскоре на поверхности воды появились дрейфующие обломки льдин. Я приказал уменьшить скорость хода, и корабль пошел медленнее. Наконец мы подошли к кромке пакового льда. Нам казалось, что лед простирается до самого горизонта. Это была бесцветная пустыня, освещенная каким-то светящимся кругом; такое явление известно северянам под названием «ледяной отблеск».

Поверхность воды рябилась от легкого бриза. Мы проходили через полосу тумана. Стоять на мостике было приятно — температура была не ниже, чем в проливе Лонг-Айленд в январе. Когда я, как зачарованный, смотрел на этот негостеприимный ледяной покров, на память мне приходили различные истории прошлого, часто трагические, и люди, противопоставлявшие этому гигантскому барьеру свою сравнительно небольшую энергию и средства, которыми они тогда располагали. Вспомнились такие имена, как Росс, Пири, Кук, Амундсен, Стефансон, Уилкинс.

Рядом с нами раздавался шум работающих дизелей; выпуская клубы белого дыма, шла в суровую Арктику подводная лодка «Триггер». Согласно намеченному плану она должна была оставаться за пределами пака во время нашего погружения, чтобы помогать собирать данные с помощью подводных гидролокационных установок и, откровенно говоря, с целью моральной поддержки.

Я заверил командира «Триггера», что наше первое погружение под лед будет очень непродолжительным, мы пройдем не более ста пятидесяти миль и встретимся с ним за пределами пака спустя примерно сутки после нашего погружения. Через некоторое время я приказал вахтенному офицеру погружаться, если лодка к этому готова. 1 сентября 1957 года в восемь часов вечера прогудел ревун, и «Наутилус» погрузился. Не зная толщины льда, мы опустились на глубину более ста пятидесяти метров и взяли курс на север. Несколько минут мы двигались очень медленно.

Вторжение в неизведанный мир

Мы продвигались на север, уходя все дальше в неизвестность. В течение непродолжительного времени мы получили при помощи эхоледомера данные, которые считали в то время вполне достаточными для суждения о находящемся над нами слое льда. Мы обнаружили, что арктический паковый лед представляет собой громадную, вечно движущуюся, неоднородную по плотности массу. Местами это только небольшие льдины и обломки, среди которых может пройти любое надводное судно. Большая же часть ледового покрова состоит из отдельных льдин размерами до трех — пяти метров, редко больше. Нижняя сторона льда — не гладкая, как многие думали, а неровная. Ледовый покров имеет множество разводий и полыней, достаточно больших для всплытия подводной лодки. Они расположены на значительных расстояниях друг от друга, не всегда допускающих возможность всплытия обычной подводной лодки, вопреки предположению Уилкинса.

Тогда мы этого не знали, но позднее обнаружили, что эхоледомеры, наряду с множеством точных данных, не давали полного представления о характере льда, вернее, — мы не учитывали специфики показаний приборов. Каждый из них имел два самописца. Один предназначался для записи показаний глубиномера, точно фиксировавшего расстояние до поверхности воды. Этот самописец чертил одну линию на непрерывно движущейся бумажной ленте. Второй самописец соединялся с эхоледомером и давал графическое изображение нижней стороны ледового покрова. Таким образом, по мере движения вперед оба самописца вычерчивали рельеф и толщину льда ниже уровня воды.

Тогда мы не знали и только во время нашего следующего полярного перехода выяснили, что циклическая скорость эхоледомера была слишком медленной для скорости хода «Наутилуса». Иначе говоря, наши сигналы достигали нижней кромки льда и возвращались обратно со скоростью, недостаточной, чтобы получить точное представление о его рельефе. В результате мы имели о нем лишь частичное представление. Например, мы заметили, что иногда происходило вдавливание пера, свидетельствующее о возможной толщине льда пятнадцать и более метров. Мы рассматривали эти замеры как несовершенные сигналы эхоледомера. Фактически же они не были фиктивными, так как показывали свисающие на большую глубину ледяные выступы, опасные и гибельные для нашей лодки. Лед был много толще, и его выступы проникали гораздо глубже, чем мы полагали.

После того как мы освоились с плаванием в бесшумной холодной среде, я почувствовал желание взглянуть на лед. Я отдал приказ постепенно уменьшить глубину погружения и поднять перископ. Вода была сероватой и совсем не темной, так как солнечный свет проникал через лед. Прожектор, установленный на мостике, оказался лишним. Я переключил перископ на увеличение, чтобы лучше разглядеть льдины, которые проносились над головой подобно серым облакам. Это было чарующее, но в то же время жуткое и неприятное зрелище. Так как с научной точки зрения оно не представляло никакого интереса, я опустил перископ и благоразумно решил наблюдать за льдом через экран гидролокатора.

Вскоре мы достигли места поворота в нашем первом пробном выходе. Затем эхоледомер показал разводье или полынью, казавшуюся сравнительно большой. Так как в нашу задачу входило всплытие без хода, то я решил попытаться сделать это, не сомневаясь, что экипаж «Наутилуса» без труда сможет выполнить такой маневр.

Пользуясь показаниями эхоледомера, нам удалось направить «Наутилус» прямо под отверстие. Затем мы очень медленно начали всплывать. Я поднял перископ, чтобы проверить показания эхоледомера. Казалось, все полностью совпадает. Я не отнимал глаз от окуляра перископа и ждал, что его головка вот-вот выйдет из воды. Но через секунду выяснилось, что над нами не вода, а лед. Я думал, что это очень тонкий слой, такой тонкий, что его не зарегистрировал наш эхоледомер, и, так как теперь нельзя было остановить всплытие подводной лодки, я ждал, что перископ пробьет лед. Вместо этого вертикальное всплытие внезапно прекратилось и лодка задрожала. В тот же момент в перископе все почернело. Я крикнул:

— Срочное погружение!

Опять у меня возникло старое, уже забытое опасение. Поскольку все смотрели на меня выжидательно, я сказал глухим голосом:

— Что-то случилось со вторым перископом.

Почему это случилось или что случилось, в то время я не знал. Позднее выяснилось, что мы столкнулись с небольшой глыбой льда, дрейфовавшей в полынье. К сожалению, удар пришелся в самое чувствительное место подводной лодки. Я надеялся, что мое представление о повреждении слишком пессимистично и что перископ можно будет легко исправить после выхода на чистую воду. Я просил Лайона просигнализировать, когда мы достигнем другой большой полыньи. Вскоре мы снова попытались «вдеть нитку в иголку», направляя «Наутилус» под полынью.

Мы подходили постепенно, и, когда оказались на одной с ней линии, я поднял первый перископ. Так же как и во втором перископе, в нем было все черно. Я прекратил попытку всплыть на поверхность и приказал вести лодку назад к кромке пакового льда, навстречу подводной лодке «Триггер». В два часа дня мы установили с ним гидрофонную связь, а часом позднее вышли из-подо льда и всплыли на поверхность. Лаг показывал, что подо льдом мы прошли сто пятьдесят миль, поставив тем самым рекорд.

Быстрый осмотр надводной части корпуса лодки показал, что мое предположение не было преувеличенным. Второй перископ был поврежден безнадежно, а первый оказался сильно погнутым. Для атомной подводной лодки, имеющей эхоледомер, перископ является полезной, но не жизненно необходимой частью оборудования на переходе подо льдом. Но перископ имеет важное значение при торпедной атаке противника. График перехода не оставлял времени для выполнения серьезного ремонта. Это означало, по существу, что для подготовки к учению мы должны были отменить плавание подо льдом и немедленно направиться в Англию. Несколько недель энергичной подготовки в прошлом пропадали даром. Важнее всего было то, что я и экипаж впервые тогда не смогли бы выполнить возложенную на «Наутилус» задачу.

В то время как я размышлял над случившимся, некоторые из специалистов поднялись наверх, чтобы осмотреть повреждение. Вскоре после этого Эрли доложил мне:

— Командир, имеется возможность, хотя и небольшая, выпрямить первый перископ.

Я отнесся к этому предложению весьма скептически. Такая работа никогда не выполнялась даже в цехе по ремонту перископов; тем более она невозможна была в море в условиях килевой качки и ограниченной площади мостика подводной лодки. Положение ухудшали шторм и холодный ветер. Однако терять было нечего, и я дал свое согласие.

Борясь с воющим ветром, три человека подтянули несколько гидравлических домкратов к рубке и закрепили их между изогнутым перископом и алюминиевым ограждением рубки. Затем очень осторожно начали подкачку домкратов, прилагая давление к верхней части перископа. Прочный цилиндр из нержавеющей стали не поддавался, в то время как алюминиевый задний упор погнулся. Стали искать более прочный задний упор. После нескольких часов экспериментирования была разработана остроумная система поперечной связи. Затем еще раз повторили попытку, очень осторожно увеличивая домкратом давление на перископ. Неожиданно сквозь шум ветра послышался легкий треск. Мы осмотрели перископ и обнаружили, что на расстоянии шестидесяти сантиметров ниже головки перископа на цилиндре появилась трещина, через которую с шипением вырвался наружу сухой азот, содержавшийся внутри цилиндра для предотвращения отпотевания.