Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

• Название: Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)
• Автор: Олег Верещагин
• Жанр: Прочие приключения

Где-то есть мир, в котором тяжело жить и тяжело умирать — и тем не менее, он чем-то привлекателен…

Эта книга никогда не была предназначена для коммерческой публикации (в отличие от остальных моих книг — каюсь в гордыне…) Поэтому сюжеты и образы из неё могут встречаться моим читателям в других моих произведениях. Роман написан полностью, но, к сожалению, в те времена, когда у меня не было компьютера, и это занятие меня угнетает — переписывать с бумажных листов в файл. Тем не менее, перед вами — вполне самостоятельный роман. Откройте его. Может быть, он вам понравится.

---

У Вадима была рассечена голова — в трёх местах справа под волосами — сломаны два ребра и сильно ушиблены спина и — пардон — копчик, из-за чего он не мог лежать на спине. У Сергея медведь разорвал в двух местах левое бедро, рванул левое плечо; кроме того, у него тоже оказалось сломано ребро справа и треснула левая ключица. У меня через всю грудь тянулись две параллельные — до рёбер! — раны, было вывихнуто левое запястье и сломана ниже локтя лучевая кость.

Медведя как раз сейчас свежевали, с трудом переворачивая, и Ленка Власенкова сказала, что шкуры вполне хватит на три зимних куртки с капюшонами. Пещера оказалась вместительной, хотя и не очень высокий — чуть выше высокого взрослого мужчины — а в её глубине находились ещё два коридора, уводившие куда-то дальше. Их ещё никто толком не исследовал, только глянули, нет ли там зверья.

Но костёр на полу уже горел. Левую руку мне успели заключить в глиняный лубок, и теперь Олька раскладывала на остатках моей футболки аккуратно согнутую иглу, прокипячённую вместе с нитками. Смотреть на это не хотелось. У меня звенело в ушах.

— Олежка, — ласково сказала Ольга, — будет больно. Я это не очень хорошо умею… Может быть, пусть мальчики тебя подержат?

— Не надо, — поморщился я. — Шей давай.

— Я подержу за руку, — вызвалась Танюшка. — Просто подержу, — и опустилась рядом на папоротник. — Хочешь?

Это был нечестный вопрос. Я промолчал, и её тонкие, сильные пальцы охватили мою ладонь. Тогда я поднял глаза и поймал её взгляд…

…Было, наверное, очень больно. Но, когда я невольно вздрогнул и стиснул зубы, в Танюшкиных глазах тоже появилась боль, и я заставил себя улыбнуться, сказав ровным голосом:

— Да всё нормально.

Боль и правда — после нескольких обжигающих вспышек, почти непереносимых — сделалась не то что слабее, но какой-то отстранённой. Мне стало смешно — вот средневековье! Меня шили швейными нитками, промыв раны вересковым настоем — обхохотаться… Потом я, кажется, отключился и выплыл из обморока от того, что Танюшка капала мне на щёку слезами. По рёбрам в обе стороны текла кровь, кто-то убирал её чем-то мягким и влажным.

— Ещё два стежка, — сказала Ольга. — Сергей, ты готов?

— Готов, готов, — отозвался мой друг и… брат. — Слушай, трусы тоже снимать, что ли? Ленка меня убьёт.

— Ленка! Чередниченко, Ленка! — обрадовано заорал кто-то (я не понял — кто). — Олька с твоего Сергея трусы снимает!

— Дураки, — улыбаясь дрожащими губами сказала Танюшка. — Правда, Олег?

— Правда, — кивнул я. — Не плачь, Тань, мне не больно.

— Я не плачу, это дым в глаза лезет, — сердито сказала Танюшка.

— Всё, — объявила Олька. — Сейчас ещё ивовым порошком присыплю.

— Знахарка, — сказал я и не выдержал — застонал. Боль перестала быть огненной, превратилась в дёргающуюся, словно раны жили собственной жизнью.

— Попей настоя на листьях, литр, не меньше, — серьёзно сказала Олька, вытирая иглу и бросая её в кипящий котелок. — И ложись спать. Спи и спи…

Кажется, Олька варварски нашарашила в «настой на листьях» макового отвара. А может быть, я просто так замучился, что уснул раньше, чем Танюшка укрыла меня одеялами. Последнее, что я услышал — слова Ольги:

— Ты не бойся, Тань, у него быстро срастётся. Тут вообще всё быстро заживает…

И ещё я успел подумать две вещи:

а.) тут и правда всё заживает в разы быстрей, чем на Земле;

б.) у меня сегодня день рожденья, но мне по-прежнему четырнадцать.

И глянет мгла — из всех болот, из всех теснин,
И засвистит весёлый кнут над пегой парою…
Ты запоёшь свою тоску, летя во тьму один,
А я одна
заплачу песню старую…

Разлука — вот извечный враг российских грёз,
Разлука — вот полночный тать счастливой полночи…
И лишь земля из-под колёс — и не услышать из-за гроз
Ни ваших шпаг,
ни наших слёз, ни слов о помощи…

Какой судьбе из века в век обречены?
Какой беде мы платим дань, прощаясь с милыми?
И отчего нам эта явь такие дарит сны —
Что дивный свет над песнями унылыми?..

Быть может, нам не размыкать счастливых рук?
Быть может, нам распрячь коней на веки вечные?
Но стонет север, плачет юг,
И вот — колёс прощальный стук,
И вновь судьба разбита вдруг о вёрсты встречные…

Юрий Ряшенцев
* * *

Леса на склонах Карпат оделись в чеканные медь и золото, и только кое-где ещё лежали изумрудные россыпи самой стойкой листвы. Утренники были холодными, но заморозки не наступали, в воздухе серебристо тянулась паутинка, и дни стояли тёплые, как дружеское рукопожатие. Вода в ручье по утрам отливала холодной синевой и лучше любых примет возвещала, что осень пришла на самом деле, надолго, а следом за осенью придёт зима. Но у нас не было свободного времени, чтобы задумываться над этим…

…Группа инструкторов выделилась как-то сама собой, безо всяких голосований и обсуждений. Андрюшка Альхимович продолжил, естественно, нас тренировать в том, что на нашей Земле называлось «туризм», а тут превратилось в вопрос выживания. Сергей, Вадим и Арнис занялись с остальными боксом. Игорёк Басаргин и Олег Фирсов учили метать ножи и топоры. Колька в меру своих знаний тренировал остальных по самбо. Ну и мне досталось, конечно, фехтование…

… - Любимые удары у них — рубящие, — я ходил перед сидящими на траве друзьями, держа в опущенной руке палаш, — это мы все уже заметили; рубящие — в голову и в шею… Север, иди сюда, вспомним пятую защиту с ответной атакой. Смотрите все!..

…Парные поединки требовали моего контроля, и я расхаживал между фехтующими, стараясь поправлять ошибки и показывать, «как надо». В классическом фехтовании на рапирах нет рубящих ударов — мне и самому приходилось многому учиться «по ходу». И странно было ощущать, что я сейчас несу ответственность за то, как будут тренироваться мои друзья, а значит… значит — останутся ли они живы.

Действительно — странное ощущение. Остренько-волнующее.

— Щусь, дубина — локоть не отставляй! — крикнул я, становясь с ним в пару — Олег Фирсов, ухмыляясь, сделал шаг в сторону. — Смотрит — раз, два — оп! И ты без руки. Понял? — Щусь кивнул, и я указал Олегу на его место: — Давай, Фирс…

— Олег! — окликнула меня от пещеры Ленка Власенкова — сегодня она выхлопотала для всех девчонок «выходной», но вместо отдыха они суетились в нашем жилище и вокруг него. — Иди сюда!

— Ма-атриарха-ат, — дурашливо пропел Саня, отбивая своей валлонкой удары сморчёвой ландскетты, — давно пора вернуть назад!

Я показал ему «рога дьявола» и, убрав палаш в ножны, махнул Ленке: иду, мол. Она решительно уцепила меня за рукав и втащила в пещеру. Половина девчонок в бешеном темпе полосовала тут шкуры и кожу — казалось, я попал в закроечный цех нашей кирсановской фабрики «Победа». Танюшка была среди них — она ловко действовала своим коротким ножом и, улыбнувшись, показала мне нечто, отдалённо напоминающее меховые обмотки. Я так понял, что в будущем это превратится в зимние сапоги. Прежде чем Ленка уволокла меня в проход, Танюшка успела показать пальцем: «Это — тебе!»

Ленка как-то подцепила по дороге факел и сейчас уверенно всадила его в расщелину, которой я и не заметил. Потом широким жестом обвела окружающее.

— Ну? — нетерпеливо спросил я. Изо рта у меня вылетел ещё клуб пара.

— Мало соли, — сообщила Ленка. — Копчёного мяса у нас уже достаточно, и рыбы, но соль почти всю потратили, а мы хотели сделать солонину… Ещё: вот тут топлёный жир. Пусть мальчишки принесут ещё лозы на корзины, а то мы его уже на камень просто кладём… Дальше: у нас мало растительной пищи. Сыграем на цингу.

— Лен, — я вздохнул, — ну тут-то я что могу сделать? Начнётся осень по-настоящему, пойдут грибы там… ягоды, всё прочее. Только опять сморчками нас не отравите.

— К прошлому возврата нет, — улыбнулась Ленка. — Да, ещё нужно больше шкур. Мы же экспериментируем, много в отходы идёт. И иголки из кости нужны; лучше всего получаются из оленьих лопаток…

— Напиши реестр на глиняной табличке, — почти серьёзно предложил я, — и дадим заказ… Соль, иголки, шкуры, лоза — что там ещё нужно?

— Да всё, — вздохнула Ленка. — Лишним ничего не будет… Дров нужно ещё пять раз по столько. Я, — призналась мне мой «завхоз», — если честно, не знаю, как мы зимовать будем. Боюсь я чего-то, — она подняла руку и коснулась густо висящих под сводом пещеры пучков сушёных вереска, бадана и каких-то лекарственных трав.

— Странно было бы по-другому, — тихо ответил я. — Перезимуем, ничего. Запасёмся и пересидим… Ты посмотри там, что ещё нужно, и сразу скажи.

— Мы ещё хотели попробовать ягодный леваш сделать, — оживилась Ленка. — Валюшка рецепт от бабки знает. Только ягоды много нужно. Хорошо, что тут полно всего — прямо удивительно, всё живое так и кишит! Даже не верится…