Наталья Гусева - Индия в зеркале веков

• Название: Индия в зеркале веков
• Автор: Наталья Гусева
• Издательство: М.: Вече, 2002. — 448 с.
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2002
• ISBN: 5-94538-098-9

Автор книги Наталья Романовна Гусева — этнограф и религиовед, посвятивший свою жизнь изучению Индии. Она не только неоднократно посещала эту страну, но и работала там в течение трех лет, имея возможность собрать на месте богатый материал для своих исследований. Ее перу принадлежит свыше 150 работ по культуре Индии, в том числе такие монографии, как «Индуизм», «Джайнизм», «Художественные ремесла Индии», «Раджастханцы», «Славяне и арьи».

В книге рассказывается о тех сторонах жизни индийского народа, которые до сих пор слабо освещены в нашей отечественной литературе. Читатель узнает о быте городского и сельского населения Индии, о семейной жизни, религиозных праздниках, верованиях и древних традициях, а также о происхождении арьев и их судьбе после прихода в Индию с земель Восточной Европы. Книга проиллюстрирована рисунками и фотографиями, большинство из которых авторские.

Н. Р. Гусева — доктор исторических наук, член Союза писателей РФ, лауреат Международной премии имени Джавахарлала Неру.

---

У моря мокнут жесткие ветви пальм, и в их листьях шелест воды как бы сгущается, доходя до громкого ворчанья или жужжания. Лежу и угадываю по этому звуку, где стоят пальмы. Две почти под окном, а еще две ближе к морю… Да, муссон нужен земле Индии, нужен, необходим, но как же все-таки заснуть?!

Встаю, пью холодную воду, решаю зажечь свет и почитать. Сонно шарю рукой по стене — выключатель должен быть где-то здесь — и… задеваю рамку самой любимой картинки моей хозяйки. Стук, звон стекла.

Я мгновенно осознаю, что картинка разбилась вдребезги. Разбитое стекло могло бы и не сказаться на судьбе любой другой картинки, но не этой. Потому что это была картинка на стекле.

Зажженный свет осветил множество осколков. Мои попытки соединить самые крупные из них и воскресить хоть часть картинки не привели ни к чему. А ведь на ней было изображено семейство бога Шивы. Пока я жила в этой комнате, то изучала каждую фигурку на ней, каждый штрих. Яркая была картинка. Выразительная.

Белый круторогий бычок Нанди гордо попирал тонкими ногами острые пики Гималаев, имевшие форму крутых равнобедренных треугольников, одетых снегом. На его спине, покрытой как чепраком шкурой тигра, сидел, поджав под себя одну ногу, великий Шива. Высоко на его голове были закручены жгутом черные волосы, сдерживаемые узлом из кобры и украшенные сияющим полумесяцем, а в руках он держал трезубец и барабанчик. Он был горд, величав и спокоен — владыка гор, владыка мира, владыка времени. Его глаза прикрыты, взор устремлен в себя: он — владыка йоги. Непонятную угрозу таит в себе третий глаз в его лбу: он — владыка смертоносного луча. Полосами пепла украшены его руки, его лоб, его грудь: он — владыка всепожирающего огня, после вспышки которого от мира остается лишь пепел.

С обожанием смотрит на него сидящая рядом с ним Парвати, дочь Гор, его божественная подруга. Она держит на коленях их сына, толстого мальчика с головой слоненка. В гневе Шива отсек голову своему маленькому сыну, и только, слезы Парвати заставили воскресить мальчика, одарив его головой проходившего мимо слоненка. Так он превратился в слоноголового бога Ганешу, покровителя наук, искусств и жизненной активности.

И вот от всего этого сплетения древних легенд, порожденных богатой и красочной фантазией народа и нанесенного рукой народного мастера на стекло, остались лишь осколки. Что я завтра скажу Гите, хозяйке этой картины?

Проснувшись утром под влажной простыней и на влажной подушке, я прежде всего вспомнила об этих осколках. Надо было идти извиняться.

— Ну что вы, право, какие пустяки, — с улыбкой отклонила мои извинения Гита. — Давайте лучше пить чай. Обещаю вам, что в завтраке красного перца не будет. То есть почти не будет.

— Спасибо. Но все же я очень расстроена. А может быть, я найду в лавках такую же картинку?

— Не думайте об этом, пожалуйста. Да и нельзя ее найти. Их сейчас уже не делают.

— Как? Почему?

— Это старое искусство. Сейчас уже нет этих мастеров.

— И на базаре не найду?

— Нет. Да и не надо затруднять себя. Пойдемте лучше после завтрака покупать вам сари.

— Хорошо. Только все же съездим на базар. Видите, и дождь кончился на наше счастье. А вдруг найдем.

И оказалось, что я не зря настаивала. Пройдя мастерские ювелиров, откуда доносился тонкий перестук маленьких молоточков, лавки с тканями, где по полкам была «разложена радуга», длинные столы, где эту радугу наносили на расстеленную ткань деревянными штампами, гранильные мастерские, в глубине которых жужжали шлифовальные станки и яркими бликами вспыхивали самоцветы, — словом, пройдя мимо всего манящего, радующего глаз и душу красочного многообразия индий ского базара, мы все же увидали то, к чему я стремилась: что-то похожее на две деревянные полки, и на них, одна к одной, картинки на стекле. Стекла блестели, картинки пылали яркими красками, их рамочки были украшены узорами из блесток и бисера.

— Видите, Гита, все-таки нашли. А вы не хотели идти со мной. Я же знала, что найдем.

— Да, хорошо, что пришли сюда. А я как-то никогда не заходила в этот угол базара.

Возле полок на циновке сидел мальчик лет десяти-двенадцати. Он широко улыбался, глаза его так и сияли.

— Пожалуйста, мэм са’б, покупайте. Только у нас есть все. Не ходите больше никуда.

Вскочив, он стал показывать свой яркий товар. Картинки так и замелькали в его тонких руках.

— Что желаете — героев или богов? Вот великая мать Кали, у нее, видите, язык красный, она любит кровь. А вот ангрези, англичанин, он бьет слугу, вот это слуга, на коленях. А тут…

— Подожди. Дай посмотреть, — строго остановила его Гита.

Рамочка к рамочке стояли они здесь, герои древних преданий, боги, добрые и грозные, жены, почитающие мужей, пейзажи, люди, священные животные, цветы… Глаза разбегались.

— Я не вижу здесь бога Шивы.

— Да вот он.

И перед нашими глазами сверкнула картинка с нижней полки. Да, это был он, величественный Шива, изображенный в момент своего гнева. Страшен его гнев, несущий смерть всему-живому. Гибель от вселенского огня и от жгучей силы всепроникающего луча, посылаемого третьим глазом бога. Глазом во лбу. Он испепелил этим лучом юного бога Каму, пославшего ему в сердце стрелу любви к прекрасной Парвати и нарушившего таким образом его погруженность в медитацию. А вот и Кама на картинке, спрятавшийся в цветах, и луч, который беспощадно высвечивает его, как луч прожектора.

Бог Шива с супругой Парвати

— Вам эту, мэм са’б! Или обе? Вот еще бог Шива. Берете?

На другой картинке Шива танцевал в кругу языков пламени — все того же покорного ему вселенского огня. Четыре руки, разлетевшиеся в танце волосы, по-женски грациозная поза. Ритмом своего космического танца он заставлял мельчайшие частицы материи пребывать в непрерывном движении. Если они перестанут вращаться, материя погибнет — таково вкратце философское истолкование этого образа. В нем отражены научные и, к слову сказать, материалистические по своей сути представления древних индийцев о строении вещества.

— Нет, не этот Шива нам нужен. Другого нет?

Тут снова вмешалась Гита:

— Позови отца.

В проеме открытой двери показался мужчина.

— Намастэ, мэм са’б, намастэ. Зайдите в мастерскую, посмотрите товар.

Гита не скрывала своего удивления:

— Как? У нас в городе есть такие мастерские?

— Одна. Только у меня. Я еще делаю эти картинки. Остальные мастера давно занялись другим делом. В нашем квартале, во всяком случае.

В лавке-мастерской работала вся семья мастера. Нарезанные стекла стояли у стены. На полу сидели две женщины и растирали в ступках красители. Еще один мальчик, примостившись возле них, размешивал краску в металлической банке. Из горла жестяного бидона выглядывал пучок кистей. Молодой мужчина у открытого окна, склонившись над пластинкой стекла, тщательно наносил на нее красочный рисунок.

— Можно посмотреть, как он работает? — попросила я.

— Конечно, мэм са’б, пожалуйста.

Вечные сюжеты, порожденные неиссякаемой народной фантазией и умением концентрировать широкие идеи в наглядных изображениях, представляя их в наглядном, общедоступном виде, — все это породило самые разные жанры народного искусства. Картинки, бесчисленные картинки, нанесенные на ткани, стены домов и пещер, на бумагу или стекло, привлекают глаз и заставляют многое вспоминать и о многом задумываться.

О картинках на стекле я здесь пишу особо именно потому, что это искусство можно считать отмирающим или даже почти умершим в современной Индии. Но все другие материалы несут на себе бесчисленные изображения богов и героев, не давая тем, кто их видит, забыть о прошлом, о великом прошлом своей страны, своей культуры. И если сохраняются, скажем, фрески на стенах буддийского монастыря Аджанты, написанные в первые века н. э., то впоследствии и вплоть до наших дней возобновляются в вышивках, в тканых узорах или в ручной, подчас такой наивной росписи, наносимой в деревнях на стены домов или на глиняные ограды, те сюжеты, которые всегда привлекают сердца, всегда служат напоминанием о тех богах, которые видят каждый шаг человека, или о тех великих героях эпоса, делам которых мы все должны подражать.

Таков, например, образ грозной, но и милостивой богини Кали, изображенной по мере сил и таланта простой крестьянкой на внешней стене ее дома, таков же и Кришна, добрый пастух и вечный борец за счастье и справедливость, и многие другие, которых вы можете увидеть не только на иконах или в храмах, но и в каждом доме, в каждой лавке, на каждой улице.

Фреска на стене пещеры буддийскою монастыря Аджанты (VI в н э)

Мне давно приходилось слышать об изготовлении картинок на стекле, но здесь я впервые увидела процесс росписи стекла.