Владимир Кравченко - Через три океана

• Название: Через три океана
• Автор: Владимир Кравченко
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

* * *

После багрового заката солнца, предвещавшего свежую погоду на другой день, суда спустили флаг, открыли отличительные огни, на этот раз неполные, только внутренние, обращенные друг к другу. Как и в предыдущие дни в палубах царила тьма: кое-где тускло светили пиронафтовые фонари, пущенные в полсвета, или густо закрашенные в синий цвет электрические лампочки. Время от времени проходили с потайными ручными фонариками офицеры. Какая-то необычайная торжественная тишина спустилась и овладела всем крейсером. Все замерло.

В восемь часов как всегда раздался глухой рокот барабанов, бивших сбор на молитву, раскатился дробью, отдался эхом в нижних палубах и замер вдали. Среди мертвой тишины отчетливо послышались слова молитвы, произносимой священником. Я вышел на верхнюю палубу. И здесь царило такое же торжественное и вместе с тем грозное молчание. У заряженных орудий прилегли комендоры. Сигнальщики напряженно вглядывались в ночную тьму. Глухо стучали удары винта. Эскадра бесшумно рассекала воды, стремясь вперед к своему неизвестному будущему, уже заранее предопределенному роком.

В телеграфной рубке все время продолжал стучать аппарат, и на длинной бумажной ленте выползали один за другим загадочные знаки японских шифрованных телеграмм. Теперь звучало одно: "ре-ре-ре-ре". Очевидно, вызывали какое-то судно. Я тоже пристально вглядывался в эту черную бархатную пелену, окутывавшую крейсер. Различить что-либо было невозможно. Даже наших миноносцев, идущих справа на траверзе "Авроры", и тех не было видно. Слева по временам, казалось, мелькали искорки, точно вылетавшие из труб - это фосфоресцировала вода. Среди этой тьмы, благоприятной для нас, а еще более - для неприятельских миноносцев, досадными елками горели госпитальные суда "Орел" и "Кострома", идущие сзади чуть-чуть поодаль, расцветившиеся полными огнями, со своим знаком Красного Креста на гафеле, с освещенным спардеком, словом, совсем плавучие дворцы.

Вахтенный начальник, наконец, не выдержал и, когда "Кострома" уж больно насела сзади, стал семафорить ей потайным фонарем Ратьера {Фонарь Ратьера - сигнальный прожектор с узконаправленным световым лучом (Ред.).}, прося отойти подальше.[54] Часов около десяти на горизонте по левому траверзу сверкнул короткой вспышкой луч неприятельского прожектора. За ним последовало еще несколько вспышек все более и более слабых. Неприятель точно отходил влево. Беспроволочный телеграф до 12 часов усиленно, почти беспрерывно, работал, затем смолк. Не раздеваясь, лег я на свою жесткую койку, попробовал, было, мысленно подвести кое-какие итоги, перебрать в памяти наиболее дорогие воспоминания, представить дорогие лица, но усталость взяла свое, и почти тотчас же я погрузился в глубокий сон без всяких грез и кошмаров...

Цусима

Глава XXXVI.

Неприятельские разведчики

14 мая. Утром меня разбудил вестовой:

- Ваше Высокоблагородие, а, Ваше Высокоблагородие! Вставайте, японские крейсера видать!

Я живо вскочил и выбежал наверх. Был седьмой час. При ясном безоблачном небе горизонт оставался задернутым какой-то молочной мглой. От зюйд-веста свежел ветер; волнение было среднее. Наружнее нашей правой броненосной колонны, за кормой крейсера "Адмирал Нахимов", я не сразу разглядел еле выступавшие из мглы смутные очертания неприятельского двухмачтового двухтрубного крейсера, выкрашенного в светло-серый цвет, поразительно подходивший под цвет этой мглы. Это был разведчик, крейсер 3-го класса "Идзуми", следивший за нашим движением с расстояния 50-60 кб и лежавший на курсе, параллельном нашему.

Около семи часов на левом траверзе открылся отряд из пяти крейсеров также идущий параллельным курсом. Сорок минут спустя туман скрыл его из наших глаз. Эскадра шла 9-узловым ходом на NO 60° - курсом, ведущим меж островами Цусима и Ики {Остров Икидзуки (Ред.).}. Разведочный отряд перешел в тыл эскадры и расположился кильватерной колонной за транспортами. В восемь часов утра на эскадре были подняты стеньговые Андреевские флаги по случаю годовщины священного коронования Их Величеств, совпавшей, как мы узнали впоследствии, с днем рождения японской императрицы.

Собравшись в кают-компании за утренним чаем, группа офицеров оживленно толковала о названиях виденных крейсеров, восторгались их поразительной окраской, благодаря которой наши дальномеры с трудом определяли расстояние. Высказывалось недоумение, почему какое-нибудь судно, "Олег" или "Аврора", не было послано для того, чтобы отогнать назойливый и нахальный "Идзуми".[55] Немало удивлялись и тому, что неприятель совершенно беспрепятственно продолжал получать по беспроволочному телеграфу сведения о нас от своих разведчиков. Всем было известно, что на "Урале" имеется аппарат огромной силы: его большая искра могла бы прямо пережечь неприятельские аппараты.[56]

Между прочим, лейтенант Ю. К. Старк рассказал свой сон; я приведу его, потому что он оказался пророческим: "Идем мы мимо Цусимы, а на Цусиме какой-то порт, и вот из него стройно-престройно (не так, как наша) выходит японская эскадра. Передние корабли ее, ближайшие к нам, уже открыли огонь. Недолеты рвутся о воду, поднимают столбы воды, а осколки летят в боевую рубку и поют-жужжат: "Подарочек капитану, подарочек капитану". Проснулся будят, говорят: "Японские крейсера"... В это время в кают-компанию вошел командир. Мы смолкли. Евгений Романович, проведший всю ночь в боевой рубке без сна, выглядел довольно утомленным.

В 8 ч 50 мин была пробита боевая тревога. Слева показались пять неприятельских крейсеров. На этот раз они держались к нам ближе, и мы могли различить "Мацусиму", "Ицукусиму", "Хасидате", "Суму" и "Наниву" (флаг адмирала Уриу)[57]. Держась на расстоянии 60 кб, крейсера обгоняли нашу эскадру на параллельном курсе и около 9 ч 30 мин скрылись в тумане.

Мы уже вошли в Цусимский (Корейский) пролив и около 11 ч должны были проходить его наиболее узкое место. В 9 ч 50 мин показался сзади, а затем перешел на нашу левую сторону отряд из четырех крейсеров: "Титосе", "Касаги", "Нийтака", "Отова" (флаг адмирала Дева). Эти суда нагоняли предыдущие, ушедшие вперед, и постепенно сближались с нами на параллельном слегка сходящемся курсе.

Окраска всех японских судов была поистине изумительная. В 10 ч 30 мин по сигналу с броненосца "Князь Суворов" команде дали обедать у орудий повахтенно. На "Авроре" в этот день чарка была отменена по приказанию командира. Завтрак в кают-компании, устроенный на скорую руку, прошел оживленно. У всех было радостно приподнятое настроение, не было видно мрачных лиц, не слышно тоскливых предчувствий и жалоб на потерю аппетита. Кто-то вспомнил о том, что уже сегодня-то мы наверное заработаем себе 18 кампаний (к ордену Св. Владимира), не то, что в Гулле; на что старший штурманский офицер ответил своей излюбленной поговоркой, порядком нам надоевшей за время похода:

- Господа! Жизнь наша... точно бульбочка на воде.

Завтрака нам не пришлось докончить: прозвенел тревожный авральный звонок, все бросились по своим местам. Я прошел к себе на правый перевязочный пункт. Здесь все было уже давно приготовлено, расставлено согласно расписанию. Санитарный отряд был переодет во все чистое, с повязками Красного Креста на левом рукаве. Переоделась утром и команда. На случай пожара я приказал смочить водой из шлангов коечные защиты на перевязочных пунктах. Палубы обошел с крестом и окропил святой водой отец Георгий.

Глава XXXVII.

Первый бой

Поведение неприятельских крейсеров становилось вызывающим: они приблизились уже на расстояние 49 кб и беспрерывно по беспроволочному телеграфу посылали депеши - одну за другой. "Урал" не выдержал и просил адмирала разрешить ему пустить в ход свой аппарат. Ему в этом было отказано.[58]

Выдержка выдержкой, а только это бездействие, да еще столь опасное для нас, начинало нас сильно изводить.

С трудом можно было удержать горячившуюся у орудий прислугу. Один комендор 75-миллиметрового орудия в плутонге мичмана А. В. Терентьева прямо плакал:

- Ваше Благородие, ей Богу попаду. Дозвольте, Ваше Благородие!

Наконец кто-то на броненосце "Ушаков" не выдержал: оттуда раздался первый выстрел, принятый за сигнал и тотчас же подхваченный остальными.[59] Загремели над головой тяжелые шестидюймовки. С "Суворова" последовал сигнал: "Не кидать снарядов".

Стрельба продолжалась недолго, около четверти часа. Японские крейсера, отрепетовав двухфлажный сигнал своего адмирала, повернули "все вдруг" и в строю фронта, отстреливаясь кормой, стали быстро уходить и скоро скрылись во мгле.

Одновременно "Олег", "Аврора" и, в особенности, "Владимир Мономах", находившийся ближе к "Идзуми", стреляли по последнему из орудий правого борта.

В палубах были слышны оживленные разговоры, говорили о комендоре Борисове, удачный выстрел которого из 6-дюймового орудия разнес кормовую рубку на флагманском корабле "Титосе". Говорили о повреждении рулевого управления на "Титосе", заставившем его рыскнуть и выйти из строя. Впрочем, он скоро справился с повреждением и снова вступил в строй.[60] Один неприятельский снаряд упал совсем близко за нашей кормой, другие упорно ложились между "Олегом" и "Авророй". Все обратили внимание на то, какие огромные столбы воды взлетали при их падении.