Олег Тарасов - Черная быль Ладоги

• Название: Черная быль Ладоги
• Автор: Олег Тарасов
• Издательство: Газета «Ленинградская правда», 10-11-12 апреля 1991 года
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1991

С начала пятидесятых годов, под боком, у великого города на Неве в жизненно важном районе — на Ладожском озере производились опыты с радиоактивными веществами, при этом их распыление на местности производилось различными способами, в том числе с использованием взрывчатых веществ — своего рода имитация ядерного взрыва…

---

Ягодные места

По правому борту притопленного, накренившегося «Кита» — два небольших симпатичных островка, разделенных между собой ручейком-проливом, где, пожалуй, и курице по колено. На карте эти островки тоже различаются почти условно: Безымянный N1 и N2. Первый из каменных братцев — покрупней. Его плоская вершина увенчана двумя сильными соснами. Тут Кукушкин и отходит от нашей группы шагов на двадцать в сторону и почти на сорок лет в прошлую свою незавидную жизнь и, подумав, прислушавшись к свисту ветра времени, точно указывает на ложбинку: «3десь!». Разгребаем снег в ложбинке и вокруг. Сквозь вечнозеленый ковер мхов и веточек ягодника радиометры сразу улавливают «хор» радиоактивного распада частиц — след взрыва. Военные дотошно обследуют островок. Здесь единственная точка на архипелаге, где при первом обследовании ничего не обнаружили. Может быть, оттого, что загрязненность идет не по площади, а по локальным точкам. Объяснить такой характер разброса можно просто: за минувшие после взрыва годы короткоживущие изотопы распались, а более устойчивые задержались лишь по ямкам да трещинам в грунте.

А уровни здесь немалые. Мощность экспозиционой дозы по «гамма» почти в пять раз превышает фоновое значение. Плотность поверхностного загрязнения в отдельных точках доходит до полутора тысяч «бета-распадов» в минуту с квадратного сантиметра площади. Это почти на три порядка выше допустимого уровня.

«Островок этот был ягодным, — вспоминает Кукушкин — да и грибов хватало. Когда мы высадили сюда испытателей с их «бомбочкой», здорово жалели. Все испортят! Так и вышло. Заряд был мощный — весь островок накрыло взрывом. Потом «дозики» нам категорически запретили сюда ходить. Кто-то послушался, а кто-то продолжал лазать по зараженным участкам и собирать грибы-ягоды. Не все, понимали, чем рискуют».

«В кашей команде, один чудак приноровился забираться даже на зараженный «Кит», -подхватывает Царюк. — Там еще оставались немецкие вещи, мебель. Так он за кожаными диванами охотился. Нарежет полос кожи, после торгует. Парня вчистую парня списали с флота. Какую дозу он хватанул на «Ките» неизвестно. Но больше о нем не слышали».

Они вспомнят еще немало подробностей той необычной жизни и работы. Вспомнят для нас я для себя. Не зря говорят, что человеческая память обладает избирательной способностью: хранить самые трудные, опасные, яркие мгновения жизни и забывать пустые, скучные, бездельные дни. Им, двадцатилетним матросам, пришлось тогда хлебнуть особого лиха необъяснимого, неосязаемого, обладающего дьявольским свойством нанести гибельный удар через годы.

Трагедия в ночи

После серии взрывов на «Ките» и острове Безымянном № 1 эксперименты перенесли на остров Сури. Объяснить такой выбор трудно. Похоже, начальство полигона тогда просто решило устроить себе удобную жизнь: от штаба до точки подрыва зарядов было полчаса хода по острову. Впрочем, испытателей сих приборами и животным доставляли, как и прежде, по воде. Для этого пришлось обозначить сложный фарватер на входе в бухту, названной так же, будто по стандарту, Безымянной.

Сюда на буксире привели второе опытное судно — небольшой катер «МО» — «морской охотник». Моряки его называли просто «мошкой». Судьба этой посудины была предрешена, потому двигатель, механизмы, приборы предусмотрительно сняли. Но деревянный корпус сохранял плавучесть.

Мы идем от пирса по лесной заснеженной дороге через весь остров. Минуем бетонные финские блиндажи, укрытые сугробами окопы и ходы сообщения. Вскоре слева открывается темный изгиб берега бухты. У дороги желтеет табличка: «Вход воспрещен!». Значит, прибыли. Полусгнивший, иссеченный временем остов "мошки" находим быстро.

Удивительно ясная память Кукушкина снова выручает. Он сразу находит главный ориентир — высокую березу, порядком, искалеченную взрывами. ««МО» поставили у того берега бухты, — рассказывает ветеран. — Заряд установили на палубе. Я видел этот взрыв. Корпус сразу осел в воде. Но совсем не утонул — деревянный. Потом его, видать, ветром притащило сюда к пирсу».

Испытателей они высаживали на этот небольшой пирс, сложенный из крупных камней. (Его остатки и теперь торчат из-под снега.) Люди тащили «оболочку» и приборы по крутому берегу к площадке, освобожденной от леса. Катер отходил в устье залива за каменную гряду. Гремел взрыв. Облако пыли и дыма долго тянуло над островом, оседая смертью, на деревьях, скалах, озерной глади.

Потом сюжет раскручивался в обратном порядке. Катер подходил. Оглушенные взрывом собаки на поводках, кролики в клетках, аппараты, люди в противогазах все погружалось на палубу. Молча, без разговоров плыли к о. Малому — высаживали там «лохматую» публику, потом шли к причалу Сури. Здесь на берегу кипела своя сухопутная жизнь. Стучал дизель электростанции. Дымили баня и кухня. Покуривали солдаты из стройбата. Никто не обращал внимание на близкие взрывы. Об опасности не думали.

Пожар случился ноябрьской ночью пятьдесят третьего. После вечернего отбоя, незадолго до полуночи вспыхнула пристройка, где был дизель-генератор. Огонь сразу перекинулся на свежее рубленную, двухэтажную казарму. Люди выпрыгивали из окон в одном белье. Успели вынести несколько ребят, потерявших сознание в дыму. Сильные ожоги получил подполковник Спиридонов из интендантской службы. Погиб командир строителей майор Рыжков. Потом, раскапывая пепелище, с трудом опознали еще одного погибшего — офицера испытателей, бывшего комиссара эсминца «Подвижный».

В ту огненную ночь экипаж ГПБ-383 подняли по тревоге. С трудом разместили на судне более чем два десятка обожженных огнем людей, многие были в критическом состоянии. Доставили всех на Большую землю. Автобусы ждали на причале базы. Отвезли в госпиталь. Всех спасли.

Трагедия на Сури прервала программу работ на полигоне. Надо заметить, что эта программа уже тогда, возможно, включала не только испытание зарядов, но обучение командного состава навыкам ведения боевых действий в условиях радиоактивного загрязнения местности. В мире нарастало ядерное противостояние великих держав. Армия спешила освоить «атомное поле боя». Ладожские острова стали одним из полигонов. В причинах пожара разобрались быстро. Но новую казарму строить не стали. Будто сама судьба требовала внести корректировку в испытания и обезопасить природу и людей, живущих по ладожским берегам.

Мертвая зона

Между островами Сури и Малым (Хейнясенма и Макаринсари) небольшой, но глубоководный пролив. На берегу лежат стальные тросы. Здесь еще в финское время действовала паромная переправа. Можно сказать, важная коммуникация в системе обороны островов.

При испытании особых зарядов переправу не стали восстанавливать. Незачем. Разрыв между островами был даже необходим. Он разделял не просто Малый и Сури. Разделял «научное исследование» и «боевое применение», то и другое с пугающим грифом «Совершенно секретно!» и зловещим клеймом «Смертельно опасно!».

Остров этой «особой» науки Малый — сегодня, пожалуй, опаснее других. По его берегам — сплошь знаки запрета. Колючей проволокой выгорожено несколько участков «заражённой» природы. В десятке метров от уреза воды, совсем рядом с «Китом» — самый опасный участок. Здесь располагался в те годы склад — хранилище радиоактивных материалов. Судя по показаниям наших приборов, на этом складе не всегда соблюдались особые предосторожности при обращении с радиоактивной «начинкой» нового оружия. Радиоактивные вещества впитались в почву. И сегодня радиометры фиксируют «рекордные» уровни: до одного миллирентгена в час — проникающее излучение над поверхностью земли, а плотность поверхностного загрязнения достигает 27 тысяч бета-частиц в минуту с квадратного сантиметра. В пробах почвы, которые здесь брали раньше военные специалисты, обнаружены в основном изотопы стронция-90, цезия-137.Это — нынешние уровни загрязнения. А что здесь было почти сорок лет назад? Зная периоды полураспада этих элементов (около тридцати лет), можно считать, что количество радиоактивных материалов было в два-три раза больше.

А природа — великолепна! Идешь среди заснеженных сосен и елок, раздвигаешь их пушистые лапы — глазам открываются новые и новые картинки Берендеева царства. В нем мир, покой, красота, заставляющие забыть все тревоги и беды нашего неспокойного века. Забыть и то безрадостное дело, что привело нас сюда. Но утыкаешься вдруг на опушке в забор из колючей проволоки и словно опускаешься с небес на грешную землю, порядком, загаженную богом войны.