Йозеф Винклер - Natura Morta

• Название: Natura Morta
• Автор: Йозеф Винклер
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-020855-3

Красота смерти…

Эстетика мрачного и изысканного стиля «Natura Morta» эпохи позднего маньеризма, перенесенная в наши дни…

Элегантная, изысканная, блистательно-циничная проза, концептуальная в самом высоком смысле слова.

Гибель ребенка…

Гибель Помпеи…

Заупокойные службы…

---

Бармен, выпучив глаза так, что они едва не вылезли из орбит, впился зубами в бутерброд с тунцом. Откусив, он достал щипцами кубик льда из холодильной камеры, подержал его под струей воды и бросил в стакан с колой. Каждый раз, когда бармен нажимал на кнопку аппарата, наливавшего колу, на панели вспыхивала электрическая лампочка и в стакан струилась коричневатая жидкость. Бармен вынес стоявшему у дверей грязному нищему – ему не разрешалось переступать порог бара – маленький пластиковый стакан с еще не остывшим эспрессо. Между словами «Team» и «Skul» на черной майке нищего был изображен белый череп. Маленький чернокожий мальчик шлепал ладошками по застекленной витрине бара. Чтобы отогнать малыша, бармен яростно замахал на него руками, а затем, видя, что шалун не унимается, с решительным видом вышел из-за стойки, взял его за ухо – мальчик тут же заорал на всю улицу – и отвел к стоявшей неподалеку рыбной палатке. «Questa borsa per mare! Quanto mi dai!»[22] – крикнула молодая цыганка в дверь бара, предлагая купить у нее сумку из искусственной кожи. Мясники и торговцы рыбой – в этот час они, как всегда, пили у стойки эспрессо, капучино, граппу и вино – обернулись на ее голос. «Cafe do Brasil», – прошептала мулатка.

На витрине мясной лавки – в ней уже сделали уборку и потушили свет – лежали два говяжьих сердца. Помощник мясника завернул их в синюю вощеную бумагу и положил рядом со своим мотоциклетным шлемом, на котором был изображен синий череп с крыльями. У сдвинутых вместе палаток уже появились бродячие кошки. Из кучи отбросов – здесь валялись куриные внутренности, лапки и головы – какой-то мужчина выбирал куриные сердца и аккуратно, ровными рядами укладывал их в пластмассовую коробку, как конфеты. Он поворачивал их так, чтобы они лежали широкой частью вверх, а суженной вниз. Поплевав на ладонь, мужчина смывал слюной налипшие на сердца опилки и вытирал их насухо носовым платком. Боснийский беженец высыпал в свой пакет мясные отбросы из черного пластмассового ведра, перекрестился и поцеловал кончики пальцев.

В большом черном контейнере для отходов среди овечьих голов, куриных лап и банок из-под колы и пива лежали две облепленные опилками свиные головы. Молодая цыганка рылась одной рукой – на другой она держала грызущего земляные орехи малыша – в корзине с отбросами. Уже почти наполнив синий пластиковый пакет куриными головами, лапами и внутренностями, она достала из корзины черную от запекшейся крови козью голову с изогнутыми рогами и стала разглядывать ее. Наблюдавший за цыганкой торговец мясом – выходец из Шри-Ланки – закричал: «Basta! basta![23]» и заставил ее поднять с земли и бросить в корзину валявшиеся вокруг куриные шеи и лапы. Мужчина лет пятидесяти – его лицо наполовину закрывала борода с проседью, а на голову был надет синий нейлоновый женский чулок – сортировал мясные отходы, раскладывая их в два пластиковых пакета. У него была большая опухоль в паху. Посмотрев на часы, на которых Плутон – секундная стрелка – рывками делал круги по циферблату, мужчина встал под струи фонтана. Вода текла по его обутым в ботинки ногам. Толстая, неряшливо одетая женщина везла в старой детской коляске куриные головы, лапки, белые телячьи ножки, легкое, почки, кишки. Позвякивая ключами от машины, мясник – под мышкой он держал розовато-красную спортивную газету «Gazzetta dello Sport» – крикнул на прощание еще возившимся в палатке коллегам: «Ciao ragazzi!»[24] Закончив уборку рыбной лавки, Пикколетто сел на мопед – ключи от него висели на маленькой желтой соске-пустышке – и поехал вдоль торговых рядов по асфальту, усеянному гнилыми фруктами, испорченными овощами, куриными шейками и сердцами, желтыми петушиными лапками, раздавленными внутренностями. Громко смеясь, он объезжал, делая виражи, черные от запекшейся крови козьи головы и давил овечьи хвосты, шерсть которых была облеплена кусочками помета. Торговцы мясом, протиравшие влажными полотенцами стекла витрин, поднимали головы и смотрели вслед смеющемуся мальчику. А он мчался между палаток и ларьков на мопеде вместе со своей Веспой. «Ci sono tutti bambini!»[25] – воскликнула цыганка, когда торговец бараниной, заметавший веником валявшиеся перед его палаткой внутренности, хотел прогнать ее сына – он шумел на всю улицу, дуя что было сил в игрушечную трубу. Тем не менее она угомонила малыша, а дочери – девочка тоже пыталась играть на трубе – дала пощечину. А потом ее дети, громко трубя, сбежали вниз по лестнице – туда, где находился вход в метро.

Сын торговки инжиром

In cieJo cerco il tuo felice volto,

Ed i miei occhi in me null'altro vedano

Quando anch'essi vorrà chiudere Iddio…

В небесах ищу я блаженный твой образ

И не зреть глазам моим ничего иного,

Пока их Господь не закроет…[26]

В нескольких шагах от стен Ватикана, на виа ди Порта Ангелика, пожилая римлянка продавала зеленые фиги. «Fîchi freschi! vuole! fîchi freschi! dai!»[27] – кричала она во все горло. Перед ней расхаживал наголо остриженный мужчина лет пятидесяти, одетый в белую майку с надписью «Mafia. Made in Italy». В руках он держал палку, на которую была насажена голова пластмассовой куклы-негра. Мужчина протягивал ее паломникам, и они или останавливались, или испуганно шарахались в сторону. На его шее – на длинной, доходившей до ширинки, изящной цепочке – висела большая розовато-красная соска, которую он время от времени брал в рот и, гримасничая, сосал и жевал. «Мам-ма! Мам-ма!» – жалобно завопил мужчина, сунув палку между ног и потирая насаженной на нее головой свои гениталии. Мимо очень медленно проезжал экскурсионный автобус с японскими туристами. Увидев странное зрелище, они прильнули к окнам и захлопали в ладоши. Некоторые туристы тут же подняли свои Fujica, чтобы запечатлеть смешную сценку.

Напротив торговки инжиром на расстеленной на земле газете «Osservatore romano» сидел калека с длинными, по плечи, рыжеватыми волосами. У него не было нижней части тела. Кивая, он протягивал руку всякий раз, когда кто-нибудь из сердобольных прохожих давал ему монетку. За его спиной на стене висел плакат с изображением мальчика, лицо которого скрывала маска. Ребенок сидел на электрическом стуле, под его связанными ногами стояла надпись, сделанная большими черными буквами: «150 mila prigionieri politici torturati in Iran».[28] Когда мимо калеки проходила девочка с пышными белокурыми волосами, он схватил ее руку, поцеловал тыльную сторону кисти с выступившими от летней жары голубыми жилками и погладил малышку по голове. «Ma che bel capello!»[29] – с горящими от восхищения глазами пробормотал калека.

Двое туристов подошли к наголо остриженному, корчившему рожи мужчине лет пятидесяти и встали рядом, чтобы сфотографироваться с ним. Позируя, он с выпученными глазами впился зубами в красные полные губы насаженной на палку головы пластмассовой куклы. «Мама! Мама!» – с гримасой боли на лице завопил мужчина, когда туристы отошли от него. Калека, над которым висело изображение сидящего на электрическом стуле ребенка в кожаной маске, аккуратно засунул деньги под газету «Osservatore romano».

Пикколетто – подросток, у которого были длинные черные, почти касавшиеся щек ресницы и серебряный крестик на шее – стукнул своего младшего брата по затылку большой, размягчившейся на жаре инжирной лепешкой на палочке. Она разлетелась на куски, и они, скатившись с наголо остриженной головы ребенка, упали на его голые, усеянные веснушками плечи. Пикколетто пощекотал палочкой, оставшейся от лепешки, мочку уха белокурой, сосавшей инжир девочки. Она отвернулась от лотка с инжиром и зашагала прочь. «Vuole fichi! – кричала торговка инжиром, обращаясь к веренице тянувшихся мимо туристов и паломников. – Fichi freschi! vuole fichi! dai! fichi freschi!»[30] Стоявший рядом мужчина лет пятидесяти размахивал палкой с насаженной головой пластмассовой куклы, гримасничал и звал маму.

Экскурсовод – американец в зеленой соломенной шляпе – вывел туристов на площадь Святого Петра, раскрыл большой иллюстрированный путеводитель и сначала показал фото собора, а потом уже ткнул пальцем в сторону стоявшего прямо перед туристами величественного храма. Старая цыганка в черном одеянии присела за колонну собора, помочилась в руку, набрала пригоршню мочи и обрызгала ею слегка завядшие красные розы. «Mille Lire! Mille Lire!»[31] – кричала она, предлагая розы прохожим. Недалеко от выхода из папского склепа – между «Casa del Rosario», магазином сувениров, и общественным туалетом – стояли в ряд, прислонившись к стене, сидели на корточках или на земле сотни туристов и паломников. Они терпеливо ожидали своих родных и знакомых, чтобы взять у них длинные брюки, штаны от тренировочного костюма или – на худой конец – от пижамы. Надпись на табличке гласила, что входить в собор Святого Петра в коротких штанах или слишком короткой юбке строго запрещается. Перед магазином сувениров беззубая старуха продавала туристам длинные белые бумажные брюки с зеленой надписью «Roma». Позвякивая серебряными талерами, на которых была вычеканена голова папы Иоанна Павла II, она выкрикивала, обращаясь к только что прибывшим на площадь туристам: «Pantaloni lunghi! diecimila! pantaloni lunghi!»[32] Мальчик – на его носках был изображен звездно-полосатый американский флаг – раздавил пустую банку из-под колы, и она громко треснула, издав звук, похожий на короткую автоматную очередь. Его младший брат – на его носочках были изображены полосатые тигры – застегнул кожаные сандалии на ногах отца, застенчивого, старомодно одетого человека. Он со скучающим видом бренчал ключами от дома, висевшими на брелоке в виде детской головки из ляпис-лазури. На правом предплечье Отца был вытатуирован крест, на левом – голая длинноволосая женщина. Четырнадцатилетний, наголо остриженный мальчик – спущенный нагрудник и лямки его красных расстегнутых кожаных шорт, на которых был вышит эдельвейс, свешивались на обнаженные бедра – положил голову на плечо своего старшего друга. Старший из подростков – он был одет в широкую майку с изображением головы индейского вождя – поднял руку, чтобы оттолкнуть младшего, и мальчик с любопытством заглянул в поросшую черными, поблескивавшими от пота волосами подмышечную впадину своего приятеля. А потом друзья стали смеяться и шутить стараясь вывести из себя сидевшую напротив девочку. Она упорно притворялась, что разгадывает кроссворд и ничего не замечает вокруг, но время от времени с ревнивым видом посматривала на подростков.