Елена Морозова - Калиостро

• Название: Калиостро
• Автор: Елена Морозова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03449-5

Масон, пророк и вызыватель духов, этот сицилиец, чье настоящее имя Джузеппе Бальзамо, обладал поистине неистощимой изобретательностью и незаурядными гипнотическими способностями, позволившими ему заморочить голову едва ли не всей просвещенной Европе. Но, уверовав в свою звезду, Калиостро не заметил, как стал разменной монетой в политических играх сильных мира сего, напуганных французской революцией. Пышный шлейф слухов, сопровождавший каждый шаг Калиостро, уже при жизни превратил его в личность загадочную, ставшую неистощимым источником вдохновения для писателей, поэтов, мистиков и оккультистов. В настоящей книге, основанной на обширном документальном материале, Бальзамо-Калиостро представлен человеком своего времени, не только талантливо эксплуатировавшим извечные человеческие страсти, но и сумевшим уловить духовные искания своих современников. А верить или не верить в бессмертие божественного чародея Калиостро — дело самого читателя…

---

Глава 11

«Путь шел в утесе, тяжкий и нескорый…»

К Сан-Лео всходят и нисходят к Ноли…

Данте. Чистилище

Калиостро хотел принести к подножию папского престола свет истины, но его замысел не оценили.

Поклонники и адепты взирали на графа как на божество, их восторги придавали мэтру уверенности в собственной значимости, и не исключено, что именно эта уверенность и привела его в Рим, где он надеялся убедить понтифика взять под свое покровительство масонов египетских… Но разоблаченный чародей перестал быть интересен публике. Тем не менее, опасаясь вызвать излишнее возмущение общественного мнения, папа заменил смертную казнь пожизненным заключением. А может, согласно преданию, он сохранил Калиостро жизнь благодаря таинственному незнакомцу, явившемуся к папе и шепнувшему ему на ухо слова, которые мы никогда не узнаем…

Рим мстил Калиостро за свой страх перед революционной Францией, перед неизбежно грядущими переменами. Страх этот был столь силен, что после того, как магистр очутился в темной, без окон камере замка Святого Ангела, вокруг замка усилили караулы, ибо, как докладывали соглядатаи, «вокруг бродили французы и пытались переговариваться с заключенным Калиостро на непонятном языке». Подобные свидетельства (как можно переговариваться с узником, сидящим в камере без окон?) были порождены все тем же страхом — как и волна арестов подозрительных французов, прокатившаяся по владениям всех итальянских суверенов после принятия Учредительным собранием Франции Декларации прав человека и гражданина.

Заточенный в холодную темную камеру, Калиостро настолько пал духом, что несколько дней не мог ничего есть. Темнота вкупе с неизвестностью давила на него, словно гигантская каменная плита, заставляя вжиматься в тощий соломенный тюфяк и закрывать руками голову, защищая ее от тяжести холодного камня. Еду ему приносили раз в день — макароны с мясным соусом и немного вина, коего не хватало ни для утоления жажды, ни для того, чтобы забыться. Иногда у него мелькала мысль, что если в камере его вспыхнет свет, плита упадет и раздавит его. Он пытался молиться, но слова выученных в детстве молитв он не помнил; не мог он вспомнить и масонские молитвы (Калиостро приписывают сочинение специальных масонских молитв), поэтому обрывки фраз, срывавшиеся с его уст, казались тюремщикам бредом помешанного. Опасаясь, как бы узник не стал буйствовать, его приковали к стене. Пишут, что Калиостро пытался покончить с собой. Пытаясь смягчить сердца судей, он в присутствии отца Контарини отрекся от своих заблуждений, о чем и написал петицию папе, в которой признавал себя виновным в создании масонской ложи, устав которой был взят им из попавшей к нему в руки в Англии книги Джорджа Кофтона1. Переработав сей устав в христианском духе, он показал его кардиналу Рогану и епископу Буржа, и те не нашли в нем ничего дурного. Но после того как отец Контарини разъяснил ему, что его святейшество папа запретил деятельность масонов, он раскаялся в своих деяниях и просит прощения у Господа и папы, на чье милосердие рассчитывает. И подписался: «Недостойнейший сын Джузеппе Бальзамо, раскаявшийся грешник». Но донесла ли папская канцелярия петицию до адресата, неизвестно.

Затруднительно сказать точно, когда Калиостро начали допрашивать — уже в середине января или только в начале мая. Скорее последнее. Отсрочка объяснялась желанием Святой палаты сломить волю узника и сформировать серьезно обвинительное досье, изначально состоявшее в основном из бредовых показаний суеверных слуг и членов семьи Феличиани, на основании которых Калиостро можно было обвинить разве что в мошенничестве и шарлатанстве. Поэтому отцу Този пришлось отправиться в монастырь Святой Аполлонии и подробно расспросить Лоренцу; после этого визита в досье добавилось еще несколько листов с обвинениями в богохульстве, распутстве и чернокнижии.

Допросы, нередко длившиеся почти целые сутки, настолько изматывали Калиостро, что он переставал понимать не только о чем его спрашивали, но и свои собственные ответы. Когда ему их повторяли или давали протоколы на подпись, он нередко отказывался от своих слов. От усталости вкупе с пристрастием к многоречивости магистр часто срывался и принимался пространно поносить своих судей, а те, не давая ему одуматься, немедленно требовали его подписаться подсказанным. Однажды, когда церковники очень сильно разозлили магистра, очередной раз обвинив его в принадлежности к опасному ордену иллюминатов, он громогласно заявил, что замок Святого Ангела скоро падет, как пала Бастилия, и теперешний папа станет последним понтификом римским. По другим источникам, данное предсказание вычитали в бумагах, конфискованных у Калиостро… Но, как бы там ни было, пророчество стало достоянием гласности, и не только в Риме. В частности, кардинал де Берни писал министру иностранных дел графу де Монморену: «Трибунал Святой Инквизиции продолжает вести следствие, пытаясь доказать, что Калиостро, являясь главой секты иллюминатов, использовал подпольные собрания франкмасонов, запрещенные буллами Климента XII и Бенедикта XIV, для распространения идей, вызывающих беспокойство правительства. Эта секта, нашедшая живую поддержку в Германии, а также в иных странах, под видом таинственных ритуалов, именуемых здесь египетскими, сеет дух мятежа и призывает к бунту против существующих властей…»2 В заключение кардинал сообщал, что в правительственных кругах прошел слух, что Великий Кофта предсказал падение папства и крушение папского государства. Парижская газета «Монитёр» («Moniteur»), следившая за пребыванием Калиостро в Риме и известившая читателей о его аресте, сделала достоянием гласности пророчество и предсказание магистра о великом пожаре Рима. В дальнейшем «Монитёр» опубликует обвинительное заключение, приговор, вынесенный Джузеппе Бальзамо, а также его краткое жизнеописание, составленное на основании материалов Святой палаты; появится в газете и коротенькая заметка о сожжении бумаг магистра. Но в 1790–1791 годах эти сообщения печатали уже не на первой полосе. И никто из бывших поклонников и адептов-масонов не помышлял отправиться в Рим выступить в защиту Великого Кофты. Так что надменное заявление Калиостро о том, что пять тысяч масонов готовы штурмовать замок Святого Ангела, дабы освободить его, вызвало лишь легкую усмешку на устах судей. Тем не менее прошел слух, что после угрозы Калиостро в Риме тайно арестовали немало людей, подозревавшихся либо в принадлежности к ложам, либо в сочувствии к франкмасонам.

Четырнадцать месяцев Калиостро провел в заточении в замке Святого Ангела, из них 11 месяцев (с 4 мая 1790-го по 7 апреля 1791-го) длился суд — 43 заседания, в результате которых Калиостро признали виновным по всем 103 пунктам обвинения, кои поделили на три части: ересь, масонство и преступления общего характера. Среди последних числились в основном проступки, совершенные молодым Джузеппе Бальзамо: подделка разного рода документов, мошенничество, воровство и обман. Судьями выступали кардиналы Дзелада, Антонелли, Палотта и Кампанелла, градоначальник монсеньор Ренуччини, аудитор Святого престола монсеньор Роверелла и администратор Парадизи. Адвокатами подсудимому назначили адвоката Святого престола графа Гаэтано Бернардини и — дабы соблюсти видимость беспристрастности — адвоката бедных Карло Луиджи Константини, прославившегося своим милосердием. Бумаги, конфискованные у Калиостро, изучали доминиканец Томмазо Винченцо Пани и отец Франческо Контарини. Вести процесс поручили монсеньору Джованни Барбери[74].

По мнению значительной части исследователей, Барбери, выступивший в роли генерального прокурора процесса над Калиостро, явился автором известного «Жизнеописания Джузеппе Бальзамо»[75]. Изданный сразу после окончания процесса, этот труд опирается на документальные свидетельства, собранные инквизиторами, и вплоть до наших дней является одним из основных источников сведений о жизни Джузеппе Бальзамо-Калиостро. Во время процесса все собранные материалы служили единственной цели: сломить волю подсудимого и заставить его признать выдвинутые против него обвинения. Слишком большой шлейф еретических суеверий, учений, теорий, идей, слухов и поступков тащил за собой низкорослый толстяк по имени Калиостро. Не важно, что сам он далеко не всегда сознавал, какой резонанс имели его чародейские фокусы и масонские игры, главное, в нем обитали демоны, расшатывавшие основы власти понтифика: прерогативу общения с потусторонними силами, сотворение чудес, совершение таинств. На фоне обвинений в ереси и масонстве преступления общего характера выступали своего рода подтверждением испорченности натуры магистра.

Ни о какой беспристрастности речи, разумеется, идти не могло. Комендант крепости Сан-Лео граф Семпронио Семпрони писал: «Судебные формулировки инквизиторов не допускали никаких обсуждений; во время процессов, устроенных инквизицией, обвиняемый не имеет права оспаривать заявления обвинителя. Судебная процедура совершалась в тайне и основывалась на уликах, которые обвиняемый в глаза не видел. […] Доносы считались свидетельскими показаниями, которые обвиняемый не имел права оспаривать. За доносы платили. Обвиняемый, желавший заслужить снисхождение судей, должен был поддерживать обвинения против самого себя. Обвиняемые такого ранга, как Калиостро, не допускались в зал суда для произнесения последнего слова. Из них до последнего пытались вытянуть признания, а когда память начинала их подводить, их обычно отправляли в пыточный зал, где умели развязывать языки самым упрямым»3. Уже в то время суд над Калиостро сравнивали с судом над тамплиерами — когда обвиняемый осужден заранее, а процесс — всего лишь видимость законности. Церковники стремились опорочить Калиостро в глазах учеников и поклонников и тем самым нанести существенный удар по масонству в целом. Ведь в письмах, найденных среди бумаг Калиостро, восторженные ученики писали ему: «Веди нас, божественный Калиостро, к свету истины…»