Николай Капченко - Политическая биография Сталина

• Название: Политическая биография Сталина
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Научно-издательская компания «Северная корона»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2004
• ISBN: 5-98383-004-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Предлагаемый вниманию читателей первый том «Политической биографии Сталина» — это не описание каких-либо отдельных эпизодов из его жизни, а попытка осветить все наиболее важные этапы деятельности Сталина, весь его сложный путь от революционера-бунтаря до одного из главных претендентов на ленинское политическое наследство. Автор посвящает много места процессу формирования убеждений и своеобразной политической философии человека, ставшего лидером великой державы. Без осмысления этой философии невозможно понять и дать адекватную оценку внутренней и внешней политики, идеологии, экономической стратегии — собственно, всех сторон жизни Советского Союза в течение трех десятков лет прошлого века.

Первый том базируется на обширном историческом материале, анализ которого позволяет раскрыть образ реального Сталина-политика, на много голов возвышавшегося над своими противниками и оппонентами, что в конечном счете и предопределило его политический триумф. Автор в своих оценках и выводах, в полемике с другими биографами Сталина стремился соблюдать всю возможную объективность. Хотя это, видимо, и не гарантировало его от пристрастных суждений по отдельным вопросам. Тем не менее, историческая картина, нарисованная в томе, подводит читателя к неизбежному выводу: именно Сталину суждено было стать во главе Советского Союза, закономерно приобретшего статус одной из двух сверхдержав XX века. Книгу отличает ясный и простой (но не простоватый!) слог, живая подача событий и фактов. Там, где в силу самой логики истории события прошлого перекликаются с современностью, автор проводит невольно возникающие сравнения и высказывает собственные комментарии.

Уже сама фигура Сталина привлекает к себе пристальное и во многом неудовлетворенное внимание. И с каждым годом все большее! Читатель, для которого история — не просто вчерашний день, а в чем-то и ощутимая часть современности, найдет в книге пищу для размышлений, а в конечном счете — и для осмысления нашего исторического прошлого.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Со временем, как можно заключить из писем Сталина, положение улучшилось. Видимо, первые трудности прошли, он постепенно свыкся с суровой обстановкой и теперь в его лаконичных письмах «на волю» уже не проглядывает чувство отчаяния и едва ли не безысходности. В ноябре 1915 года он пишет своей будущей теще О.Е. Аллилуевой: «Очень-очень Вам благодарен, глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, за Ваши добрые и чистые чувства ко мне. Никогда не забуду Вашего заботливого отношения ко мне! Жду момента, когда я освобожусь из ссылки и, приехав в Петербург, лично благодарю Вас, а также Сергея, за все. Ведь мне осталось всего-навсего два года.

Посылку получил. Благодарю. Прошу только об одном — не тратиться больше на меня: вам деньги самим нужны. Я буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия — летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа, — и я до глупости истосковался по видам природы хотя бы на бумаге. Мой привет ребятам и девицам. Желаю им всего-всего хорошего. Я живу как раньше. Чувствую себя хорошо. Здоров вполне — должно быть привык к здешней природе. А природа у нас суровая: недели три назад мороз дошел до 45 градусов. До следующего письма.

Уважающий Вас Иосиф»[478].

Как видим, тональность последнего письма разительно отличается от предыдущих. Здесь нет прежней озабоченности своим финансовым положением, напротив, он просит не тратиться на него. Видимо, ситуация стабилизировалась, он вполне свыкся с условиями жизни, не испытывал каких-либо серьезных проблем, как в начале ссылки. Проглядывает и черта, которую трудно было заподозрить в нем — нечто вроде сентиментальности, столь чуждой его натуре: он истосковался по видам природы и просит присылать открытки с видами природы. Даже как-то странно и непривычно читать эти его слова. В дальнейшем на всем протяжении его жизни мы не встретим подобного рода проявлений сентиментальности. По крайней мере, таких свидетельств не сохранилось. Во всяком случае из одного этого факта можно заключить, что ничто человеческое ему не было чуждо и в минуты откровенности он вполне был способен на проявление простых человеческих чувств. Оставаясь при этом человеком исключительно сдержанным, замкнутым, держащим свою душу закрытой для других.

Коснемся еще одного аспекта его пребывания в ссылке — взаимоотношений со Свердловым. Этот момент заслуживает внимания, поскольку авторы многих публикаций о Сталине, приводя соответствующие отрывки из переписки Свердлова со своими родственниками и знакомыми, делают акцент на неуживчивости Сталина, его отчужденности к людям, отсутствии у него элементарного чувства товарищества. Спорить с такими оценками трудно, хотя надо заметить, что в данном случае выводы делаются на базе односторонней интерпретации. Но тем не менее эти свидетельства представляют бесспорный интерес с точки зрения характеристики Сталина как человека и как политика.

Из письма Свердлова, отправленного Р. Малиновскому в сентябре 1913 года, можно заключить, что в тот период отношения между Свердловым и Сталиным были вполне нормальными. Более того, оба они совместно намечали побег из ссылки, для чего им необходимы были деньги. Вот это письмо: «Дорогой Роман! Не знаю, успеет ли дойти это письмо до начала распутицы. Бывает часто, что отправленная отсюда почта замерзает в дороге, не дойдя до Енисейска. Посему и не пишу много. Только что распростились с Васькой (имеется в виду Сталин — Н.К.), он гостил у меня неделю. Получил наши письма, отправленные неделю тому назад? Завтра утром он уже уедет из Монастыря (село Монастырское — Н.К.) домой. Теперь сюда придвинулся телеграф. Через месяц, вероятно, все будет уже закончено. Если будут деньги, мы пошлем вам в Питер телеграмму. Теперь вот наша просьба. Если у тебя будут деньги для меня или Васьки (могут прислать), то посылай по следующему адресу: Туруханск, Енисейской губернии, с. Монастырское, Карлу Александровичу Лукашевичу. И больше ничего. Никаких пометок для кого и тому подобное не надо. Одновременно пошли или мне или Ваське открытку с сообщением об отправке и пометь при этом цифру. Вот и все. Прошлой почтой мы писали тебе, просили о высылке газет и журналов. Сделай, что можно. Всего доброго, всяческих успехов. Привет всем друзьям. Жму крепко руку»[479]

Имеются достоверные данные о том, что большевистское руководство за границей, и прежде всего Ленин, неоднократно рассматривали вопрос об организации побега из ссылки Сталина и Свердлова. Однако все эти попытки оказались безуспешными, поскольку связующим звеном между ссыльными и большевистским центром служил Р. Малиновский, передававший всю информацию о подготовке к побегу царской охранке. В полицейских донесениях это нашло свое казенное отражение. Приведем несколько сообщений такого рода. 25 августа 1913 г. исполняющий обязанности вице-директора департамента полиции посылает на имя начальника Енисейского губернского жандармского управления спешное распоряжение:

«Ввиду возможности побега из ссылки в целях возвращения к прежней партийной деятельности упомянутых в записках от 18 июня сего года за № 57912 и 18 апреля сего года за № 55590 Иосифа Виссарионовича Джугашвили и Якова Мовшева Свердлова, высланных в Туруханский край под гласный надзор полиции, департамент полиции просит Ваше высокоблагородие принять меры к воспрепятствованию Джугашвили и Свердлову побега из ссылки».[480]

30 января 1914 г. начальник Енисейского губернского управления полковник Байков сообщает енисейскому губернатору:

«Директор департамента полиции телеграммой от 29 сего января за № 55 уведомил меня, что высланным по постановлению г. министра внутренних дел в Туруханский край под гласный надзор полиции Иосифу Виссарионовичу Джугашвили и Якову Мовшеву (Михайловичу) Свердлову высланы 28 сего января, кроме ранее высланных ста рублей, еще пятьдесят рублей для организации побега их из Туруханского края.

О вышеизложенном, в дополнение отношения моего от 18 декабря 1913 г. за № 12104, сообщаю Вашему Превосходительству на распоряжение.

Полковник Байков».[481]

Нужные в таких случаях «профилактические» меры в отношении Сталина и Свердлова были приняты. Надзор за ними усилился и организация побега оказалась неосуществимой. В первой половине марта 1914 года Сталина и Свердлова из поселка Костино переводят в поселок Курейка, расположенный севернее Полярного круга. Как зафиксировано в полицейской переписке, «оба поименованные поднадзорные находятся налицо в крае и что меры к предупреждению их побега приняты.»

В Курейке из ссыльных их было всего двое. Они поселились в одном доме. Свердлов так описывал условия их жизни: «Устроился я на новом месте значительно хуже. Одно то уже, что живу не один в комнате. Нас двое. Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с которым мы уже встречались в ссылке другой. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни. Я же сторонник минимального порядка. На этой почве нервничаю иногда. Но это не так важно»[482]. И еще одно признание: «Со мной товарищ. Но мы слишком хорошо знаем друг друга. Притом же, что печальнее всего, в условиях ссылки, тюрьмы человек перед вами обнажается, проявляется во всех своих мелочах. Хуже всего, что только со стороны «мелочей жизни» и виден. Нет места для проявления крупных черт. С товарищем теперь на разных квартирах, редко и видимся»[483]. И, как финал: «Со своим товарищем мы не сошлись «характером» и почти не видимся, не ходим друг к другу. Ко мне никто не ходит, ибо ходить некому. Хорошо и дома одному»[484].

То, что два революционера не сошлись характером и, находясь чуть ли не в одиночестве, тем не менее не желали даже общаться друг с другом, действительно выглядит довольно странно. Надо полагать, что сказывалось не только различие в характерах, но и вызванная условиями жизни озлобленность, раздражительность. К тому же, Сталин никогда не отличался особой общительностью, проявлял замкнутость, временами даже отчуждение к близким ему людям. Так что стенания Свердлова по поводу Сталина понять можно. Хотя надо заметить, что и сам Свердлов, видимо, тоже не отличался особой уживчивостью с людьми. Вступал он в конфликты не только со Сталиным. Так в одном из писем он сообщает: «…второй день я на отдельной квартире. Не думай, что после ссоры с Ж…»[485] (речь идет о другом видном большевике, также члене ЦК партии Ф. Голощекине — Н.К.).

Словом, на базе одних свидетельств Свердлова делать однозначные выводы о неуживчивости Сталина, думаю, было бы не совсем верно, а скорее, совсем неверно. О некоторых эпизодах совместного со Свердловым пребывания в ссылке Сталин не раз рассказывал позднее соратникам по Политбюро. Н. Хрущев в своих мемуарах, ссылаясь на Сталина, так излагает историю их взаимоотношений в ссылке: «Они сначала дружили, но потом, судя по его рассказам, было видно, что рассорились или разошлись. По крайней мере, перестали жить в одной крестьянской избе. Свердлов ушел оттуда, нашел себе квартиру и покинул Сталина. Сталин всегда говорил нам, что, когда они жили вместе, чалдоны, у которых они размещались в той деревне, считали, что главный — это Яшка, а не Рябой. Сталина называли Рябым, потому что у него лицо было изъедено оспой. Когда Яшка ушел на другую квартиру, они стали говорить: «Мы-то считали, что доктор главный, а оказывается, не доктор, а Рябой». Местные крестьяне называли Свердлова доктором. Он был раньше провизором и, видимо, оказывал какую-то помощь больным, какие-то были у него лекарства. Поэтому и шла о нем слава, что он доктор.