Георгий Федотов - Стихи духовные

• Название: Стихи духовные
• Автор: Георгий Федотов
• Жанр: Религия

Книга выдающегося русского историка и мыслителя Георгия Петровича Федотова (1886-1951) «Стихи духовные» занимает особое положение в научной литературе о русских духовных стихах - своеобразном жанре устного творчества, возникшем в результате народной переработки текстов высокой христианской культуры. Предмет книги много шире, чем тот материал, на котором она основана. Это исключительное по тщательности исследование содержательной, мировоззренческой стороны духовных стихов дает полную картину русской версии православия.

Г. П. Федотов Стихи духовные

(Русская народная вера по духовным стихам)

/ Вступ. ст. Н.И. Толстого; Послесл. С.Е. Никитиной; Подготовка текста и коммент. А.Л. Топоркова. - М.: Прогресс, Гнозис, 1991. - (Традиционная духовная культура славян / Из истории изучения). - 192 с.

http://philologos.narod.ru/fedotov/stihi.htm

OCR - Анна Богданович, Светлана Белякова, Web-редакция - Альбина Максимова, 2005

---

Тщательное исследование текстов приводит Г. Федотова к выводу о существенной трансформации христологии в народном понимании. Любовь, милосердие и сострадание народ связывает с образами Богородицы и святых; Христос же предстает в стихах как Царь грозный, Судья немилостивый, не ведающий снисхождения к грешникам. Г. Федотов отмечает, что русские духовные стихи почти ничего не говорят о земной жизни Христа. Распятие же связано не столько с идеей искупления, сколько воскресения и вознесения; при этом муки Христа поданы через восприятие Его страдающей Матери. Народ видит в Христе всесильное божество, подателя Закона, неисполнение которого грозит вечной мукой. В духовных стихах образ Христа связан с идеей конца света и Страшного суда.

Эсхатологическая направленность русского сознания, отмеченная многими русскими философами и ими развиваемая (В. Соловьев, Н. Федоров, Н. Бердяев), в народной культуре реализовалась в большом количестве стихов о Страшном суде и о посмертных муках грешной души. X. Ковальска отмечает в духовных стихах о Страшном суде два слоя: один восходит к великопостным песнопениям, другой - к апокалиптической литературе{23}. Тон этих стихов, по мнению Г. Федотова, «неизбывно мрачен», ибо «зло торжествует в мире и шансы на спасение в вечности ничтожны»{24}. На пессимистический тон духовных стихов о Страшном суде обратил в свое время внимание и Ф.И. Буслаев{25}. Народную интерпретацию Христа как немилостивого грозного Судии Г. Федотов связывает с влиянием иосифлянства. Однако хронология духовных стихов до сих пор не очень ясна и такое объяснение не совсем убедительно (хотя оно и было высоко оценено в рецензии К. Мочульского).

Возникает вопрос: так ли беспросветны стихи о Страшном суде и так ли беспощадно грозен в них Христос? Обратим внимание на определение, которое в духовных стихах получает слово «свет» в значении ‘вселенная'. Он «вольный» (ср. с «белым светом» фольклора):

Жили да были на вольном свету

Жили два брата, два Лазаря...

или:

Как на вольном свету душа царствовала

Душа царствовала, душа праздновала.

На вольном свету человеку дана свобода выбора между добром и злом. Праведники и страстотерпцы, младенчики безгрешные будут радоваться на небесах. Но и раскаявшиеся грешники, очистившие себя милостыней, постом и молитвой, труднички, живущие в «прекрасной мати пустыне», просто убогие, безвинно страдающие, также могут рассчитывать на пребывание в «пресветлом раю». «Души грешные, беззаконные» будут подвергнуты вечным мучениям. Однако при жизни у них была возможность спастись: «непростимых» грехов не так уж много. «Только в аде нет спасения», на вольном же свету почти все можно исправить. Описание адских мук, так детально представленных в стихах не только под влиянием церковного слова, но и церковной иконографии, было обращено к живым - с дидактической целью, - и уже поэтому в стихах не может быть безнадежной мрачности. Она есть в стихах о конце света, но их, но сравнению со стихами о Страшном суде, гораздо меньше, и часто описания одного и другого соединяются в одном тексте. Правда, записи последних лет показывают, что картина конца света делается все более и более впечатляющей, и вытесняет картину Страшного суда, оставляя для него только упоминание. Такие стихи распространены и в России, и на Украине, и в Белоруссии, среди православных и «древлеправославных», т.е. старообрядцев. Если посмертных мук можно избегнуть, ведя праведную жизнь, то конца света избежать нельзя: живущие тогда будут свидетелями и жертвами этого «злого» времени:

Уж ты время, время злое,

Время злое, остальное,

Скоро будет еще злее,

Еще злее, остальнее.

Картина «последнего времени» впечатляет не только тем, что в ней представлен конец вселенной («и небо, и солнце, и звезды на землю падут»), грандиозный и далекий от человеческих масштабов, но и тем, что рисуется столь понятная и близкая нам социальная и экологическая катастрофа.

Услышите, братья, военные звуки,

Восстанет народ на народ,

И будут болезни, и глады, и моры,

И братская кровь потечет, -

поют старообрядцы Урала;

Когда ветры сильны будут

Круты горы раздувать,

Где были быстрые реки,

Все песками засыпать,

Где были глыбоки моря,

Они будут высыхать,

Будут плакать все народы,

Негде будет воды брать, -

вторят им жители Полесья.

Обратим внимание на источники, которыми пользовался Г. Федотов. В сборниках XIX в. тексты часто документированы довольно небрежно: неясно, принадлежат ли они устной или письменной традиции. (Например, у В. Варенцова многие тексты идут с единственной пометой: «получено от ак. Срезневского».) Из всех печатных источников Г.П. Федотов выбрал только русские стихи (поскольку белорусские и украинские могли нести в себе влияние католического Запада) и исключил из них силлабические как книжные, которые заключают в себе богословскую грамотность, превышающую чисто народный уровень. Для Г. Федотова было важно, чтобы стихи представляли народное сознание допетровской Руси. Однако такой гарантии быть не могло, так как тексты, полученные в устной записи в XIX веке, как правило, имеют на себе печать времени. К тому же, некоторые стихи, анализируемые Г. Федотовым, могли принадлежать старообрядцам, сохранившим большое количество общерусских сюжетов и создавшим новые варианты на старые темы, прежде всего, на тему Страшного суда. И тут следует сказать о непрерывности традиции духовных стихов, переживших в старообрядчестве свое второе рождение. Два потока духовных стихов - книжных покаянных и народных эпических, существовавших достаточно самостоятельно в течение по меньшей мере двух веков, в старообрядчестве стали соединяться. В старообрядческой среде они исполнялись не бродячими певцами-профессионалами, а всеми, кто мог и хотел петь. И если в одном слое стихов (в том, который исследовал Г. Федотов) земная жизнь Христа практически не отражена, то в старообрядческих стихах представлены такие события, как крещение Христа, встреча Христа с самарянкой, приход Христа к мытарю Закхею. В последнем стихе дается объяснение смысла причастия:

Пусть хоть вся душа истлела

В знойном воздухе грехов,

Моего вкусивши тела,

Возвратится к жизни вновь.

Появляется в стихах Христос милующий и помогающий людям. Таков известный по публикациям, рукописным сборникам и устным записям стих о черноризце, потерявшем златую книгу и уронившем в море ключи от церкви. Эти потери - символы уклонения с праведного пути. Черноризец встречает Бога, который как «чудесный помощник» в сказках утешает его:

Поди, инок, воротися,

Со слезами Богу молися

(вместо сказочного «не горюй и спать ложись»),

Я найду златую книгу,

Я достану ключи от церкви,

Ты же живи до скончанья века.

Г. Федотов писал о том, что в фольклоре народа, отстоящего дальше от церковной культуры, чем слепые исполнители стихов, «раскрываются... драгоценные черты, которые задавлены византийско-московской тяжестью духовной поэзии. Там мы найдем иной образ Христа, доброго и человечного, близкого к народу...»{26}. Однако этот образ встречается и в стихах, бытующих в среде церковно-книжной, каковой является старообрядчество. В уже упоминавшемся старообрядческом стихе о плаче земли Милостивый Господь дает грешным людям время одуматься: в ответ на просьбу матери-земли о втором пришествии Небесный Царь обещает Суд после того, как некоторые

...грешные рабы воспокаются

И на истинный путь возворотятся.

Думается, что различия в образе Христа определяются принадлежностью к жанру и даже более конкретно - к определенной жанровой тематике. Христос Страшного суда беспощаден и грозен, Христос «Двух Лазарей» справедлив и милостив.

Читателя может удивить и даже покоробить стилистическая пестрота приводимых здесь стихов: имеет ли смысл ставить в один ряд добротные фольклорные стихи и поздние куплетные сочинения, сходные с жестокими романсами? Однако и то и другое в народе называется стихами. Их объединяет функция, главным образом, дидактическая и тип бытования - устно-письменный; их объединяют условия исполнения: в постные дни как замена песен, и даже манера исполнения, включающая определенный способ звукоизвлечения. Сегодня мы можем наблюдать, как в старообрядческой среде, которая стала питательной почвой для духовных стихов, тонические стихи об Алексее Божием человеке сосуществуют с силлабическими виршами типа стихотворения Стефана Яворского «Взирай с прилежанием, тленный человече» и с поздними куплетными стихами о последнем времени, образуя единый репертуар, объединенный именно общими функциональными признаками.

Важно иметь в виду, что народная аксиология многослойна, а народная религия - лишь ее часть, хотя и важнейшая, влияющая на всю систему ценностей. В исследовании народного религиозного мировоззрения необходимо учитывать не только представления, отраженные в самых разных устных жанрах и народной письменности, не только поверья, приметы и другие этнографические факты, но и отношение народа к самим традиционным текстам и их содержанию. В этом смысле очень много дает пересказ разрушающихся текстов духовных стихов и комментарии к ним.