Владимир Сабик-Вогулов - В побежденной Германии

• Название: В побежденной Германии
• Автор: Владимир Сабик-Вогулов
• Жанр: О войне

Эта книга была опубликована в 1947 г. и  написана советским офицером Владимиром Сабиком-Вогуловым, бежавшим на Запад. В ней показана  оккупация советской армией Восточной Германии и обо всем что связано с войной против немецкого и русского народов. Множество характерных сцен, выразительные диалоги и прямые обвинения Сталина. К сожалению, в самом начале автор срывается на пророческий тон, предвещая скорое падение сталинщины (за 45 лет до крушения СССР) и заявляя о своем желании посвятить жизнь борьбе с коммунизмом, будучи в прошлом наверняка членом партии. Невыгодное впечатление производит и его разрешение переводить гонорар на счет фонда борьбы с коммунизмом, словно бы его книжица, изданная маленьким тиражом и едва ли переведенная на иностранные языки, могла бы получить хоть какую-то известность, и словно бы он выступает провозвестником в области разоблачения режима, а не строчит пасквиль в американской комендатуре. На тот момент все описываемое не было сенсацией (за исключением натуралистических сцен) и были книги и более развернутые, и более художественно написанные. Неизвестными они оставались лишь тем, кто не хотел вникать в вопросы прав человека в бывшей Российской империи. Отличительной особенностью является отсутствие плана, непоследовательный переход от одного пункта к другому и неожиданное окончание. По существу перед нами незавершенная статья с элементами художественного произведения.

Ценность этой небольшой брошюры заключается в том, что положение описывает очевидец и описывает вовсе не так, как это делала официальная пропаганда или как его представляет человек не бывший на фронте и знающий обо всем лишь из поздних кинофильмов.

То же что творилость на оккупированной немецкой территории, было страшно, не в последнюю очередь за счет умелого разжигания ненависти официальной пропагандой, наиболее известным представителем которой был Илья Эренбург, этот советский Геббельс. Многие офицеры являлись самыми главными мародерами и смотрели сквозь пальцы на бесчинства.

Предупреждается о характере коммунизма, его стремлении к мировому господству. Приводится примерная статистика репрессий за время существования советской власти.

Судьба автора неизвестна.

---

К великому сожалению таких «героев» было бесчисленное множество и им было «предоставлено» право олицетворять «народную месть» на территории противника.

Была сплошная полоса самочинных расправ с местным населением и волна диких самосудов над отдельными представителями этого населения, спившимися дезертирами и тыловыми «героями», любителями человеческой крови.

В здоровой массе солдат и офицеров все чаще и чаще стали слышаться разговоры, не одобряющие этой вакханалии, и всем нам было видно, что наши войска были почти в конец разложены, что при таком положении трудно говорить о развертывании дальнейших наступательных действий, что мы не можем сейчас сделать последнего скачка и овладеть немецкой столицей.

Здесь уже ясно сказалось, что при таком состоянии дисциплины и деморализации войск нечего и думать об этом скачке.

Постепенно расширяя Одерский плацдарм, наши войска начинают оправляться от внутреннего разложения. Уже твердой рукой начинают насаждать дисциплину.

Этому во многом помогли маскировочные работы. Чтобы обмануть противника, решено было создать впечатление, что дальше Одера наши войска продвигаться не будут и здесь, на Одере, закрепятся не менее, чем до осени. Во всей полосе войск были. организованны широкие полевые работы, на которых были заняты не только оставшееся немецкое население и тыловые части, но и строевые подразделения. Свой сев некоторые дивизии иногда проводили буквально на глазах противника. Тем временем под этот многоголосый шум «посевной компании» к исходным для боя позициям стягивались ударные части прорыва немецкой обороны: артиллерийские корпуса, танковые части, кавалерия, мотопехота и другие резервы стремительного наступления.

В войсках «заработали» пропагандисты. Они, хотя с опозданием, но четко ставили перед солдатской массой задачи, как вести себя в — побежденной Германии. Советскому командованию пришлось отказаться от своего пропагандиста — поджигателя — Эренбурга и в «Правде» появляется статья «Илья Эренбург ошибается» В этой статье Эренбургу пришлось сказать, что не все немцы — эсэсовцы и не все оголтелые гитлеровцы, что есть среди немцев вполне приличные и хорошие люди. Вслед за этой статьей, как покаянное письмо, в войсках появляется листовка Эренбурга «Рыцарь без страха», где русский солдат уже наделавший тысячи преступлений под воздействием его человеконенавистнической пропаганды, рисуется как освободитель, которому чужды завоевательские планы, что его историческая миссия — это освободить Германию и Европу от нацизма; в этой статье он уже дает солдату какие-то нормы поведения. В советской печати тысячи пожаров постарались, объяснить тем, что эти пожары устраивали сами немцы и, что даже в одном из городков Германии сами немцы просили русских офицеров поймать какого-то сумасшедшего старика, немца, который ходит по городу и поджигает дома.

Не наказанные и не пойманные мародеры, насильники и убийцы, выпущенный из тюрем уголовный элемент, находящийся в большем количестве в армии, — вся эта мразь в тоне советской прессы почувствовала защиту и получила уверенность в том, что, если будут делать в будущем свои подлые дела таким образом, чтоб не быть пойманным с поличным, то все это будет списано за счет нацистских и бандитских элементов, замаскировавшихся или под мирного жителя или под красноармейскую форму.

Поток самоуправства, насилий стал спадать но сводки каждый день приносили сообщения о продолжающихся безобразиях. Действовали главным образом, офицеры и шоферский состав воинских частей. И так, как эти люди имели средством передвижения автомобиль, — они большей частью уходили безнаказанно.

От Одера на Восток в глубину на двадцать пять километров была полоса, которая очищалась от немецкого населения. Уходящим немцам гарантировалась сохранность их имущества. Это для их успокоения. На самом же деле, не успели немцы отъехать от населенного пункта, как их имущество предавалось разграблению и упаковывалось в посылки. Мой генерал приказал своему ординарцу из занимаемой квартиры забрать все ковры, что тот и исполнил. Это сделал генерал, стяжавший себе в войсках славу бессребреника.

О больших людях, нарушавших новые установки по отношению к мирному населению, говорить что либо считалось просто не приличным и предосудительным. Можно было говорить только лишь о младших офицерах и солдатах. «Большие» же люди были, как жена Цезаря, вне подозрений.

Мне вспоминается один факт: рано утром меня вызывают к генералу; в кабинете сидит его зам-полит. Генерал, обращается ко мне: — Мне сейчас звонил командующий, что у командира противотанковой истребительной бригады на контрольно пропускном пункте отобрали его личную, легковую автомашину. Разыщите и верните.

— Есть!

Иду, выясняю. Да, действительно у этого полковника взяли его автомашину, т. к. на нее не было положенных документов. Иду по ниточке и выясняю дальше этот командир пьянствовал со своими друзьями, где-то заполонили шесть немок и привезли их в запретную зону. Водка и закуски были на исходе и этот полковник посылает своего шофера за подкреплением. Шофер едет. На контрольном пункте у него отбирают автомашину. Пока шофер пешком идет с докладом к своему начальнику, на контрольно-пропускной пункт подъехал адъютант начальника тыла фронта, которому понравилась эта автомашина, и он ее немедленно отправил в свой адрес. Машина была новенькая: никель, кожа, кнопочное управление, радиоприемник… это была исключительно роскошная машина. Шофер же, которому поручили вести эту машину, не владел навыками кнопочного управления и, разогнав машину, не смог остановить ее, в результате чего он врезался в зад впереди идущего грузовика, полностью разбив радиатор и мотор. Адъютант снял радио-приемник и уехал, а аварийную машину подобрала техническая помощь одной автобригады. Докладываю о случившемся генералу: тот мне отвечает: вы о пьянке с немками не говорите, а то вам еще морду побьют, а сейчас поезжайте и какими угодно средствами доставьте эту машину в П. Р. Б. и заставьте отремонтировать.

Возмущенный я в течение шести дней организовывал невозможный ремонт, из которого, конечно, ничего не получилась, а этот пьянчужка полковник взял себе другую автомашину, из этого же П. Р. Б.

* * *

Одновременно с маскировочной посевной кампанией началась энергичная вывозка в Россию всего, что было захвачено на немецкой территории. Вывозили фабрики и заводы. Десятки автомобильных батальонов и гужевых рот с тысячами репатриантов вытаскивали из домов мебель, часы, швейные машины и все это грузилось на поезда и отправлялось в глубь страны. Многие из нас с недоумением смотрели на все это ж мы спрашивали себя — неужели мы для этого идем в Германию? Неужели мы идем в Германию только для того, чтобы забрать у германского обывателя эти тряпки, эту полированную фанеру, называемую мебелью, эти швейные машины и сто раз перестиранные гардины; эти стенные и настольные часы с малиновым перезвоном?

Начальство, видя иногда наши недоуменные взгляды, старалось оправдать это:

— Все равно какой нибудь Иван — бандит подожжет! Так пусть уже лучше кто-нибудь этим добром в России пользуется….

Из Холмской декларации Польского Комитета Освобождения мы знали что Восточная часть Германии до Одера должна отойти к Польше, как компенсация за Западную Украину и Западную Белоруссию.

Тем более широко раскрывались наши глаза от удивления, когда союзник и освободитель Польши оставлял Польше разбитую, сожженную и разграбленную территорию…

Как же это так?

Мы предполагали что вот закончится война и все, что есть в Германии, будет взято на учет, а на Мирной Конференции подсчитают все убытки и ущерб, нанесенные Германией, и предложат ей: столько-то уплатить натурой, сколько то немцев в течение стольких-то лет должны работать по восстановлению разрушенных городов и сел России, и в течение такого-то срока должны быть выплачены остальные репарационные долги в таком то объеме и виде. Никто из нас не предполагал, что все немецкое население с территории, отходящей к Польше, будет лишено своего крова, земли и будет выброшено на оставшуюся территорию Германии «в чем мать родила».

Нам, русским людям, уже было видно, что здесь закладывается начало какого-то нового конфликта, что— Сталин и его последыши не верят в прочность союза со своими союзниками и что, не дожидаясь конца войны они делают все, чтобы усилить себя, чтобы скрыть от своего союзника такой способ возмещения убытков. Союзники открыто сообщили, что ими в одной из немецких шахт захвачено сто тонн золота из немецкого Рейхсбанка. По этому поводу много было разговоров среди русских солдат и офицеров. Одни завидовали союзникам и сожалели, что это золото не попало в руки Красной Армии, другие же ехидно называли союзников простачками (вот наши б ничего не сказали), третьи говорили, что немецкие заводы нам нужнее и дороже золота.