Эмилиян Станев - Иван Кондарев

• Название: Иван Кондарев
• Автор: Эмилиян Станев
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1988

Роман «Иван Кондарев» (книги 1–2, 1958-64, Димитровская премия 1965, рус. пер. 1967) — эпическое полотно о жизни и борьбе болгарского народа во время Сентябрьского антифашистского восстания 1923.

---

«Почему Даринка не доверила все эти дела моему отцу?» — злился он. Чтобы положить конец взаимным обвинениям между супругами, он спросил, как встретила весть о несчастье бабушка Поликсена.

— Мы сделали ошибку, перенеся отца в спальню. Маме не следовало бы его видеть. Только я один ведь услышал, что он упал, и сразу же прибежал к нему, — ответил Никола.

Старый Христакиев писал цифры на обратной стороне какого-то бланка и озабоченно морщил толстую кожу лба. Лампа догорала и потрескивала. В ее тусклом свете красные венские кресла в гостиной выглядели безмолвно — мрачными, как заботы. Дом еще хранил тревогу предрассветного сумрака. Сквозь плотные портьеры с улицы не доносилось ни единого звука.

— Пойдите повидайте ее. Она возле отца. Мы обманываем ее, бедняжку, убеждаем, что он придет в сознание. И Тони с нею. Идите, там сейчас нет никого. Врачи недавно ушли. Ох, господи, все это как дурной сон, — сказала Даринка.

Увидев, что молодой Христакиев готов последовать ее совету, она встала и проводила его к старику. В сущности, она повела его туда, чтобы он повидал Антоанету.

Хаджи Драган, укутанный по пояс одеялом, лежал на громадной старинной кровати, торжественной, как смертный одр. На голове у него лежал пузырь со льдом. Из-под пузыря выглядывал один глаз, остекленевший, с тупым, пустым взглядом. Левая половина рта опустилась, верхняя губа конвульсивно подергивалась. Из-под редких усов стекала тонкая струйка слюны, которую Поликсена утирала платочком. Он хрипло дышал, крупные капли пота покрывали его посеревшее лицо. Из-под кровати высовывался огромный башмак. В спальне стоял сильный запах валерьянки. Антоанеты тут не было.

Даринка спросила тихонько старую женщину, где девушка.

— Я отослала ее прилечь немного, очень напугалось дитя, — ответила бабушка Поликсена, печально глядя мокрыми от слез глазами на молодого человека, и закачалась всем своим крупным телом, словно кланяясь своему умирающему старику.

Христакиев пробормотал какие-то слова утешения, сжал сочувственно ее мягкую полную руку и быстро вышел. Даринка догнала его в гостиной.

— Как вам кажется, ему уже не жить, да?

— Может быть, этого и не произошло бы, если бы вы мне раньше обо всем сказали.

— Бывали минуты, когда я готова была рассказать вам обо всем. Я просто щадила Николу, не хотела, чтоб по городу пошли толки, да и отец не разрешал. Но и вы, господин Александр, никогда меня об этом не спрашивали. Я не раз намекала вам, а вы сердились…

Он нахмурился, потому что понял, что она хотела сказать.

— Сейчас слушайтесь советов моего отца.

— Вся надежда на вас и на него.

В гостиной старший Христакиев пререкался с Николой. Он обнаружил невыплаченные суммы за бакалейные товары. Никола клялся, что никаких других долгов нет.

— Сейчас же пойдешь и откроешь магазин, как будто ничего не произошло. Я наведаюсь к себе в контору и снова приду. Врачи должны поддерживать сердце. Слышишь, что я тебе говорю? Если будет улучшение, моли бога, чтоб старик пожил еще два-три дня, пока уладим все дела. И подумай, кому еще ты должен, чтоб потом не раскаиваться.

Старший Христакиев сделал знак сыну, и они покинули дом хаджи Драгана, не надевая шляп, словно прощались с умершим.

На улице отец сказал сыну с насмешливой улыбкой:

— Ну, что теперь будет? Твои дела, похоже, не ахти?!

Молодой Христакиев жадно вдыхал свежий прохладный воздух. Он не ответил — еще не мог точно определить, насколько «дела» его «не ахти».

— Ничего не останется от богатства старика, — продолжал отец. — Раздерут на части, растащат во все стороны его глупые наследники. Так вот и гибнут у нас старые родовитые семьи, не успев дать новое поколение. А ты по-прежнему считаешь, что тебе непременно следует жениться на этой девице?

— Разумеется. Деньги никогда меня не привлекали, у меня совсем другие планы, и я люблю ее. Я зол на себя за то, что не придавал значения словам Даринки о каких-то мрачных предчувствиях. Сейчас я не вижу выхода.

— Зайдем в контору и поговорим, — предложил отец.

— Долги не так уж велики, — начал он, когда они остались с сыном одни в выметенной и политой служителем конторе. — Никола может их покрыть легко, но при условии, что его брат и сестра не предъявят ему сразу же требования о разделе. Сейчас главное — Антоанета.

Александр Христакиев с надеждой взглянул на отца.

— Она единственная наследница материнской доли и уже совершеннолетняя, как ты говоришь. Отец ее поэтому так и торопится; он знает, что ему ничего не перепадет, если за ее спиной будет стоять еще кто-то. Он непременно захочет взять ее к себе, если Драган умрет. И настаивать на разделе будет, разумеется. Он глазом не моргнув обманет родную дочь, чтобы заткнуть какую-нибудь дырку в своих запутанных делах. Вот почему Антония любой ценой должна ему противиться и сказать: дядя сейчас в тяжелом положении, и я не хочу настаивать на разделе. Таким образом Антоанета подаст пример и остальным наследникам, и они согласятся подождать. Это необходимо сделать в первую очередь, а там уж посмотрим, как пойдет дело. Вопрос в том, сможешь ли ты подготовить к этому девушку? Она скорее поверит тебе, чем дяде, ежели… ты имеешь на нее влияние.

Александр Христакиев задумчиво постукивал по сиденью стула. Лицо его прояснилось.

— Думаю, что смогу. Но какая мне от этого польза?

— Как какая польза? Неужели не догадываешься? Бели она заявит об этом своему отцу, тот ее тут же оставит в покое и отправится восвояси к себе в Варну, и кто тогда помешает тебе жениться на ней? А ты с ее долей станешь компаньоном Николы и прочее и прочее. И вовсе незачем дожидаться конца траура. Более благоприятного решения и для тебя, и для Николы я не вижу.

— Это совсем не плохо, ты прав, очень умный ход. Да, так и следует сделать! — с радостным оживлением согласился сын. — А сделка с Манолом уже состоялась?

— Но ведь тебя не интересуют деньги? — с усмешкой заметил старший Христакиев.

— Я забочусь о будущем фирмы.

— Ага! Хорошо. Но Манол уже сварганил это дело. Он уплатил Николе, а тот его деньгами погасил свое обязательство перед банком. Товары увезены, и завтра Манол уже будет его конкурентом. Как видишь, сынки богачей просто ослы, на них ездят верхом такие, как Джупуновы.

— Ничего, и он тоже наш человек, — вздохнув, заметил сын.

— Итак, пока я буду плясать кадриль с наследством, ты не выпускай из рук девушку. Никола и Даринка будут плясать под нашу дудку. Немного погодя я снова пойду к ним проверять счета, а ты, когда будешь возвращаться после обеда, загляни к Николе в магазин. Дело огнеопасное, всякое может случиться, — заключил старик.

К вечеру уже весь город знал, что хаджи Драган при смерти. По городу поползли слухи насчет золота доктора Янакиева, отданного на хранение старому богачу. Шушукались, что золото это выкрал Никола, раз старика разбил паралич и он потерял сознание, что Манол Джупунов всякими хитростями прибрал это золото к рукам, и всякое другое, но никто не говорил о банкротстве. Состояние старого Драгана по-прежнему оставалось безнадежным, и два дня спустя Никола, посоветовавшись с Христакиевым, телеграфировал брату и сестре, чтобы они приехали в К. Только зять не получил телеграммы. Над магазином появилась новая вывеска. Вместо «Драган Хаджи драганов и сын» там было написано только «Никола Хаджидраганов».

11

В иные годы Костадин не возвращался с виноградника домой до тех пор, пока не закончится сбор винограда, но теперь он каждый вечер, вскочив на коня, мчался ночью в город к молодой жене. На следующий день приезжал нервный, невыспавшийся, ругал сборщиц и батрака и сам работал за троих.

Ему бы следовало привезти Христину в Караорман: она бы готовила еду для работников, да и могла бы поразвлечься немного — их соседи по винограднику приезжали на сбор урожая целыми семьями. Но сама мысль, что он будет спать с нею, когда за стеной храпит батрак, внушала Костадину отвращение. С другой стороны, как ни ужасно это было, его начинало серьезно беспокоить все более заметное сближение между Манолом и Христиной. Подчеркнутая любезность брата по отношению к Христине, его готовность ей угодить, масленый взгляд его бараньих глаз — все это казалось ему непристойным. Между ними скоро установилась какая-то интимная связь, словно бы их связывала общая тайна. Костадин сознавал, что перебарщивает в своих подозрениях, оскорбительных и для него и для жены, но при своей нравственной чистоте и строгости он не мог не беспокоиться. По этой причине во время сбора винограда он постоянно сновал верхом на лошади из Караормана в город и обратно. Надо было до рассвета подниматься с теплой супружеской постели, когда тело его, уставшее от работы и любовных утех, нуждалось в крепком, здоровом сне, и трястись двадцать километров, приезжать измученным, как и его лошада, и снова браться за работу. Он похудел и стал нервным. Наконец, когда последняя бочка сока была отправлена в город, он предложил жене и матери приехать на виноградник. И вот около десяти часов утра он увидел приближающийся к сторожке легкий экипаж.