Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

• Название: Генерал Багратион. Жизнь и война
• Автор: Евгений Анисимов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03282-8

В пантеоне выдающихся полководцев нашего Отечества князь Петр Иванович Багратион занимает одно из почетных мест. Потомок древних грузинских царей, любимый ученик Суворова, он был участником всех крупных войн своего времени, прославился во многих кампаниях и погиб от раны, полученной в Бородинском сражении, так и не пережив оставление Москвы. Его биография — это прежде всего история войн, которые вела Россия в конце XVIII — начале XIX века. Между тем личная, частная жизнь П. И. Багратиона известна совсем не так хорошо. Мы не знаем точно, когда он родился, как начал военную службу, которой отдал без остатка всю свою жизнь; немало загадок и в истории его взаимоотношений с царской семьей, особенно с великой княжной Екатериной Павловной, хотя именно здесь, как считают, таятся причины опалы, постигшей Багратиона незадолго до рокового 1812 года. О вехах жизни П. И. Багратиона — полководца и человека, а также об истории России его времени рассказывает в своей новой книге известный российский историк, постоянный автор серии «Жизнь замечательных людей» Евгений Викторович Анисимов.

---

После некоторого перерыва, связанного с ожиданиями следующего хода Моро, Суворов решил играть в свою, задуманную ранее игру. 7 мая Казале и злосчастная Валенца были благополучно заняты Милорадовичем и Швейковским и следом началась переправа основной массы войск через По. Тем самым Суворов заходил в тыл Моро, стоявшему между Валенцей и Алессандрией. Моро, предчувствуя заготовленный ему капкан, решил отходить, но не в сторону Турина, а вдоль подошвы Апеннинских гор, к крепости Чева и далее, через дефиле, в Генуэзскую Ривьеру. Но оказалось, что Чева — ключ к проходу на Ривьеру — занята австрийским отрядом в 350 (по данным Суворова — 250) человек, которые героически отбивались от посланного Моро шеститысячного отряда генерала Груши до 20 мая, когда Груши был вынужден оставить всю затею со взятием этого орлиного гнезда. И все-таки Моро, прижатый к Апеннинам, сумел вырваться из горной ловушки: за три дня и три ночи под проливным дождем его солдаты построили новую дорогу и по ней перешли Апеннины, буквально ускользнув от союзников.

Видя, в каком отчаянном положении у подошвы Апеннин оказался его противник, Суворов не стал преследовать его, а решил двинуться прямо на Турин. С одной стороны, тем самым он упускал Моро, который теперь мог соединиться с идущим из Тосканы Макдональдом, но с другой — занятие столицы Сардинского королевства получило бы колоссальный политический отклик в Европе (что впоследствии и произошло). За какой-то месяц почти вся Северная Италия была освобождена от французов! Пали Милан и Турин. До французской границы оставалось 100 верст…

И опять Багратион был впереди — 14 мая он занял Риволи, что вблизи Турина, а затем и дорогу к Пиньеролю, тем самым прикрыв Турин со стороны французского побережья.

Вся река Треббия была в огне

Тем временем свой героический марш из Неаполя в Геную совершат генерал Макдональд. Его 30-тысячная армия шла по опустошенной, мятежной стране, без продовольствия, без обуви. Макдональд выступил из Неаполя в конце апреля и 14 мая был уже во Флоренции, а 18-го прибыл в Лукку, преодолевая по жаре большие пространства. Когда же Моро спустился в Ривьеру, общая численность французских войск возросла до 55 тысяч человек. Теперь можно было дать бой союзникам, тем более что их значительные силы по мере завоевания Северной Италии распылялись — несколько крепостей продолжали сопротивление, и вокруг них приходилось держать крупные отряды. В переписке с Моро Макдональд сумел согласовать план совместного наступления на союзников Неаполитанской и Итальянской армий. План этот состоял в двойном ударе по Тортоне — крепости, которая контролировала подходы к Милану и Турину. Макдональд, усиленный польской дивизией Домбровского, должен был перейти Апеннины, двинуться к Болонье и Реджио, затем по правому берегу По ударить по Пьяченце и Вогере, а там рядом и Тортона — место встречи с Моро, который, начав позже, чем Макдональд, должен был двигаться к Тортоне из Генуи через Гави и Серравалле. Макдональд, начав движение 29 мая, действовал стремительно и отважно. Он спустился с гор и 1 июня сбил австрийцев у Модены, захватив в плен около 1600 человек, а затем двинулся к Пьяченце.

Суворов, находясь в Турине, осознавал грозящую ему опасность со стороны Макдональда. Еще не имея никаких сведений о движении французов, 30 мая он неожиданно двинул с разных точек все свои силы к Алессандрии (между прочим, в цитадели этой крепости сидел в осаде французский гарнизон), причем войска, хорошо отдохнувшие в столице Пьемонта, прошли 90 верст за двое с половиной суток. В Алессандрии Суворов вроде бы мог похвалить себя за предусмотрительность — доселе неведомо откуда и куда идущий Макдональд проявил себя под Моденой, а потом под Пьяченцей, то есть достаточно близко. Но вскоре Суворов понял, что, напротив, он запаздывает — инициатива у противника, который ведет целенаправленное наступление: у Пьяченцы австрийская дивизия К. Отта 5 июня была сбита французами, и Отт, а потом и посланный к нему на помощь Мелас слали Суворову отчаянные просьбы о сикурсе. Тогда Суворов предписал армии форсированным маршем двинуться к реке Тидоне, которую французы уже перешли, нанеся затем удар по австрийцам. Сам же Суворов поспешил вперед, взяв с собой Багратиона, который передал командование авангардом великому князю Константину. С главнокомандующим было четыре казачьих полка и два полка австрийских драгун. Суворов подоспел в самый критический момент сражения — Отт и Мел ас с трудом сдерживали наступление Макдональда. Предоставлю слово лучшему из биографов Суворова генералу А. Ф. Петрушевскому:

«Русских прибыло так мало, что на стороне французов все-таки оставался численный перевес, но эта разница пополнялась присутствием Суворова. Явился в нем гений войны, прилетел дух победы. Вскакав на возвышение, он окинул долгим, внимательным взглядом поле сражения. Именно в подобные моменты, когда дело касаюсь его неподражаемого глазомера, он был истинно велик. Два казачьих полка, не успев перевести дух, полетели вправо, во фланг Домбровскому с поляками, а против фронта сто были посланы драгуны; другие два казачьих полка понеслись под начальством суворовского племянника Горчакова грозить правому флангу французов. Наступление французов задержалось, а поляки были приведены в совершенное замешательство. Успех, конечно, был минутный, но в подобных случаях каждая минута и дорога. Показалась на дороге голова русского авангарда. Исполняя приказание Суворова, великий князь не медлил; под палящим зноем пехота не шла, а бежала; колонна растянулась Бог знает как далеко, люди выбились из сил, падали рядами, и многие из упавших уже не вставали. Но остальные продолжали идти на выстрелы, и скоро голова колонны подошла к полю боя (по сведениям Старкова, войска прошли за сутки 105 верст! — Е. А.). То были храбрые из храбрых, люди, не только крепкие телом, сколько могучие духом, на них-то Суворов и рассчитывал, поставляя правилом, что “голова хвоста не ждет”»… Почти с ходу подошедшие батальоны были брошены в бой. Этот марш к Треббии навсегда вошел в учебники военного дела как выдающееся военное событие. Недаром противник Суворова генерал Моро назвал его «вершиной военного искусства». А уж он знал, о чем говорил. Нужно было обладать гением выдающегося полководца, чтобы совершить такой львиный бросок…

Бесценность минуты. Для Багратиона, сразу назначенного Суворовым командующим левым флангом, сражение при Треббии стало подлинной школой полководческого искусства. Суворов проявил тогда гениальные способности полководца. В этом он был похож на Наполеона, также понимавшего цену времени, мгновения в бою. Великий французский полководец не раз почти дословно повторш слова Суворова: «Деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, а время всего дороже!» Багратион рассказывал, что когда он получил приказ к наступлению, он подошел к Суворову и тихо сказал ему, что нужно подождать отставших в дороге — в ротах налицо всего по 40 человек. Суворов в свойственной ему парадоксальной манере отвечал на ухо Багратиону: «А у Макдональда нет и 20; атакуй с Богом. Ура!» Н. А. Орлов не без основания пишет, что, «очевидно, Багратион не уясни/г себе важности минуты, благоприятной для перехода в наступление против ошеломленного и уже истощенного боем противника; число не могло здесь играть слишком большой роли. Суворов же прекрасно оценил минуту; не для того же и делал крайнюю форсировку движения войск и смелый удар конницей, лично им приведенной, чтобы потом ожидать и, быть может, пропустить минуту. Войска дружно ударили по неприятелю»25.

Не менее важной была и моральная подготовка войск. Суворов, прекрасно знавший солдатскую психологию, целенаправленно готовил свою армию к победе. Багратион вспоминал, что при выходе в сторону Пьяченцы Суворов передал ему бумажку, на которой были написаны двенадцать французских слов с переводом на русский язык. Это были слова: «Балезарм» («Опусти оружие!»), «Пардон, жете ле зарм!» («Сдавайся, бросай оружие!») и т. д. «Отдавая мне, — вспоминал Багратион, — написанные слова, говорил: “Князь Петр! Смотри! Чтобы все выучили наизусть, знали их, буду спрашивать”. Как скоро люди начинали уставать, пооттягивались от передовых, тогда фельдфебели, грамотные унтер-офицеры и даже многие офицеры начинали читать слова, Александром Васильевичем данные; все собирались в кучки к читающим, слушали, шли и затвержившги, забывая усталь для того, чтобы не показаться перед отцом Александром Васильевичем немогузнайками. Вот была прямая цель этих французских слов»26. Думаю, что автор (или Багратион) ошибается: не желание отвлечь солдат от трудной дороги и не опасение прослыть презренным для Суворова «немогузнайкой» составляли суть урока французского языка под жарким солнцем Италии, а намерение внушить солдатам уверенность в победе. Так же Суворов поступил и перед штурмом Праги, раздав по войскам подобный «самоучитель» польского языка для победителей.