Николай Толстой - Жертвы Ялты

• Название: Жертвы Ялты
• Автор: Николай Толстой
• Жанр: История

В книгу вошло историческое исследование Н.Д. Толстого о трагической судьбе 2,5 млн. советских граждан, по разным причинам оказавшихся после второй мировой войны за пределами страны (пленные, перемещенные лица, Власовцы). Все они были депортированы на Родину, где либо погибли, либо настрадались в лагерях.

Очерк «Жертвы Ялты» издавался в Англии и Франции и впервые полностью публикуется в нашей стране.

---

Несмотря на прежнее советское заявление о том, что в вермахте нет никаких русских, МИД Великобритании вскоре пришел к выводу о необходимости обсуждения этой проблемы с советским правительством. Пленных было столько, что настала пора срочно что-то предпринимать. 17 июля Военный кабинет собрался для обсуждения этого вопроса. Министр иностранных дел Антони Идеи открыл краткую дискуссию, объяснив, что в настоящее время в стране находится около полутора тысяч русских пленных. Он высказался за то, чтобы передать их Советам. Уинстон Черчилль подытожил последовавшую дискуссию, предложив известить советские власти о русских, находящихся в Англии. При этом, сказал он, надо попытаться изобразить двусмысленность их положения как бывших союзников немцев в самых мягких тонах, а их возвращение следует по возможности оттягивать.

Члены кабинета явно испытывали некоторую неловкость при мысли о том, какой прием будет оказан пленникам при возвращении на родину. Иден предложил такое условие:

«Чтобы не отбить у русских охоту сдаваться нам в плен, следует попросить не предпринимать никаких мер к вернувшимся до окончания военных действий».

Через три дня Иден, по решению кабинета, написал письмо советскому послу. Разъяснив обстоятельства, при которых пленные попали к англичанам, он подчеркнул трудности содержания такого числа заключенных в транзитных лагерях и предложил советской военной миссии в Лондоне как можно скорее связаться со своими коллегами из военного министерства на предмет достижения удовлетворительного соглашения.

В письме ни словом не упоминалось о том, что члены кабинета надеются на воздержание советского правительства от суровых мер по отношению к пленным до окончания войны. Английские государственные мужи решили до получения ответа от советского посла промолчать об этом условии, опасаясь, как бы его не сочли провокационным. Как мы уже говорили, министру иностранных дел пришлось ждать ответа больше месяца, тем временем число пленных все росло и связанные с этим спорные вопросы продолжали волновать умы.

Русские военнопленные впервые попали в руки английской армии задолго до высадки в Нормандии. В 1941–1943 годах, продвигаясь с боями с разных концов Северной Африки в Тунис, англичане захватили немалое число этих вездесущих русских, большинство которых, как и в Нормандии, было вывезено на принудительные работы. Все эти люди обычно проводили неделю в транзитном лагере в Александрии, затем их отправляли по железной дороге и на машинах в Хайфу, Багдад, Тегеран и так далее до советской границы. В каждой группе были люди, открыто выражавшие свой страх перед тем, что ждет их в СССР. Но другие заверяли озабоченных английских офицеров в Багдаде, что, несомненно, дома их встретят как героев. Некоторые исхитрялись бежать, но благодаря присутствию сотрудников НКВД большинство все же благополучно достигало родной земли. Там их незамедлительно помещали в лагерь за колючей проволокой в пустынной бухте Каспийского моря и оттуда в вагонах для скота увозили в лагеря.

Б. Липтон, служивший тогда в контрразведке в Иране, видел проходившие через Адмеш поезда, набитые репатриируемыми русскими. Он слышал, как в его присутствии советский офицер связи сказал пленным (в большинстве своем — рабочим организации Тодта):

«Мы расстреляем только каждого десятого».

Многие, ужаснувшись такой перспективе, кончали с собой, бросаясь под встречные поезда.

После вторжения в Италию число русских, вывозимых из транзитных лагерей в Египте, существенно увеличилось. Однако здесь ситуация отличалась от той, что сложилась в Нормандии. 9 июля 1944 года лорд Мойн, министр-резидент в Каире, сообщал:

«У нас в плену нет русских, служивших в немецких формированиях, как это имеет место во Франции. Те же, кто служил там раньше, все дезертировали».

Среди находившихся в Египте русских было много беглецов из немецкого плена и дезертиров из немецких соединений в Греции.

15 июня, когда первые пленные прибыли из Нормандии в Англию, лорд Мойн известил МИД, что беженцы из Греции в количестве 41 человека репатриируются через Алеппо и Тегеран. Министерство, занятое обсуждением той же самой проблемы в Лондоне, тянуло с ответом две недели. В конце концов Мойну была отправлена телеграмма. В ней говорилось, что, хотя уже, вероятно, поздно остановить отсылку тех, о ком писал посол, впредь ему следует воздержаться от дальнейшей отправки русских, которым, скорее всего, на родине грозит суровое наказание, а это, в свою очередь, может вызвать ответные репрессии со стороны немцев в отношении английских военнопленных.

В Египте в это время советская миссия во главе с генералом Судаковым занималась отбором русских, подлежавших репатриации. Как указывал Мойн в телеграммах в МИД и военное министерство, очень трудно понять, кто из русских действительно хочет вернуться на родину, а кто предпочел бы остаться. Текст телеграммы лорда Мойна весьма важен для понимания ситуации:

«Из группы в 408 бывших военнопленных, подлежащих репатриации в СССР, решили остаться три офицера и шесть рядовых и около пятнадцати выразили намерение сбежать по дороге. Те, кто хотел бы остаться, опасаются, как бы дальнейшие изменения в британской политике не привели к тому, что они будут переданы советским властям до окончания войны, и в этом случае их судьба будет отягощена еще и отказом… вернуться в СССР. Остальным заявить о своем желании остаться помешало, вероятно, присутствие в этой группе трех политруков… Судаков признал, что около пятнадцати человек из группы в 2006 военнопленных содержатся по его приказу под арестом. Один из них, по его словам, подозревается в службе в гестапо… таких ждет особое наказание. Пока не решится судьба этих 2006, Судаков оставил в лагере майора Белобокова. То, что столь небольшое число заключенных открыто заявило о решении остаться, несомненно, объясняется влиянием майора и политруков. Таким образом, невозможно гарантировать, что репатриируемые… по возвращении на родину не подвергнутся наказаниям, а это, в свою очередь, может вызвать ответные репрессии немцев в отношении английских военнопленных».

На позицию английского МИД в вопросе репатриации русских немалое влияние оказала возрастающая день ото дня неизбежность поражения Германии. Решение МИД складывалось постепенно. Сначала речь шла об отказе отправить назад тех пленных, которые могли бы подвергнуться наказанию до прекращения военных действий, что привело бы к немецким контрмерам. Сделать это можно было только одним способом — выполняя индивидуальные пожелания военнопленных. Затем было решено отослать назад всех пленных, поставив перед советскими властями условие, чтобы к ним не применялось никаких мер до капитуляции Германии. Однако этого не произошло, да и в любом случае такое обещание «вряд ли стоило бы дороже клочка бумаги, на котором оно было бы написано». Наконец, была принята политика всеобщей и безусловной репатриации, независимо от желания пленных.

Весь этот процесс завершился в течение лета 1944 года, причем в значительной степени его обусловили события тех дней. Во-первых, советские власти хранили полное молчание о судьбе уже возвращенных граждан. Во-вторых, немцы не проявляли ни малейшего желания высказываться по этому вопросу, к тому же власть немецкого правительства слабела с каждым месяцем, так что с его позицией можно было считаться все в меньшей и меньшей степени.

К июню 1944 года МИД пришел к выводу, что всех русских следует в конце концов вернуть на родину, независимо от того, какая судьба их там ждет. Джоффри Вильсон еще в марте предупреждал об этой возможности. 24 июня Патрик Дин, помощник юридического советника МИД, подтвердил:

«В обусловленные сроки все те, с кем советские власти желают иметь дело, должны, при соблюдении нижеследующего условия, быть переданы им, и нас не касается то обстоятельство, что эти люди могут быть расстреляны или наказаны более сурово, чем с ними поступили бы по английским законам».

В «нижеследующем условии» оговаривалась необходимость избежать опасности немецких репрессий по отношению к английским военнопленным.

Но военное министерство заняло другую позицию. 17 июля, в тот самый день, когда кабинет впервые собрался для обсуждения этого вопроса, МИД получил следующее сообщение:

«Военное министерство склонно согласиться на передачу советским властям только тех русских, которые изъявили желание вернуться, и мы не согласны дать советскому правительству какие бы то ни было другие обязательства».

Впрочем, в письме к советскому послу Гусеву это заявление было опущено.

До получения ответа от Гусева оставалось лишь по-прежнему размещать в лагерях на территории Англии русских военнопленных, число которых все возрастало, а статус и судьба все еще были неопределенны. Именно в это время русские военнопленные обрели могущественного союзника в лице лорда Селборна, министра экономической войны, осуществляемой службой специальных операций (ССО). Лорд Селборн был ревностным христианином и высокопринципиальным государственным деятелем, и его ужасала мысль о преступлении, которое, как он понимал, вот-вот совершится. 21 июля он написал резкое письмо министру иностранных дел Антони Идену: