Сергей Кургинян - Содержательное единство 1994-2000

• Название: Содержательное единство 1994-2000
• Автор: Сергей Кургинян
• Жанр: Политика

---

У всех присутствующих достаточный политический опыт. Вы вряд ли считаете, что этим будет заниматься КПРФ. Ей это не приснится и в страшном сне. Интеллигенция России стоит на развилке, при которой она может и вправе ставить власти политический ультиматум. Суть ультиматума – выбор между строительством каких-то внятных отношений на правовой основе, то есть переходом из субуклада в уклад, в котором окажется возможным воссоздание общества, и ликвидацией в России данного паразитарного субуклада. Причем, не исключено, вместе со значительной частью его носителей.

И это действительно трагическая развилка. Необходимо понимать, что попытка снятия уже огромной массы носителей описанного субуклада, которые свои разрушительные позиции не сдадут, несет в себе крупные издержки и для общества, и для государства. Но одновременно следует видеть, что попытки трансформировать субуклад в уклад и что-то построить не предпринимаются! И этот гнойник все глубже инфильтруется в ткань общества. Суть текущего политического момента, из которой вытекает необходимость ультиматума, в том, что у власти и властьпредержащего слоя нет воли и сил ни выстраивать, ни отшвырнуть.

Если это безвольное метастазирование не остановить, будет следующее. В ситуации, когда нет ценностей вообще, а наверху бурно гниет, общество криминализуется уже не как система с той или другой "антисистемной прокладкой", а как единая десоциализованная среда. Общество, отбросившее ценности, уже не является обществом. Оно начинает мутировать и превращаться в некую единоантисистемную субстанцию, состоящую из банд. И тогда главный вопрос сопротивления регрессу – возможность появления альтернативной субстанции, способной создавать микрониши активного сопротивления этой всеобъемлющей криминальной антисистемности.

Я уверен, что такие ядра альтернативности есть. Я даже нескромно считаю, что происходящее на нашем клубе – это далекие подходы к созданию подобной микрониши. Важно, чтобы микрониш было много, чтобы они возникали в Воронеже, Калуге, на Дальнем Востоке. И чтобы они чего-то стоили, т.е. могли отстоять ценности в себе и себя в антиценностной реальности. Что дальше? В наихудшем варианте, если сегодняшние тенденции возобладают, настанет момент, когда общество обрушится еще ниже, и ни Лебедь, ни Зюганов, ни Чубайс, ни Лужков, ни Ельцин этого не отменят. В такой ситуации произойдет еще большая криминализация, и тогда в этих альтернативных ядрах возникнут очаги общества катакомбных ценностей.

Но тогда (и опять-таки неизбежно) в эти катакомбы придет какой-нибудь Аслан или Ванька-Кривой и скажет: "Слушай, мне нравятся твой дом и твои компьютеры. Вали отсюда!" И тогда для каждого, кто готов отстаивать свои катакомбные ценности, станет актуальным закон об оружии. И эти альтернативные ядра разделятся на тех, кто будет, как субъект, отстаивать свои катакомбные ценности, и тех, кто не будет отстаивать.

И вот с теми, кто сумеет себя в такой ситуации отстоять, и можно будет говорить на левом или другом языке. И проблема окажется в том, найдутся ли ценностные очаги, которые сумеют быстро войти в диалог и соединить остаточные куски живой социальной ткани таким образом, чтобы по ней прошел нервный импульс. Сегодня до этого далеко. Но в ситуации, которую я рассматриваю как наихудшую из худших возможностей, для остановки регресса останется лишь этот шанс – на уровне гражданской самозащиты. Повторюсь, это самый худший уровень возможностей общества, но и этот уровень мы сегодня должны рассмотреть.

Но если мы не хотим, чтобы этот наихудший уровень стал актуальной неизбежностью, то надо, пока не поздно, вернуться к проработке других возможностей, которые еще содержит в себе реальность. Продолжим такую проработку и рассмотрим очень важный вопрос – о смене ценностных циклов и социальных макротенденций. Позволю себе образные сравнения. Общество как бы плыло до конца 80-х годов в "коммунистической лодке". Но та лодка "тонула" с конца 70-х годов, а концу 80-х стала тонуть просто катастрофически. И вот Ельцин первый понял, что надо пересесть в другую, либеральную, лодку. Позже в нее начали перепрыгивать и другие члены Политбюро. Эта лодка привезла нас туда, где мы сейчас находимся. Теперь – главное: эта либеральная лодка тонет. Так же, как коммунистическая в конце 70-х годов. Все, конец. Хорошая она или плохая – неважно. Умный рулевой Чубайс или нет – не главный вопрос. В днище этой лодки дырки, которые не залатать. Нет среднего советского класса, в пределах которого создавалась либеральная парадигма, того "авторитетного" лидера, каким была диссидентская группа внутри советского среднего класса, нет даже прежнего единства власти и этой группы.

По поводу последнего – простой пример. Все прекрасно знают, что Ельцин "сдал" Собчака. Интеллигенция, которая привыкла, что в результате ее обращений все начинают шуметь и падать в обморок, подписала письмо в защиту Собчака. И что? Академик Лихачев сказал: "Ну зачем же столько ОМОНа? Нельзя разве было интеллигентно все сделать: "господин Собчак, а не пройдете ли вы с нами?" Интеллигенция дискутирует на уровне технологий выполнения спецопераций! А власть безмолвствует и ухмыляется.

Может быть, есть еще какая-нибудь, третья, лодка, которая повезет общество дальше? Дай Бог. Тогда это вопрос власти, потому что власть, этот самый чертов капитал, еще может создать программированное социальное действие. Но они, похоже, если и могут, то не хотят.

Если же на уровне власти и макросистемы нет политического ресурса для программированного социального действия, отбора людей, стягивания их вместе, мощных продуманных комплексных акций и т.п., – значит, мы должны готовится к другому, к постсоциокатастрофическому действию. К действию, которое реализуется в микрогруппах социума, потом, реализуясь, расширяет свой социальный радиус и укрепляет микросоциальные связи, а потом, связывая микроструктуры, успевшие обрасти тканью "социальноблизких", склеивает социум заново. При этом, если кто-либо организует серьезные и эффективные макродействия, я буду безмерно счастлив. Но мой опыт и навыки политического прогнозирования подсказывают, что этого не будет. Тогда бесполезно говорить о том, как все рухнет и какие ужасы нас ожидают. Тогда нужно честно ответить на вопрос, где и какие есть возможности выбраться из этого. Грубо говоря, для постсоциокатастрофической борьбы понадобится новая интеллигенция. А она не создается внезапно, на пустом месте и из ничего.

Но все наше обсуждение осмысленно лишь в том случае, если ценностно-производящее ядро не нарушено так глубоко, что народ вообще не откликнется ни на какое слово правды. И здесь снова скажу о своем опыте. Я в отпуске, сижу в своем деревенском доме, работаю, а рядом бабушка-соседка сидит. Я им журналы и книги свои посылаю, они читают, у нас уже дружба и длинные разговоры. Но, когда посреди разговора я произношу слова "по справедливости", она вдруг начинает дрожать. У нее дрожат лицо, губы: "По справедливости я бы и за полкуска хлеба…" У меня даже не хватило духа спросить, что она имеет в виду. Но ясно, что она имеет в виду не прошлую более или менее сытую жизнь, и не нынешнюю, а что-то другое.

И второй пример. Я предложил местному мужику такую аналогию из своего геологического опыта: "Экспедиция, навигация окончилась, у меня 3 мешка с мукой и 10 человек, а следующий вертолет прилетит не скоро. Моя задача – не погубить людей. Знаю, что от меня иные захотят демократии или чего-то еще. Но у меня есть наган. И на любую попытку мародерства я отвечу пулей". Мужик отвечает, что люди не реагируют на сегодняшнюю ситуацию как на ситуацию выживания, – все-таки телевизор еще говорит, есть картошка. Я спрашиваю: "А если еще хуже будет? Найдутся люди, готовые ответить?" Он говорит: "Да, конечно. Тут же, в этой пьяной деревне, найдутся". Как только поймут, что это привычная, в генах сидящая, ситуация выживания.

Твердо убежден, что последний уровень, на котором возможно реальное противодействие наихудшему сценарию, который я описал,- это уровень гражданской самозащиты и ценностных микрогрупповых молекул, которые надо успеть (что неимоверно сложно) каким-то образом увязать в линейные цепи и сложные пространственные структуры. И я лишь желаю всем нам, чтобы до этого последнего уровня не дошло, чтобы подобный сценарий оказался все-таки избыточно пессимистическим, чтобы противодействие возникло на более высоких уровнях.

Но пока я других уровней не вижу. Партия – "наш рулевой" лишь тогда, когда она объята единым полем мощных ценностей. Если этого поля нет, – партии нет, сколь бы многочисленна она ни была. Я не верю, что сегодняшние правоохранительные органы – с Куликовым, без Куликова, с любым другим генералом во главе – в состоянии остановить отсчитывание пачек денег, о котором я рассказал. Это невозможно останавливать в рамках нормативного действия. Для этого нужно ЧК. Я не верю в то, что кто-нибудь отберет власть у Ельцина. Потому что люди, описанные в книге Коржакова, власть не отдадут. Потому что компартия ждет одного – когда эта власть упадет ей в руки, а этого не будет. Я даже не верю в то, что Лужков, например, мобилизует остаточный национализм и куда-то решительно двинется. Все расплывется между интрижными судорогами, оглядкой на свои экономические интересы и пр.