Данил Корецкий - Принцип каратэ

• Название: Принцип каратэ
• Автор: Данил Корецкий
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1988
• ISBN: ISBN 5-235-00017-Х

В книгу вошли две повести молодого ростовского писателя. Автор строит их, несколько отходя от канонов и принципов детективного жанра, не придавая большого внимания столь устоявшейся в жанре традиции внешней событийности. Он «исследует» души своих героев, стремится показать истоки их нравственной деградации. Все они — люди «своего круга», погнавшиеся за мишурой: деньгами, вещами, кажущимся авторитетом. Не понимая, что, ничем большим не подкрепленная, их жизненная позиция шатка, они приходят к преступлению, как Золотов в повести «Свой круг», или к запоздалому осознанию своей человеческой несостоятельности (Колпаков в «Принципе каратэ»).

---

— Товарищ Зайцев? На проводе Чугунцов Борис Иванович, заведующий общим отделом горисполкома.

— Слушаю вас, Борис Иванович!

Голос был солидный, ответственный, вполне мог принадлежать Чугунцову, который действительно заведовал отделом горисполкома. Я не ожидал этого звонка и в первую секунду растерялся, но мой постоянного действия компьютер сработал мгновенно, определил линию поведения и даже внес в тональность ответа нотки взволнованной готовности, присущей реакции некоторых людей на обращения начальства.

— Вы не могли бы проинформировать меня об обстоятельствах, в связи с которыми ведется расследование в отношении Валерия Золотова? Он у нас активный общественник, а сейчас ходит сам не свой, волнуется... Его, конечно, понять можно — история неприятная, что и говорить... Но к нему лично разве у вас есть претензии?

Будь я не подготовлен, испытал бы недоумение: какое отношение имеет к нему Золотов? Но сейчас ответил с долей доверительности:

— К сожалению, Борис Иванович, Золотов оказался изрядным проходимцем. И я думаю, что претензии к нему будут весьма серьезными.

Трубка настороженно молчала.

— Весьма и весьма серьезными, — усилил я напряжение.

— Ну, гм, может быть, ошибка, мы его знаем с очень положительной стороны...

— Я вас буду держать в курсе. Продиктуйте свой телефон.

Продолжительность паузы была почти неуловимой и все же достаточной, чтобы ощутить замешательство собеседника. Раздайся в трубке короткие гудки, обман сразу стал бы очевидным. Но он назвал номер и авторитетно попрощался, я даже на миг подумал, что ошибся. Заглянул в календарь, отвернув несколько листиков назад, нашел телефон Чугунцова. Номера не совпадали. Может, действительно вернулся из отпуска и звонил с домашнего? Но почему эти цифры так знакомы? Медленно набрал их одну за другой...

— Аварийная «Водоканала»!

Все стало на свои места. Сразу после разговора с Пшеничкиным я навел справки и выяснил, что Чугунцов уже полмесяца находится в санатории. Но два раза использовать один трюк — это крайний примитив! Сплоховали, Валерий Федорович! А думаете, что, наоборот, схитрили, обвели следователя вокруг пальца, выведали следственную тайну.

А какой переполох сейчас начнется! Затрясется паутина, забегает бульдогообразный псевдос, потерявший контроль над событиями, задергает все веревочки, которые окажутся под рукой.

Слишком сильно он суетится! Возможное объяснение этого заложено в версии «Инсценировка», но она пока выстроена исключительно на интуиции, предположениях и повисает в воздухе у не имея ни одного факта, ни одного камня для опоры.

Я не знал, что первый камень для фундамента новой версии появится уже завтра.

Допросы девочек из «Фиалки» дали немногое: Вершикова в магазин не приходила, а Марочникова была довольно скрытной и мало рассказывала о своих делах, знакомых, времяпрепровождении. Но если для других молодых продавщиц парфюмерный магазин представлялся конечной целью в жизни — чисто, тепло, тяжестей не таскать, пахнет приятно и дефицит под рукой, то она считала свою работу временной, бесцветной и скучной обязанностью в ожидании лучшего.

Устраивалась в Аэрофлот, но подвел вестибулярный аппарат, пыталась стать стюардессой на туристских теплоходах, тоже что-то не заладилось, но потом влиятельный человек пообещал помочь и определить сразу на заграничные круизы — верой в такое счастье Марочникова жила уже несколько лет.

Девочки были одеты по одинаковому стандарту, пахли одинаковой парфюмерией, говорили одинаковыми словами, одинаковым жестом закидывали ногу на ногу и доставали из сумочек одинаковые сигареты. Их очень занимало, почему прокуратура интересуется Марочниковой, и они одинаково нехитрыми способами пытались это выяснить. Когда они ушли, я подумал, что, встретив на улице, вряд ли узнаю одну или другую.

Девочка из парикмахерского салона «Комфорт» на первый взгляд отличалась от продавщиц только необычным, с блестками, маникюром, большей информированностью о личной жизни Вершиковой да бойкой скороговоркой.

— ...Наши встретили ее подружку — Галку из парфюмерного, та наплела с три короба: будто Машку кто-то изнасиловать хотел, а она его случайно ножиком пырнула... Надо же придумать такое! Нашли недотрогу! Мы тоже не святые, но чтобы каждую неделю новый кобель — это слишком! На машинах увозят, привозят, сигналят под окнами... Да поглядите, как она одета на свои восемьдесят рэ?

Я выразительно осмотрел свидетельницу, однако она не смутилась.

— Ну ладно, чаевые, это понятно, но когда каждый день новая шмотка — никаких чаевых не хватит! Ловко устроилась, сразу и не скажешь, что из деревни... Только не все коту масленица, пусть теперь подумает.

— Вы ее не любили?

— Ха, а чего ее любить? Кто она мне? Сестра, родственница?

Заглаженное косметикой личико излучало нескрываемую злобу и тем запомнилось: если встречу — не ошибусь. Когда свидетельница вышла, я почувствовал облегчение.

Марочникова в назначенное время не явилась, зато Кобульян пришел минута в минуту.

Это был полный крепкий мужчина с близко посаженными глазами и мясистым носом. Лицо его постоянно имело недовольное выражение — неудивительно при такой профессии. Сейчас его недовольству была еще одна причина.

— Не понимаю, что за моду взяли следователи — по каждому делу допрашивать! — брюзжал он. — Мало того, что в суд вызывают... Вам разве что-то непонятно в акте? Или есть какие-то сомнения? Нет, надо перестраховаться и еще допросить Кобульяна! Ну что я скажу нового, кроме того, что написал в заключении? Скажите, что?

Он обличающе наставил указательный палец.

— Может, что-нибудь и скажете, Гаригин Оганесович. Сами понимаете, читать бумагу — одно, а разговаривать с живым человеком — совсем другое, — миролюбиво произнес я. Характер у Кобульяна тяжелый, и излишне раздражать его не следовало. Впрочем, предугадать заранее, что может вызвать его раздражение, было невозможно.

— С живым человеком! — передразнил он меня. — Если бы мы требовали для работы живых людей, то как бы вы расследовали убийство?

Это уже был черный юмор.

— Распишитесь, что будете говорить правду, — холодно сказал я, переходя на официальный тон. — И расскажите о результатах исследования.

Кобульян тяжело вздохнул и, смирившись, начал рассказывать. Он почти слово в слово повторил все то, что написал в акте, и замолчал, ожидая вопросов.

— Скажите, вы ни на что не обратили внимания? Может, какая-то мелкая деталь, которой обычно не придают значения?

— Что увидел, то написал, все детали в акте!

Очевидно, по выражению моего лица эксперт понял, что перегибает палку, и продолжил более мягко:

— То, что убийца — здоровенный лоб, вы и так знаете, преступление раскрыто и он арестован, насколько мне известно.

— Подождите, подождите, Гаригин Оганесович, что значит «здоровенный лоб»?

— То и значит, что пробил грудную кость. Не из пушки же он стрелял! А средний мужчина так не ударит.

— А женщина? — подчеркнуто безразлично обронил я.

— Что женщина? — хмуро переспросил Кобульян.

— Женщина может так ударить?

— А у вас разве подозревается женщина? — оживился он.

Я промолчал.

— Определять, кто нанес удар, — не в компетенции эксперта, это задача следствия, — нравоучительно произнес Кобульян. — Но могу высказать свое неофициальное мнение: за двадцать лет работы я повидал всякого, но чтобы женщина могла так ударить — сильно сомневаюсь!

Эксперт понял, что вызван не зря, и настроение у него несколько улучшилось.

— И еще одно, — Кобульян взял со стола линейку и зажал ее в кулаке. — Обычно нож держат от себя, в сторону большого пальца, или к себе — в сторону мизинца. Соответственно раневой канал идет снизу вверх, — он взмахнул линейкой, — или сверху вниз, — он опять показал. — А в данном случае клинок вошел под прямым углом! Если потерпевший лежал, то это объяснимо...

Кобульян замолчал, выжидающе глядя на меня.

— А если налетел с разбега?

— Тогда надо, чтобы его толкали паровозом, а оружие зажали в тисках!

— Каков же механизм причинения травмы?

— Чего не знаю, того не знаю, — развел руками эксперт. — Я же не ясновидец. Что мог — сказал, а разобраться во всех тонкостях — ваша задача!

Проводив Кобульяна, я зашел в пустующий кабинет, где практиканты изучали дело Вершиковой и составляли собственные планы расследования.

— Дайте-ка мне акт вскрытия!

— Валек чуть в обморок не хлопнулся, когда его читал, по-моему, так до конца и не добрался! — довольно отыгрывался Петр, и по унылому виду напарника было видно, что не преувеличил.

— Так что не выйдет из тебя следователя!

Мне было не до того, чтобы обсуждать эти проблемы, взяв документ, вернулся к себе, перечитал допрос Кобульяна, нашел соответствующие места в акте экспертизы: