Дина Лампитт - Солдат удачи

• Название: Солдат удачи
• Автор: Дина Лампитт
• Издательство: КРОН-ПРЕСС
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00233-3

Красивые люди, прекрасные чувства, благородные поступки — все это есть в книге. А еще — мистика, предсказания, вещие сны — такие реальные, как сама жизнь, и реальность похожая на сказку. А также — проклятие замка Саттон, которое настигает каждое новое поколение его владельцев; исторические персонажи — такие странные, будто рожденные фантазией автора, и вымышленные герои — такие живые и настоящие, из плоти и крови.

И в центре повествования — прекрасная женщина, созданная для любви и живущая во имя любви.

---

Джей поднялся, все еще смеясь, и помог Горации встать.

— Я сказал вполне достаточно. Больше знать вам не нужно. Просто помните, что майор Уордлоу нуждается в вашей мысленной поддержке, если вы хотите, чтобы предначертанное свершилось.

Джей широко улыбнулся при взгляде на Кловереллу, задремавшую под вязом, так и не выпустив трубки из пальцев.

— Она ждет ребенка, — сообщил он.

Горация была потрясена:

— Кловерелла? Но ведь столько лет прошло… А от кого?

— Один великий человек решил, что достоин стать отцом ее дочери.

Горация покачала головой.

— Никогда не знаешь, чего ожидать от вас, цыган.

— Так и должно быть.

Горация задумчиво взглянула на него:

— Ты мне кое о чем напомнил, Джей. Кто твой отец? Его имя известно?

— О да, известно, — ответил Джей.

И с этими словами он взял флейту и заиграл такую веселую мелодию, что Горация подобрала юбки и стала танцевать в солнечном свете, словно жизнь только начиналась.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Горации даже не пришло в голову, что в письме могут оказаться хорошие новости. Оно лежало на серебряном подносе и с виду было вполне безобидным, но опытному глазу было заметно, что его писали в спешке и под влиянием сильного потрясения. Почерк Элджернона Хикса, обычно аккуратный и четкий, теперь стал похож на детские каракули, а в левом уголке конверта расплылось пятно, словно на бумагу капнула вода.

Горация разорвала конверт руками, позабыв о серебряном ножичке, который когда-то она вместе с Джоном Джозефом покупала в большом венском магазине, полном аромата горячего шоколада, доносившегося из соседнего кафе, и битком набитого куклами и музыкальными шкатулками.

Она достала письмо и прочла:

«Саттон. 1 августа, 1852. Мои драгоценные падчерицы!

Я пишу вам в крайней спешке и в ужасном состоянии. Моя возлюбленная супруга, ваша мать, вчера ночью почувствовала сильные боли в брюшной полости, и мы немедленно вызвали из Гилдфорда доктора Торна. Он поставил диагноз «воспаление стенки желудка» и отнесся к этому с некоторой серьезностью. Сегодня утром пришла сиделка Вудвэр — простая женщина, но доктор отзывался о ней с большим уважением, — и все же я просил бы вас, если вы любите свою семью, приехать как можно скорее. Ваша мать очень слаба, и я уверен, что присутствие дочерей окажет ей большую поддержку.

Я отправляю письмо Аннетте с этой же почтой, но боюсь, что семейные сложности не позволят ей приехать.

С уважением, ваш Элджернон Хикс».

Горация рухнула на стул и похолодела. Если отчим пишет в таких выражениях, то это значит, что графине действительно плохо: иначе милый старый Элджи не стал бы так пугать своих падчериц.

В мозгу Горации проносились мысли о матери. Она помнила ее прекрасной молодой женщиной, с волосами, уложенными в высокий греческий узел, когда она отправлялась на обед к Георгу IV; она помнила ее обезумевшей от горя в день смерти мужа, с воплями метающейся по спальне в Строберри Хилл; она помнила, как нежно любила мать Элджернона Хикса, когда выходила за него замуж. Горация думала о храбрости и хрупкости своей матери, о ее несгибаемой воле к жизни перед лицом стольких тяжелых испытаний. И вот — «воспаление стенки желудка». Какая страшная действительность скрыта за этими непонятными словами?

Распахнулась входная дверь, и на пороге появилась Ида Энн с Лули и Портером.

— Ах, дорогая, — сказала она, — у меня сейчас было такое приключение на цветочном рынке…

Она оборвала фразу, заметив испуганное выражение лица Горации.

— Что случилось? — тон ее резко изменился. — В чем дело?

— Мама, — ответила Горация. — Она серьезно больна.

— О, Небо!

Ида Энн тяжело опустилась на стул, и в комнате повисла напряженная тишина. Потом она спросила:

— Это не из-за меня?

— Ну как это может быть из-за тебя? — ответила Горация. — У нее боли в желудке.

— Да, но это может быть из-за волнений. Она так расстроилась, когда я переехала жить к тебе.

Снова наступила тишина. Сестры думали о письме, которое графиня прислала Иде Энн четыре месяца назад.

«Имея двух незамужних дочерей, мне тяжело лишиться их общества на закате моих дней, — говорилось в этом письме. — Но если таково твое желание и тебе это доставляет удовольствие, я вынуждена покориться, и мне остается лишь искренне надеяться на то, что ты будешь счастлива…»

— Я чувствую себя виноватой, — сказала Ида Энн. — Но я просто ненавижу Саттон.

— И я.

— Мне хотелось жить с тобой в Лимингтоне, Горри. Здесь настоящая веселая жизнь.

Сестер мучили угрызения совести.

— В конце концов, — продолжала Ида Энн, — после того, как кузен Фрэнсис расторг помолвку, тебе нужно было, чтобы кто-нибудь находился рядом.

Сестры от души расхохотались, вспомнив, как изящно Горации удалось ускользнуть от нежеланного брака, и как интриги дяди Томаса Монингтона великолепно обернулись на благо Горации.

Томас Монингтон хотел, чтобы Горация, выйдя замуж за Фрэнсиса Сэлвина, отказалась от назначенной ей по завещанию Джона Джозефа ежегодной пенсии в сто тысяч фунтов. В свою очередь, дядя Томас Монингтон отказался бы от прав на наследование поместья Саттон, который должен был перейти к нему в руки в случае повторного замужества Горации. Узнав об этом, Элджернон Хикс поднялся и угрожающе заворчал.

— Эти деньги Джон Джозеф оставил специально для тебя, — сказал он с гневным выражением лица, стоя посреди библиотеки. — Горация, ты не должна соглашаться. Я сам увижусь с Сэлвином и откажу ему.

Так и случилось! Кузен Фрэнсис сказал Горации, что свадьба не состоится до тех пор, пока она не откажется от пенсии, а она ответила, что не откажется от нее ни при каких обстоятельствах. На этом помолвка была расторгнута, и дядя Томас Монингтон уполз в свою нору, шипя, как змея, которой отдавили хвост.

— Слава Богу, все обошлось, — сказала Горация. — Я бы не выдержала такой жизни.

— Кузен Фрэнсис — очень милый человек, — ответила Ида Энн. — Но он — не для тебя. И не для меня, — добавила она со вздохом.

Сестры еще немного помолчали, а потом Ида Энн сказала:

— Как ты думаешь, пророчество Джея Блэнчарда правдиво? Неужели Джекдо до сих пор жив?

— не знаю. Молю Бога, чтобы это было так. Хотела бы я, чтобы ты тогда была со мной, Ида Энн. Джей выглядел таким… древним и мудрым. Я уверена, что видела настоящую магию.

— Забавная парочка — Кловерелла со своим сыном…

— Теперь их уже трое. В феврале у нее родилась дочка.

— Я знаю. Они назвали ее Блубэлл[12], представляешь? Блубэлл Блэнчард!

— По-моему, звучит неплохо, — медленно отозвалась Горация. — Блубэлл, Джекдо — такие необычные имена… Их невозможно забыть.

Через снега и льды, через горные перевалы и высокие снежные пики, вздымающиеся до небес, пришел Великий тигр, застигнув партию охотников врасплох. Он и не подумал остановиться при виде людей; он мчался, как молния. Каждый мускул его великолепного тела играл под бархатистой кожей, мощные лапы легко отталкивались от земли. На мгновение все застыли, как очарованные, не в силах поверить, что через минуту это мощное создание будет лежать мертвым на льду в алой луже крови. Но когда тигр пронесся мимо охотников, они вскинули ружья, и свист пуль разорвал вечное безмолвие этого преддверия небес — огромной таинственной земли, лежащей между Сибирью и загадочной страной Маньчжурией.

Джекдо тоже вскинул ружье, но он целил поверх головы гордого животного. Он не хотел обрывать жизнь этого великолепного существа до тех пор, пока в этом не возникнет крайняя необходимость. И в этот миг он понял, что придется стрелять еще раз, потому что тигр остался невредим и превратился в стальной комок мускулов, готовый защищаться.

Первый охотник, не успев даже вскрикнуть, упал под мощным ударом его тела, вопли второго оборвались через несколько секунд. Третий отбежал в сторону и бесследно исчез, прежде чем тигр успел до него добраться. Остался лишь четвертый; и он понял, что в этих снегах должен погибнуть один из них — или он, или этот великолепный зверь.

Джекдо прикрыл глаз и прицелился прямо в голову тигра. Щелкнул курок, и охотник выстрелил дважды, сохранив две последние пули про запас. Но животное приближалось, и Джекдо снова выстрелил, целясь в его горделивое сердце. Он увидел, как тигр забился в судорогах от боли и упал к его ногам, как подкошенный. Джекдо готов был заплакать. Он, не желавший убивать ни одно живое существо, был вынужден уничтожить одно из самых прекрасных созданий на свете.

А потом он понял, что этот тигр освободил его, он избавил его от двух товарищей-пленников и надзирателя. Наконец-то Джекдо был свободен — после четырех лет, проведенных на каторге русского царя, — и теперь он может перебраться через горы и дойти до Китая. А оттуда — домой, в Англию!