Сергей Пономаренко - Час Самайна

• Название: Час Самайна
• Автор: Сергей Пономаренко
• Издательство: Книжный клуб
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-542-8

Новый захватывающий роман любимого клубного автора Сергея Пономаренко!

Час Самайна согласно кельтской мифологии - это время соприкосновения двух миров, темного и светлого, когда разделяющая завеса между Верхним Миром людей и Иным Миром истончается. И на волю вырываются силы хаоса...

---

Он хотел продолжить, рассказать об избиении юнкеров и на­силии над женщинами во время взятия Зимнего дворца, о рас­стреле девушки перед зданием Думы, но поднялся невообра­зимый шум, крики, кто-то свистел. В этой какофонии звуков Николай не мог понять, поддерживает его большинство при­сутствующих или категорически не согласно. Когда шум начал стихать, прозвучало несколько хаотичных выступлений — как в поддержку Комитета спасения родины и революции, так и против. Точку поставил старший преподаватель капитан Плотников Ростислав Иванович, фронтовой офицер, лишь недавно начавший преподавать в училище после тяжелого ранения, но пользующийся любовью и уважением юнкеров. 

— Господа юнкера! — Его громовой голос перекрыл шум в зале. Наверное, так он командовал батареей во время боевых действий на фронте. — Не кажется ли вам, что вас толкают в братоубийственную авантюру, которая должна привести именно к гражданской войне? Правительство Керенского своей политикой спровоцировало развал армии на фронтах, поощ­ряя так называемые солдатские комитеты. А пресловутый Комитет спасения революции принадлежит к эсеровской пар­тии, которая около восьми месяцев правила Россией и трави­ла нас, офицерский состав, как контрреволюционеров, а те­перь распустила слюни и требует от нас помощи. Так за кого и во имя чего мы должны проливать кровь? Поэтому, господа, я предлагаю занять выжидательную позицию. Вы знаете, я не трус и мои боевые награды тому подтверждение, но идти воевать, чтобы взять власть у одной партии для другой, уже показавшей свою несостоятельность... 

Поднялся невообразимый шум. Из выкриков, выступлений Николай понял, что юнкера не выступят из училища и будут соблюдать нейтралитет. Никто из товарищей его не под­держал. Оставаться здесь было бессмысленно. Ясно, что юнкера Михайловского училища будут следить за развитием событий, сидя в казарме, в то время как судьба революции решается на улицах города. 

Никто из товарищей к нему так и не подошел, и он, махнув рукой, поспешил прочь. И как раз вовремя, чтобы не столкнуть­ся с приближающимся отрядом матросов и красногвардейцев. Переждав, он поспешил дальше. Город просыпался. Открылись булочные. Показались прохожие, которые, не обращая на дале­кую россыпь выстрелов никакого внимания, спешили на служ­бу. Николай заметил людей, столпившихся возле театральной тумбы. Его сердце забилось, когда, подойдя, он увидел свеженаклеенную листовку: «Воззвание Комитета спасения родины и революции, Петроград, 29 октября. Войсками Комитета спа­сения родины и революции освобождены все юнкерские учи­лища и казачьи части. Занят Михайловский дворец. Захвачены броневые и орудийные автомобили. Занята телефонная стан­ция, и стягиваются силы для занятия оказавшихся благодаря принятым мерам совершенно изолированными Петропавлов­ской крепости и Смольного института — последних убежищ большевиков. Предлагаю сохранять полнейшее спокойствие, оказывая всемерную поддержку комиссарам и офицерам, ис­полняющим боевые приказы командующего Армией спасения родины и революции полковника Полковникова и его помощ­ника подполковника Краковецкого, арестовывая всех комисса­ров так называемого Военно-революционного комитета. Всем воинским частям, опомнившимся от угара большевистской авантюры и желающим послужить делу революции и свободы, приказываем немедленно стягиваться в Николаевское инже­нерное училище (Инженерный замок). Всякое промедление будет рассматриваться как измена революции и повлечет за собой принятие самых решительных мер. Председатель Совета республики Авксентьев. Председатель Комитета спасения ро­дины и революции Гоц. Комиссары Всероссийского комитета спасения родины и революции при командующем армией спасения; член военного отдела Комитета спасения родины и ре­волюции Синани и член военной комиссии Центрального ко­митета партии социалистов-революционеров Броун». 

Подошел патруль из красногвардейцев и солдат с красными повязками, и люди начали расходиться. Высокий солдат с пе­рекошенным от злобы лицом сорвал листовку, в то время трое других задержали юнкера Пажеского училища, совсем еще мальчишку. Коля пожалел, что его выпустили из училища без оружия, а лезть с голыми руками на вооруженных солдат было глупо и бессмысленно, и поспешил уйти, пока не заметили его юнкерскую шинель. Уже на самом углу улицы он обернулся. Солдаты повалили юнкера на землю и избивали его ногами. Кровь застучала у Николая в голове, но он пересилил себя, сдер­жался. На подходе к училищу он услышал впереди выстрелы, изменил маршрут и вместо главной проходной поспешил в хо­рошо знакомый тупичок, где стена была не такая высокая и ко­торым пользовались тогда, когда надо было уйти из училища незамеченным. Дальше он прошел к черному входу на кухню, через который и попал в здание. Стрельба усилилась, послы­шалась пулеметная очередь. Поднявшись на второй этаж, Коля увидел вооруженных юнкеров, которые вели перестрелку с не­видимым противником. Пулеметная очередь прошила оконный проем, брызнули стекла, посыпалась штукатурка. Юнкер у окна, охнув, выпустив винтовку и повалился навзничь. Коля бросил­ся к нему. Пуля, попав юнкеру в челюсть, прошила голову на­сквозь, вывалив кусок черепа. В густой крови плавали белова­тые кусочки, и Коля понял, что это мозг. Его стошнило. 

Он знал этого юнкера, тот был старшекурсником и на сле­дующий год готовился к выпуску. «Смерть — это когда ниче­го нельзя изменить! — пришло Николаю в голову. — Этот юнкер уже не пойдет на лекции, не получит офицерский чин, не будет встречаться с барышнями. Он упокоится на глубине двух метров в сырой земле и единственными его соседями будут белые черви, напоминающие маленькие слизистые ша­рики в кровавой луже, расползающейся из-под головы». Надо было прикрыть юнкеру глаза, но где взять силы, чтобы про­тянуть руку к залитому кровью лицу? 

— Чулов?! — услышал он и, обернувшись, увидел Егора Ба­тюшкина, однокурсника. — Вы уже ничем не можете ему по­мочь. Скорее к окну. Они идут! 

Николай поднял винтовку убитого юнкера, передернул за­твор, дослал патрон в патронник и занял место у окна. Пачки с патронами лежали на полу. 

Ворот на проходной не было. Точнее, они валялись на зем­ле, сорванные с петель, и по ним, вдавливая в грязь, бежали серые фигуры в шинелях. Черными пятнами выделялись мат­росские бушлаты. Броневик во дворе непрерывными очере­дями бил по окнам. В ответ послышались винтовочные вы­стрелы со стороны училища, которые опрокинули первые ряды наступающих и заставили остальных искать укрытия. Пулемет на броневике замолк. В это время атакующие пред­приняли новую попытку прорваться к училищу. Коля прице­лился, выстрелил в матроса в черном бушлате, но тот продолжал бежать, размахивая наганом и гранатой. Юнкера охватила злость, и он продолжал посылать в эту ненавистную фигуру пулю за пулей, пока матрос не упал. Теперь он, успокоившись, удобнее взял винтовку и стрелял точно, как в тире. Почти после каждого выстрела серая или черная фигура опускалась на землю. Ожил пулемет на броневике, но атака захлебнулась, и красногвардейцы отступили за ворота, оставив на земле несколько десятков убитых и раненых. Вдруг раздался взрыв гранаты возле броневика, за ним другой. Впрочем, они не на­несли ему вреда. Броневик уже не стоял на месте, а двигался вдоль здания училища, держась на расстоянии чуть больше броска гранаты. Вскоре к нему присоединился еще один бро­неавтомобиль, и атаки красногвардейцев возобновились. 

Коля, к своему удивлению, ничего не чувствовал от того, что убил несколько человек — ни радости, ни сожаления, ни рас­каяния. Среди юнкеров тоже были значительные потери. Ране­ных переносили в столовую, убитых — в учебные кабинеты. Полковник Куропаткин, возглавивший оборону училища, пос­тоянно был среди юнкеров, подбадривая, вселяя уверенность. По рядам юнкеров пробежал слушок, что из Михайловского замка получено сообщение по телефону: к ним на помощь от­правили бронеавтомобиль. Настроение сразу повысилось, по­слышались шутки и даже смех  — хотя, может, немного нервный. 

Стрельба по наступающим красногвардейцам теперь стала для Коли привычным занятием. Прицелился, выстрелил, перезаря­дил. Снова прицелился, выстрелил, перезарядил. Он уже даже не считал, сколько человек упало после его выстрелов. Другое дело, все время надо было быть настороже, не пропустить момент, когда раскаленный ствол пулемета на броневике повернется в его сторону. Стрельба красногвардейцев была не столь эффективна и в основном направлена на защитников первого этажа, которые и несли основные потери. Когда очередная атака была отбита и стороны вступали в беспорядочную перестрелку, Коля, как правило, в ней не участвовал, считая это лишним расходом пат­ронов, количество которых катастрофически уменьшалось.