Литературка Газета - Литературная Газета 6260 ( № 56 2010)

• Название: Литературная Газета 6260 ( № 56 2010)
• Автор: Литературка Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

нет меня и не нужно

раздевания – вечер

издевательства – утро

объяви по мне вечность –

раскалённые угли

вечно мне обжигаться

добавлять в чай отраву

нет, не надо смеяться:

объяви по мне траур.

ЧЕТЫРЕ СТРОФЫ О СМЕРТИ

Усни, моя девочка. Просто усни.

По спирали

не движется небо,

и мы навсегда не одни.

Не я говорю тебе это, не я умираю,

снаружи не ждут,

темнота истончилась, как нить.

Разрезаны вены, и слово любое неверно.

Придумай себя наизнанку,

и будешь как все.

Расплавится воздух,

чужая стена станет дверью,

и пьяный рыбак нам подарит

дырявую сеть.

Усни, моя девочка. Эта дорога из воска,

одежда из пыли, вино из древесной коры.

Осыпались белые луны с небес,

как извёстка.

Бог, выйдя стрельнуть сигарету,

ушёл из игры.

Когда Он вернётся,

высок и почти не разгневан,

нас молча разбудят,

и всё превратится в огонь.

Усни. Всё пропало.

Все звёзды включают в розетки,

идут по спирали

и больше не слышат шагов.

ПОЧТИ ПРИГЛАШЕНИЕ ПОЧТИ ЧТО НА КАЗНЬ

всё испытано, избито, старо

все ушли на фронт, в астрал и в запой

посмотри – ты видишь – гроздья ворон

облепили полусгнивший забор

промышляя разорением гнёзд

не вдаёшься  в разнобой голосов

а листвы кайма зелёным огнём

ограничивает неба кусок

по заказу распилили стволы

и притягивает кольцами срез

мы проёмами считаем углы

и убийцами – святых матерей

а толпы семьсотголовая тварь

искупаться хочет в чистом ключе

но смотри – на перекрёстке трава

жжёт прозрением зелёных лучей

и кристаллом застывают слова

что казались непристойно легки

но смотри – вверху созвездие Льва

предвкушая свару, точит клыки

в эту ночь идти ко мне, чтобы лечь

можно только по воде по воде

этой ночи нынче тысяча лет

эта ночь не превращается в день

если хочешь, приглашу – заходи

но сначала попрошу: разучись

спотыкаться о бутылок ряды

ведь они, мой друг, незримы в ночи

это грязь, ты говоришь, а не мрак

это твой незабываемый страх

тошно видеть, как соседская мразь

притворяется Венерой в мехах

как мешают песню с грязью дворов

как изводятся коты по весне

и бесчисленные гроздья ворон

тихо падают в кладбищенский снег.

КАЛИНИНГРАД

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Тайна пятого акта

Литература

Тайна пятого акта

ЛИТПРОЗЕКТОР

Андрей ВОРОНЦОВ

Существует точка зрения, что великие произведения – самые непо’нятые и «непрочитанные». Часто в этой связи вспоминают «Фауста» Гёте, а именно 5-й акт второй части трагедии. Сам Гёте, по словам Эккермана, говорил: «Фауст в пятом акте… это всё более и более высокая и чистая деятельность до последнего часа». Многие читатели искренне недоумевают: какая же это «высокая и чистая деятельность», если её итогом стало жестокое убийство двух ни в чём не повинных стариков – Филемона и Бавкиды?

Поэт и драматург Юрий Юрченко утверждает в книге «Фауст»: Пастернак против Сталина. Зашифрованная поэма», что сомнения насчёт «чистоты» помыслов Фауста присущи лишь нашим читателям благодаря специфическому переводу трагедии Бориса Пастернака. А в более раннем переводе Николая Холодковского проблемы «выпадения пятого акта из контекста всей трагедии» не существовало: «…при всей – на первый взгляд – идентичности текстов любое, чуть более тщательное сопоставление неизбежно выявляет две разных авторских (Н. Холодковского и Б. Пастернака) задачи, два разных градуса, два полюса». По мнению Ю. Юрченко, под Фаустом в 5-м акте Пастернаком в 1948 году подразумевался… Иосиф Виссарионович Сталин. В доказательство он приводит следующие лингвистические наблюдения из перевода Пастернака:

Бавкида

… И какую силу взял!

Стали нужны до зарезу

Дом ему и наша высь.

Он без сердца, из железа,

Скажет – и хоть в гроб ложись.

По мнению Юрченко, текст этот можно прочитать и так: «…И какую силу взял Сталин! Нужны до зарезу…» и т.д. А ещё он относит к временам сплошной коллективизации пастернаковкую интерпретацию диалога Мефистофеля и Фауста:

Мефистофель

Их выселить давно пора

В назначенные хутора.

Фауст

Ты знаешь место у бугра

Где их усадьбой наделили?

Переселяй их со двора!

Здесь же Юрченко приводит соответствующий кусок перевода Холодковского, где вместо «хуторов» – «поселенье», вместо «усадьбы» – «именье», а «место у бугра» вообще отсутствует. Ну а в немецком оригинале, естественно, никаких «хуторов-бугров» и быть не может.

И у Гёте, и в переводе Холодковского Фауст, по мнению Юрченко, «не переступает черту». «Переступает» он якобы лишь в переводе Пастернака. Позволю себе усомниться насчёт перевода Холодковского. В переводе Пастернака Фауст говорит Мефистофелю: «Переселяй их со двора!», а у Холодковского он жёстко уточняет: «без промедленья». А если многозначительно выделить у Холодковского жирным шрифтом слова «плод моих побед», «убрать», «отведено», «терпенья нет», «насилья след», то почему бы, следуя методике Юрченко, не сказать, что Холодковский предвидел сталинские репрессии ещё в конце XIX века, перещеголяв тем самым Пастернака? И, между прочим, именно «поселенье» – слово из словаря коллективизации, а не «назначенные хутора»: на хутора выселяли при Столыпине.

Слова Бавкиды «строитель адский», как считает Юрченко, тоже обязаны своим возникновением «отцу народов». Здесь, правда, версия Юрченко сразу же начинает «раздваиваться». Ведь мы знаем и другого «строителя», Петра I, которому грозит Евгений в «Медном всаднике»: «Добро, строитель чудотворный!.. Ужо тебе!» А если мы сравним начало финального акта «Фауста» в переводе Пастернака с началом пушкинского «Медного всадника», то неизбежно зададимся вопросом: не следовало ли Юрченко более детально заняться разработкой «пушкинской», а не «сталинской» версии?

«Фауст» (пер. Пастернака):

Где бушующей пучиной

Был ты к берегу прибит,

Вместо отмели пустынной

Густолистый сад шумит…

«Медный всадник»:

Прошло сто лет, и юный град,

Полнощных стран краса и диво,

Из тьмы лесов, из топи блат

Вознёсся пышно, горделиво…

«Фауст»:

Парусников вереницы,

Предваряя темноту,

Тянутся, как к гнёздам птицы,

Переночевать в порту.

За прорытою канавой

Моря синего черта,

А налево и направо –

Населённые места.

«Медный всадник»:

…Корабли

Толпой со всех концов земли

К богатым пристаням стремятся;

В гранит оделася Нева;

Мосты повисли над водами;

Тёмно-зелёными садами

Её покрылись острова.

Мне кажется, такое сопоставление, учитывая определённую схожесть судьбы «маленьких людей» – Филемона и Бавкиды из «Фауста» и Евгения и Параши «Медного всадника», – куда как интересней, чем притягивать за уши Сталина на основе фаустовских фраз вроде «старикам я не хозяин»! Конечно, если идейно противопоставлять «больших» людей «маленьким», то в нахмуренном строю «больших» найдётся место не только Петру I, но и Сталину, Ленину, Гитлеру, Муссолини, Мао Цзэдуну (далее по вкусу). Почему же Юрченко сузил проблему до Сталина? Мода, что ли, такая? Или личные пристрастия автора? Я слышал, между прочим, что его перу принадлежит либретто оперетты о коллективизации. Но «Фауст»-то – не оперетта, хоть в переводе Холодковского, хоть в переводе Пастернака.