Элеонора Прохницкая - Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична

• Название: Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична
• Автор: Элеонора Прохницкая
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075115-0, 978-5-271-36738-0

Элеонора Прохницкая отличается от других авторов мемуаров тем, что эта женщина ничего не боится. Ни насмешек, ни упреков. Прочтите любую страницу, и вы тоже заразитесь ее энергией, необычностью, умением с огромным юмором, а порой и с цинизмом писать о самых щекотливых событиях своей жизни и жизни эпохи. Ее мужьями были Борис Владимиров — знаменитая Авдотья Никитична — и иллюзионист Эмиль Кио. Она была знакома с Леонидом Брежневым, Юрием Гагариным, дружила с Галиной Брежневой, Нани Брегвадзе, Натальей Дуровой. Если вы хотите увидеть или вспомнить другую советскую эпоху — без глянца показных автобиографий, без выверенных и безвкусных актерских баек, — эта книга для вас. Прохницкая своими мемуарами удивит всех. Кроме того, издание дополнено большим количеством фотографий из личного архива актрисы, которые она долгое время не решалась публиковать по вполне понятным причинам.

---

— А это правда, что у вас медведи по улицам ходят? — поинтересовалась одна из продавщиц.

— Да, — ответила я, — и еще крокодилы с тиграми.

В магазин впорхнула стайка из четырех девочек из кордебалета. Все, как одна, красивые, с точеными фигурками. Они подошли к нам с Нани и заговорили с нами.

Продавцы были в шоке: «Это тоже русские?»

— Да! Да! Тоже русские! У нас все такие! — И по-русски добавила: — Знай наших!

В такие минуты чувство гордости за нашу Великую, прекрасную Родину, за ее красивых дочерей переполняло мое сердце. Впрочем, это чувство не покидало меня весь период нахождения в Париже.

Помню, как однажды я сцепилась с таксистом.

Я села в оплаченное Кокатриксом такси, направляясь после примерки платья в гостиницу. Стараясь показать свой хороший французский язык, я еще раз уточнила, куда меня надо доставить, хотя Кокатрикс ему уже объяснил.

Таксист посмотрел на меня и сказал:

— Не мучайтесь, говорите по-русски.

Таксист оказался эмигрантом и ненавидел Советский Союз. Он говорил о Советском Союзе порочащие и лживые вещи. К примеру, он сказал, что вовсе не Советский Союз, а союзники, в частности американцы, победили гитлеровскую Германию.

Я готова была вцепиться ему в волосы, но, к сожалению, он был лысый.

— Вы безграмотный человек, если не знаете, что второй фронт был открыт весной 1944 года, за год до Победы! А где были американцы в 1941, в 1942 и в 1943 годах?

— Да у вас все ложь!

— Это у вас ложь! Мой отец прошел фронт с 1941 по 1945 год! Два маминых родных брата погибли на войне, один в 1942, другой в 1943 году!

— А почему вы, победители, так плохо живете?

— Мы хорошо живем! У нас бесплатное обучение в вузах, да еще стипендию выплачивают! Бесплатное медицинское обслуживание! У нас 1 литр бензина стоит дешевле, чем стакан газированной воды!

…Целый час мы с ним еще спорили, простояв у входа в гостиницу. Как мне показалось тогда, я одержала победу. Таксист уже не был так враждебно настроен по отношению к Советскому Союзу. На прощание мы с ним пожали друг другу руки и пожелали удачи.

Успех Московского мюзик-холла в Париже был ошеломляющим! В программе принимали участие Нани Брегвадзе, Людмила Зыкина, Юрий Гуляев.

Были отобраны лучшие из лучших номера оригинального жанра.

Большим украшением программы был ансамбль «Радуга». Номера, поставленные хореографом Н. Холфиным, вызывали у зрителя восторг!

Зал «Олимпии» скандирует. На переднем плане: Геннадий Попов, Юрий Гуляев, Людмила Зыкина, Нани Брегвадзе, Афанасий Белов и я.

Хотя это может показаться и нескромным, но не могу не сказать о том успехе, который я имела у зрителя. Об этом свидетельствуют многочисленные публикации обо мне в газетах и в «Пари матч». Вначале парижане ходили на наши выступления из чистого любопытства: «А как выглядят эти русские? И какой у них может быть мюзик-холл?»

Однако вскоре сработало «народное радио»: «Это поразительно! Очаровательно!» В кассе «Олимпии» стояла постоянная очередь за билетами!

После выступления у служебного входа нас ожидали толпы зрителей с программками в руках и просили наши автографы.

За время наших гастролей в Париже я настолько привыкла к имени Натали, что стала забывать свое родное. Вся труппа звала только — Натали.

В июне у меня был день рождения. Утром в гостинице меня отловили вездесущие журналисты и, захватив с собой сантиметр и весы, обмерили и взвесили меня. Статью с моей фотографией и со всеми моими параметрами они опубликовали на следующий же день: рост 162 см, вес 55 кг, талия 52 см.

Бруно Кокатрикс поздравил меня, преподнес 3 розовые розы и поцеловал в щеку. В ответ я тоже поцеловала его в щеку.

Ко мне тут же подошел «искусствовед в штатском», так мы прозвали сотрудника КГБ, и попросил подняться к нему в номер.

— Ну что, Прохницкая, окончены твои гастроли. За все твои «штучки» ты завтра же будешь отправлена в Москву. И конечно, с соответствующей характеристикой твоего аморального поведения!

— За что?! Что я сделала?!

— Ну, во-первых, ты, советская девушка, позволяешь французам обмерять тебя и щупать за все места! Во-вторых, как ты могла упасть так низко, чтобы целоваться с капиталистом?!

Я не знала, чем оправдать мой «антисоветский» поступок перед работником КГБ, и пролепетала:

— Бруно Кокатрикс не капиталист. Он — наш импресарио.

— А по-вашему импресарио — не капиталист?! — Сучков насквозь просверлил меня злющими глазами.

Я ушла в свой номер и ревела там как белуга. Потом я решила поставить в известность о моем отправлении в Москву руководителя поездки Георгия Сергеевича Агаджанова. Он сказал: «Не ревите, Элла, я разберусь». Через 15–20 минут Агаджанов постучал в мой номер и, чтобы успокоить меня, а относился он ко мне, надо сказать, исключительно хорошо и за мою работу в мюзик-холле, и за мое поведение, подробно пересказал мне разговор с Сучковым.

Агаджанов сказал:

— Во-первых, товарищ Сучков, поцелуй Прохницкой в щеку пожилого человека Бруно Кокатрикса — это не антиморальный поступок. Во-вторых, публикация в газетах размеров талии нашей «Натали» — это реклама для мюзик-холла. В-третьих, и в самых главных, что ваша скоропалительная, необдуманная отправка актрисы Прохницкой в Москву, не сделавшей никакого плохого поступка, — это срыв гастролей мюзик-холла в Париже. Без Прохницкой мюзик-холл не сможет работать! А за срыв гастролей в Париже, Сучков, вы лично будете отвечать и нести ответственность не только перед министром культуры Е. А. Фурцевой, но перед Политбюро, утвердившим эти гастроли как очень важные для установления дружественных отношений между Францией и Советским Союзом!

Сучков все понял и оставил меня в покое.

На банкете в Париже с чокаюсь с тем самым Сучковым (КГБ), который хотел выслать меня из Парижа

После выступления все артисты, кроме кордебалета, собрались в моем номере выпить «Божеле» за мое здоровье. Тогда «Божеле» стоило очень дешево. Неожиданно для всех в дверях появился Сучков.

— Вот, Элла, пришел вас поздравить. Не возражаете?

— Нет. Проходите, пожалуйста.

Мы налили ему вина. Сучков вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшую бумажку и прочитал:

Элочке Прохницкой

Теперь сказать могу я смело,
Пробыв в Париже десять дней,
Что Натали, вернее Элла,
Нашла пути к сердцам людей.
К нам парижане стали ближе,
Уста в улыбках расцвели.
Я с удовольствьем пью в Париже
За нашу Эллу — Натали.
Пусть полнится шампанским чаша.
Я пью, друзья, ее до дна,
Чтоб новорожденная наша
Была прекрасной, как весна.

4 июня 1964 г. г. Париж Вл. Сучков

Разгоряченные красным французским вином, мы напроказничали. Кто-то из артистов сказал: «А чего это капиталисты выпендриваются и выставляют на ночь в коридор свою обувь, чтобы им ее почистили? Сами, что ли, не могут это сделать? А давайте мы перепутаем все их башмаки!» Что мы и сделали.

Говорят, на утро на этаже была паника и шум, но мы ничего не слышали. После «Божеле» мы спали как убитые до самого обеда…

День окончания наших гастролей в Париже 14 июля совпал с большим национальным праздником Франции — днем падения Бастилии. Мы заранее получили французский текст «Марсельезы» в русской транскрипции. Когда после окончания спектакля вся наша труппа вышла на авансцену и запела «Марсельезу» — зрители встали со своих мест и пели вместе с нами.

Афанасий Белов, Люся Зыкина, я и Жорж Розетти. Париж, 1964 год

… С того дня прошло более сорока лет, но я до сих пор испытываю чувство волнения, вспоминая тот русско-французский «хор» и биение наших сердец в унисон!

Мы оставили французам на память нашу замечательную песню «Подмосковные вечера», которую солисты мюзик-холла исполняли, каждый по куплету, в финале нашего спектакля.

Много лет на русском языке ее поет Мирей Матье. За 1964 и 1965 годы мы отыграли в «Олимпии» 101 аншлаг!

Рекорд, установленный «пионерами» советской эстрады на этой престижной концертной площадке, не побит ни одной звездой мировой величины! Без ложной скромности могу утверждать, что тот артист, который прошел испытание сценой парижской «Олимпии», вправе считать себя состоявшимся артистом!

Нани Брегвадзе

С первого взгляда Нани Брегвадзе производила впечатление строгой, гордой, холодной и недоступной, как горная вершина Кавказских гор. Но на самом деле Нани — наивная, смешливая, рассеянная и доверчивая, как ребенок.