Борис Вышеславцев - Этика Преображенного Эроса

• Название: Этика Преображенного Эроса
• Автор: Борис Вышеславцев
• Жанр: Философия

ВЫШЕСЛАВЦЕВ Б. К.

ЭТИКА ПРЕОБРАЖЕННОГО ЭРОСА

---

II ОБЪЕМ ПОНЯТИЯ ЗАКОНА

1. ПОНЯТИЕ ЗАКОНА В ЕВАНГЕЛИИ И В ПОСЛАНИЯХ

Что разумеет Евангелие и ап. Павел под «Законом», которому на смену явилось нечто совершенно новое? Не идет ли здесь речь прежде всего о смене закона Моисеева, закона иудейского — другим законом и Заветом, Христовым?

По–видимому, да. Дело идет о том законе, исполнением которого «успокаивает себя» и «хвалится» иудей, знаком которого является обрезание (Рим. 2:17 ff; Гал. 6:33; Евр. 8), «ревнителем» которого был сам Павел (Гал. 1:14), о законе Моисеевом, появившемся в определенный исторический момент, после исхода из Египта (Гал. 3:17; Ин. 1:17; Деян. 13:39), о законе, написанном в книгах Второзакония и Левита (Гал. 3:10,12,13). Закон этот состоит во множестве внешних правил, регулирующих все поведение человека — пищу, питье, сроки, дни, омовения и обряды, жертвоприношения «тельцов» и «козлов» и «окропление кровью» (Кол. 2:16; Гал. 4:10; 2:12,13: Евр. 9:10,13,19 ff; Евр. 10).

Было бы. однако, весьма неправильно всю полемику с законом относить только к преходящему историческому явлению иудейской позитивной религии, к закону Моисееву в этом смысле. Самым легким решением антиномии было бы утверждение, что благодать Христова делает ненужным соблюдение ритуальных законов религии Моисея. На самом деле антиномия бесконечно глубже, ибо понятие Закона гораздо шире. И это устанавливается простой экзегезой, без всяких философских обобщений. Прежде всего закон Моисеев объемлет не только религиозный ритуал, но также право, нравственность и государственность еврейской нации. В этом смысле закон Моисеев для Иисуса

* То же решение в принципе мы находим у Руссо, во французской революции и у Канта.

30

Христа и для ап. Павла есть символ закона в самом широком смысле этого слова, символ нормативной системы ценностей.

Ясно, что для еврея нагляднейшим образом закона всегда будет его собственный закон, закон Моисеев, Тора. Павел действительно сплошь да рядом употребляет слово «Закон» в этом еврейском смысле. Он говорит об «обрезании», отождествляя его с законом вообще, он говорит о «язычниках, не имеющих закона»… (Рим. 2:12,14. Ср. 1 Кор. 9:20,21). Все это может создать впечатление, что объектом нападения здесь является только еврейский закон, с его мелочностью, внешностью, материализмом, с возможностью фарисейского лицемерия. В таком случае антиномия решалась бы преодолением Моисеева законодательства во всем его объеме, как особой формы гетерономной позитивной нравственности, права и религии. Но и такое решение антиномии было бы слишком легким и упрощенным.

Было бы жалким провинциализмом думать, что христианство явилось для того, чтобы преодолеть закон Моисеев. Такого провинциализма не мог допустить Апостол язычников. Апостол народов, ставивший себе целью возвещение веры Христовой во всем мире, «эллинам и варварам, мудрецам и невеждам» (Рим. 1:8,14). Ап. Павел, римский гражданин, не мог не знать, что существует римское право, римский закон, греческий ?????, что весь мир под законом, а не под благодатью и весь мир оправдаться этой формой закона не может. Послание к Римлянам прежде всего устанавливает, что весь мир «народов» живет в законе, т. е. ищет спасения в праве, государстве, в нормативной этике (mores, этос '), и не знает и не видит ничего высшего.

Достаточно сопоставить Рим. 2:9,10,14,15,21—24,26,27; 3:9,19,20, чтобы убедиться, что все «язычники» (народы — ????, g?nies) живут в подзаконном состоянии: необрезанный «тоже может соблюдать постановления закона», и иногда лучше обрезанного, и он имеет закон не красть и не прелюбодействовать, и он осуждается своим законом («как иудеи, так и эллины, все под грехом, весь мир становится виновен пред Богом», ибо весь мир стоит под законом), и у него грех познается законом, «ибо, когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их»!.. (Рим. 2:14,15).

Вот мысль Павла во всей ее универсальности: вера и дела закона — это два принципа, имеющие вечное значение, пред лицом этих принципов «несть эллин, ни иудей, обрезание и необрезание».

Все они думали оправдаться делами закона и верили только в закон — эллины и римляне не менее иудеев, и народы новой Европы, реципировавшие римское право и греческую культуру, не менее народов древности. Ветхий Завет и ветхий Адам, верящий, что только законом можно бороться с возрастающим беззаконием, жив и поныне.

31

2. ПРИНЦИП ЗАКОНА У ЕВРЕЕВ

Нет сомнения в том, что древнееврейскую систему ценностей можно выразить как «закон». Жизнь «в законе» (??????? ??????, ???? ???????) есть, по слову Филона, высшая цель каждого израэлита. «Гимн закона» (??????? ?????) — в этом идеал еврейского народа. Филон говорит, что в Законе Моисеевом за 2000 лет не изменено ни одного слова. Она пребудет, пока стоят солнце, луна, небо и весь мир. Закон не терпит пренебрежения к самому незначительному правилу: ибо здание может рухнуть, если вынуть из него небольшую часть.

Иосиф Флавий говорит, что Закон управляет всею жизнью еврея, от его первого питания, управляет его общением с людьми, временем работы и покоя, вообще он ничего не оставляет для свободы воли. Отсюда самообладание еврея, отсюда однородность миросозерцания и всей жизни евреев *.

Филон в «Мишне» придает закону космическое значение: мир и Закон совпадают (влияние Стои на Филона 3). Авраам и Моисей суть воплощение Закона.

Центральным понятием ветхозаветной этики и религии является самое понятие «Завета», Berit, Eid, Eidgenossenschaft4, т. e. понятие «союза» и «договора». В основе всего лежит союз, верность союзу и договору, обосновывающему союз — между Богом и народом, между индивидами, образующими нацию. Все всегда в национальной жизни евреев мыслится и конструируется как Berit, «Завет»: заключается договор и подписывается, дается клятва. Таково было принятие закона Моисеева. Евреи были как бы народом колонизаторов (между Вавилоном и Египтом), обосновывающим социальную жизнь, право и государство, сразу на договоре, на конструировании союза, подобно государству американских колонистов. Нация здесь создается юридическим актом и предшествует «народу» **. Мы получаем настоящий «общественный договор», обосновывающий союз (Vertrag, как Vereinbarung) 5, договор, вводящий в правовые отношения и Бога, подобно договору римского народа с цезарем. Но всякий договор и всякий союз, построенный на договоре, есть правоотношение и, следовательно, кладет в основу норму поведения, иначе говоря, «закон дел». Понятие «Завета» необходимо утверждает закон и жизнь в законе (??????? ????).

Только отсюда становится ясным, почему Христос запрещает клятву! Это есть прямая оппозиция закону и ветхому завету.

* Jos. cont. Apion 2, 173. 179—181. Ср. О. Holzmann. Neutest. Zeitgeschichte. Grundriss der Theol. Wissensch. VIII Abt. 2 AuS. S. 322—339. Признание абсолютной и вечной ценности Торы проходит через всю раввинскую литературу. Тора дороже бесценной жемчужины, дороже всех сокровищ; одно слово из Торы стоит дороже всего мира. Ни одна йота в законе не должна быть опущена. Это основные утверждения Талмуда и Мидраша 2. См.: Strack u Billerbeck. ??. nach Matth?us, erl?utert aus Talmud und Midrasch. Munch.. 1922. S. 244—245.

** Такое истолкование Berit, как Eid, Eidgencssenschaft, принадлежит Когену. блестящий доклад которого, сделанный в Берлине в Религиозно–философской академии в 1923 году, положен в основу настоящего рассуждения.

32

В Царстве Божием, в Царстве не от мира сего, не может быть договорного начала, оно метаюридично; нельзя становиться в договорные начала к абсолютным ценностям: небо, землю, жизнь человека, храм, жертвенник, Иерусалим (Мф. 5:33 ff; 23:16—22) — нельзя их делать как бы залогом договора, «закладывать». «Сказано древним не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои, а я говорю вам не клянитесь вовсе» 6*. Вот полное уничтожение Berit, договорного начала, нормы закона, как высшего принципа этики; и не посредством нарушения и преступления, конечно (Христос не учит нарушать клятву), а посредством снятия самого принципа закона и договора (не клянитесь вовсе) и установления иного, высшего принципа, посредством поднятия на высшую ступень этики и религии, на ступень любви. Ибо любовь к Богу, как Отцу, не есть

договор, и любовь к братьям не есть договор и потому не есть «закон дел», норма правоотношения (do ut des, facio ut facias) 7.

С точки зрения полноты и полноценности религиозной жизни «народ» и «нация» есть лишь бледная абстракция, тень реальности, «мертвая буква», фразеология Руссо. Церковь и соборность покоится на общении гораздо более интимном и глубоком, чем общение договорное, чем contrat social 8, обосновывающий «нацию». Сверхприродное и сверхзаконное общение соборности реальнее, живее и полноценнее, чем природное (натуралистическое)