Александр Никонов - Формула бессмертия. На пути к неизбежному

• Название: Формула бессмертия. На пути к неизбежному
• Автор: Александр Никонов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4216-0018-3

Существует ли возможность преодоления конечности физического существования человека, сохранения его знаний, духовного и интеллектуального мира?

Как чувствует себя голова профессора Доуэля?

Что такое наше сознание и влияет ли оно на «объективную реальность»?

Александр Никонов, твердый и последовательный материалист, атеист и прагматик, исследует извечную мечту человечества о бессмертии. Опираясь, как обычно, на обширнейший фактический материал, автор разыгрывает с проблемой бренности нашей земной жизни классическую шахматную четырехходовку. Гроссмейстеру ассистируют великие физики, известные медики, психологи, социологи, участники и свидетели различных невероятных событий и феноменов, а также такой авторитет, как Карлос Кастанеда.

Исход партии, разумеется, предрешен.

Но как увлекательна игра!

---

Наконец, в 1990 году состоялся последний такого рода поход — от Бахардена до Куртомыша через каракумские пески, где днем температура достигает 50 градусов. Шли тоже бывшие больные, вылеченные Шаталовой, — человек после язвы двенадцатиперстной кишки, после рака фатерова соска, после сердечной недостаточности и т. д. Ели один раз в день. Пили зеленый чай. В результате вместо запланированных трех недель маршрут в 500 км удалось преодолеть за 16 дней. И что характерно, никто не только не похудел, но некоторые даже прибавили в весе. Шаталова шла вместе со всеми. Сколько ей тогда было лет, можете подсчитать сами.

— Меня вот интересует вопрос с тем раковым больным, которого вы спасли, а потом потащили с собой в пустыню…

— Я ведь не лечу людей, строго говоря. Я просто привожу организм к его «штатному» состоянию, чтобы он мог функционировать «в паспортном режиме», как природой и задумано было. И организм сам уже справляется с болезнью. Все происходит довольно быстро. Рак у человека проходит за пару-тройку месяцев, если он не запущен. Тот человек… Его сняли со стола как неоперабельного — вскрыли, посмотрели, зашили. С ним я работала долго. Ему понадобилось восемь месяцев упорной каждодневной работы над собой в системе естественного оздоровления, чтобы идти в ногу с экспедицией. Но там все примерно такие были. Цирроз печени тоже ведь не конфетка. Когда воротная вена уже видна на животе, потому что начинает огибать практически неработающую печень, это я вам скажу… Кстати, эта женщина с вылеченным циррозом сама была врачом высокой квалификации. И с ней хорошо знакомы в Институте гастроэнтерологии, где ей предлагали ампутацию 2/3 печени… Был еще молодой человек с инсулинозависимым диабетом. А инсулин мы в пустыню не брали… Был человек с бывшей сердечной недостаточностью и ожирением третьей степени. Я их вылечила и повела в пустыню — вот и все.

— Чем вы их кормили в пустыне?

— Почти ничем. 300–600 килокалорий в сутки. Турецкий горошек, нешлифованный рис, пророщенная пшеница, травяные отвары…

— А почему именно пустыня? Там же скучно!

— Да вы что! Вы просто представляете себе пустыню по фильму «Белое солнце пустыни» — сплошной песок и барханы. А пустыня чертовски красива! Это настоящий цветущий край со своей скупой красотой и своими законами. Вы можете представить себе лес саксаулов высотой в пять метров? Есть в пустыне и тякыр, и барханы, и озера с рапой, и горячие озера. Но самая тяжелая пустыня все-таки не песчаная, а каменистая. Помню, однажды утром мы проснулись, я смотрю, а в кольце моего рюкзака — сухая змеиная шкура. Змея пролезла в металлическое кольцо и сбросила с его помощью кожу… Пустыня — это целый мир! Туда тянет.

— А рис должен быть именно нешлифованным?

— Конечно. Вся наша современная пища — сплошь искусственная и рафинированная. Взять вот тот же рис. Он продается лущеный, шлифованный, то есть с ободранной шкуркой. Почему? Потому что так он лучше хранится. А что это значит? А это значит, что его не ест жучок. Получается, жучку шлифованный рис на фиг не нужен, а мы его едим… Дело в том, что сердцевина зерна — почти один крахмал. А вот оболочка как раз состоит из веществ, которые при прорастании зернышка позволяют запас этого крахмала расщеплять для питания ростка. То есть Цельное зернышко содержит в себе вещества, которые помогают его перевариванию. А мы теперь покупаем в магазине один только трудно перевариваемый крахмал — сплошные углеводы без естественных ферментов. Столь же бесполезны, если не сказать вредны, белый хлеб и макароны.

Еще ученик павловской школы академик Уголев показал, что ферменты желудочно-кишечного тракта не столько обрабатывают продукты питания, сколько возбуждают лизирующие ферменты, в питании содержащиеся. Эти ферменты разлагают пищу на элементы, способные всосаться в кишечник. А если человек питается такими неудобоваримыми продуктами, как макароны, геркулес, они усваиваются в организме иным порядком, который в книгах Уголева прекрасно описан и который должен знать каждый уважающий себя человек, иначе он никогда не поймет разницу между «мертвым» геркулесом и овсяной крупой, сохранившей все качества живого продукта.

А еще знаете, почему все это так важно? Сейчас наука стала необычайно времяемкой: человечеством накоплен колоссальный запас знаний, и нужно очень долго учиться, чтобы им овладеть. Поэтому для цивилизации крайне важно творческое долголетие. А у нас в стране средняя продолжительность жизни мужчины — лет 57, если мне память не изменяет. Это тупик. Ведь именно в этом возрасте с человеком происходит то, что обогащает человечество знаниями.

— На примере высоких физиков я это вижу, — согласился я и рассказал о печальных словах академика Гинзбурга, который пожаловался мне на то, что знаний накоплено немерено, проблем интересных перед наукой стоит масса, а организм уже не тянет. Да и не только на примере Гинзбурга я это наблюдал. Нам нужно резкое увеличение продолжительности жизни!

— Вот как раз моя система и может, предупреждая и излечивая хронику, обеспечить активное долголетие — до самого теоретического предела, заложенного в конструкцию. Знаете, от старости никто еще не умер. Мы все умираем от сердечно-сосудистых, опухолевых, обменных и других хронических болезней, которые сопровождают старость. Можно нештатным режимом эксплуатации сократить себе жизнь. А можно выжать из организма все. Нет сомнения, что человек смертен, поскольку все живое существует в смене поколений, но срок человеческой жизни нам неизвестен. Может быть, 120 лет. В Москве жил один ученый — историк медицины. Когда ему было 79 лет, он едва переступил порог моего дома. А в 80 лет он отбросил палку, на которую прежде опирался, и стал бегать по аллеям филевского парка.

Он бы умер вскоре, в этом у меня нет сомнений. А так прожил до 95 лет, кажется. И был бодрым до самого конца.

Нужно просто уметь жить — дышать, есть, двигаться и думать. Неправильное питание искажает деятельность головного мозга. Мы ведь думаем так, как едим. И тем, чем едим. Ну а искаженная деятельность мозга начинает неправильно регулировать обмен и дыхание. Обычный практически здоровый человек дышит 16–20 раз в минуту. А я за минуту делаю 3–4 вдоха. В общем, чтобы жить правильно, то есть долго, в организме все нужно поменять.

…Так говорит Шаталова. Когда-то, когда я был молодой, здоровый и сильно умный, я, размышляя о природе человеческой, классифицировал наши недуги и разбил их на три типа: расстройства, травмы и заражения. С заражением понятно — его вызывают вирусы, глисты, амебы всякие и прочая нехорошая живность, решившая попаразитировать на нашем многострадальном организме. Травма — тоже понятно: шел, поскользнулся, упал, очнулся — гипс. А вот к расстройствам я относил все болезни, которые организм делает себе сам, то есть не вызванные внешней причиной. Рак. Подагра. Повышенное давление. Панкреатит. Ну, понятно…

Откуда они берутся, размышлял я. Зачем организм заводит себе эти болезни? Что ведет к его разбалансировке? Если не несчастные случаи и не внешние факторы в виде микробов и вирусов, остается одно — неправильная эксплуатация конструкции. Организм ведь штука такая — он способен к самовосстановлению. Если его сильно шарахнуть ломом по башке, он может и не восстановиться. А если стукнуть слабенько — восстановится. Если хватанул малую вирусную нагрузку, подбежали специальные ребята — макрофаги какие-нибудь или лейкоциты — и успели всех пришельцев укокошить. А если большую дозу вирусов хватанул, если не справился организм, то могут и вперед ногами отнести. Или вот мы дышим городским нехорошим воздухом — и с каждым вдохом слегка подтравливаемся. Фашисты в своих душегубках евреев травили огромными дозами угарного газа. И люди сразу умирали. А мы ходим по улицам, дышим выхлопом и сразу не умираем. Потому что доза угарного газа маленькая, и организм успевает отремонтироваться и вывести ядовитую дрянь. Но он делает это все время, постоянно, с каждым вдохом борется, борется, борется. И постепенно-постепенно садится иммунитет, организм устает, изнашивается, заболевает, просаживается… Как хорошо спится в горах или на море, на свежем воздухе! А почему? А потому что организму с каждым вдохом не надо работать против вдыхаемой отравы.

Короче говоря, у каждого человека есть прекрасные шансы не заболеть, если жить в штатном режиме. Альтернатива — все время лечиться. Медицина, надо сказать, достигла больших успехов в лечении разных болезней. Она старательно все лечит, но, как вы знаете, все эти ревматизмы, остеохондрозы, панкреатиты, диабеты, артриты и прочие радикулиты не вылечивает. Человек шагает с ними до смерти. Утешает одно: лечить вас будут долго. И успешно долечат до инвалидности. Это неплохо: инвалидам положена пенсия.

Глава 3 Сладкая смерть