Сергей Пономаренко - Проклятие скифов

• Название: Проклятие скифов
• Автор: Сергей Пономаренко
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: ISBN 978-966-14-1173-8 (Украина), ISBN 978-5-9910-1461-8 (Россия)

Прощальная записка Любови Фроловой свидетельствует о самоубийстве, но из дома умершей пропал уникальный артефакт. Все, в чьих руках оказывалась корона скифского царя, умирали насильственной смертью, вряд ли Фролова стала исключением… Частный детектив, нанятый наследницей убитой, еще не понимает, что ему придется иметь дело с предметом, на котором лежит древнее проклятие…

---

— Таков наш древний обычай — в случае смерти старшего брата его брат берет в жены его жену. Я не мать тебе, а ты мне — не сын. Я согласна, но при одном условии: что ты ответишь добром на добро, которое сделала тебе я.

— Я слушаю тебя. — Скила переполняла радость оттого, что он стал верховным царем, и он был готов на все.

— Поклянись именем Табити, хранительницы домашнего очага, что царицей буду только я. Ты можешь иметь сколько угодно невольниц и даже жен, но царицей, до своей смерти, должна оставаться я.

— Клянусь змееногой Табити, громовержцем Папаем, богом войны Ареем, что царицей будешь только ты, — сгоряча поклялся Скил, пожирая женщину взглядом.

В его глазах Опия была подарком небес — прекрасна собой, обладает нежной кожей, гибкая и грациозная, и к тому же очень умна. Скил знал, что трагической ошибкой его отца было то, что он не прислушался к ее предостережениям в отношении Спаргапифа.

На протяжении долгого времени Опия была советчицей Скила, и часто он благодарил богов за то, что она находится рядом. Она чутко реагировала на настроения среди влиятельных номадов — глав родов, которым не нравилось то, что все более усиливается власть царя. Прислушиваясь к ее советам, ему удалось вместо строптивых Сагилла и Напа, стремящихся к возвращению старых времен, когда не было верховенства царя паралатов, сделать царями своих братьев — Октамасада и Орика.

Появление Ириды в жизни Скила Опия сначала почувствовала, а лишь затем узнала правду.

— Скажи мне, царь Скил, — стала она допытываться у него, — разве дочь архонта Ольвии согласна быть у тебя простой наложницей? Не забыл ли ты о клятве, данной мне, что другой царицы у сколотов не будет?

— Я помню о клятве, — нахмурился Скил. — Пока ты жива — ты единственная царица!

Его ответ прозвучал как предупреждение, и она это поняла. С тех пор старалась не видеться со Скилом, пока он сам не изъявлял такого желания, а это случалось весьма редко.

Опия была старше его на семь зим. За одиннадцать последних зим кожа ее потеряла прежнюю упругость, щеки поблекли, и он совсем перестал навещать ее ночами.

До него дошли слухи, что она часто беседует с верховным жрецом Матасием, его давним и могущественным врагом. Примирить двух заклятых врагов могло лишь одно: ненависть к нему, верховному царю. Опия была права — Ирида все настойчивее требовала, чтобы он сделал ее царицей, а это означало, что прежняя царица должна умереть. Но Скил никак не мог решиться на это, помня слова Кадукая: «… благополучие твоего царствования связано с этой женщиной».

* * *

Опия встретила царя в большом шатре, разбитом перед ее шестиколесной кибиткой. Пол устилали толстые шерстяные ковры, в ворс которых нога погружалась чуть ли не по щиколотку, а стены были обтянуты цветными расписными тканями. Горящая масляная лампа не давала достаточно освещения, и в шатре все казалось окутанным легкой дымкой. Царица была одета в платье-халат с длинными рукавами, расшитое золотом, на голове кожаный колпак с золотым навершием и подвесками, сзади почти до пояса ниспадала накидка, а шею украшали крупные бусы из зеленого шлифованного камня.

В полумраке она выглядела прежней, как одиннадцать зим назад, стройной и красивой; дневной свет был ее врагом, так как показывал, что время не пощадило ее.

— Мой повелитель, я рада, что ты навестил меня! — защебетала она и хлопнула в ладоши.

Из-за занавеси, скрывающей дальнюю часть шатра, выбежала невольница, закутанная в одежды с ног до головы, так что нельзя было определить, молода она или стара, и пала на колени.

— Принеси царю бузат! — приказала Опия и посмотрела на пояс мужа, где висел обрамленный в золото и кожу кубок, сделанный из черепа первого убитого им врага, когда Скилу было всего четырнадцать лет. — Скоро у тебя будет новый кубок — череп Спаргапифа достоин этого.

— Он был сильным врагом и достоин такой чести, но не пристало воину для кубка брать череп зарезанного на жертвеннике. У меня пока не будет нового кубка.

— Ты, как всегда, прав, царь Скил.

Невольница вошла в шатер с кувшином-ойнохоя с расписными боками и выжидающе застыла у входа.

— Я не хочу пить. Отошли ее прочь, — приказал Скил.

С недавних пор он остерегался принимать еду и пищу у Опии. Не то чтобы он подозревал, что царица способна причинить ему зло, но ее сближение с Матасием было непонятно и настораживало. Хорошо, что теперь жрец мертв и больше в царстве сколотов у него нет другого такого опасного врага. Царица хлопнула в ладоши, и невольница спряталась за занавеской.

— Может, ты хочешь выпить вина? Я прикажу принести кратер[15].

— Вина я тоже не хочу.

— Как тебе будет угодно, повелитель. В честь твоей победы я приготовила тебе подарок. Негоже тебе, как простому кочевнику, подвязывать волосы кожаным ремешком. — Царица два раза хлопнула в ладоши, и вновь появилась невольница, неся на подносе золотой обруч.

— У меня не настолько длинная шея, чтобы носить две гривны, — рассмеялся Скил.

— Это не гривна. Персы называют ее диадемой. Их царь носит на голове тиару — знак царского достоинства, показывающий его превосходство над другими персами. Посмотри на диадему внимательно.

Подобно гривне, золотой обруч не был цельным и заканчивался застежками в виде грифонов. Но в отличие от гривны, он был плоским, и посередине имелась каплевидная пластинка, на которой была изображена богиня Табити, сидящая в кресле с зеркалом в руке, а рядом с ней — бородатый мужчина в одежде сколотов: в подпоясанной рубашке и узких штанах, внешне кого-то ему напомнивший.

— Точно такое изображение есть на моем перстне, который мне даровал царство, — негромко заметил Скил.

— Совершенно верно. Ты умеешь читать — прочитай с внутренней стороны.

Царь перевернул обруч и увидел надпись на эллинском языке: «ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΣΚΥΛ».

— Имя следующего царя ты напишешь рядом со своим, и у глав родов не будет сомнений, кто унаследует после тебя царство сколотов. Этот золотой обруч будет твоим знаком царского достоинства.

— Может, ты даже знаешь имя моего наследника? — со скрытой угрозой в голосе спросил Скил.

— Знаю, ты его также знаешь, царь Скил. Я родила от тебя двух девочек, так что наследником по мужской линии остается Орик — твой брат. Ты перестал посещать меня ночами, и я уже не подарю тебе другого наследника. А ведь я — единственная царица. Не правда ли, царь Скил? Или ты забыл о клятве и у тебя уже есть на примете другая царица, более молодая? — Опия выжидающе уставилась на Скила.

— Я помню клятву, Опия. — В душе царя зрел гнев, но он не давал ему выхода.

Царица хлопнула в ладоши, вызвав невольницу.

— Принеси зеркало.

Невольница быстро вернулась с серебряным зеркалом и кратером с водой.

— Ты разрешишь мне надеть на твою голову мой подарок, царь Скил?

И царица, поправив волосы, сняла с головы царя кожаную повязку с золотой пластинкой, изображающей сову, и небрежно отбросила ее в сторону. Надев золотую диадему, Опия обмакнула серебряное зеркало в воду и протянула его Скилу.

— Вглядись в зеркало, мой царь. Ты видишь себя?

Затем она убрала зеркало и протянула ему золотую монету с его изображением. Тут Скил понял, что ему хотела сказать Опия. Он увидел себя в зеркале с золотой диадемой на голове, и на монете его лоб украшало подобие диадемы, хотя до сих пор это была лишь обычная кожаная повязка с золотой пластинкой посередине. Так его изобразил грек Антиох, отвечающий за чеканку монет в Никонии.

— Посмотри на дарик, — Опия протянула Скилу монету Дария I. — Здесь персидский царь изображен в виде лучника, и у него на голове царская тиара, А у тебя — царская диадема, которую ты передашь своему наследнику, а он — своему. Могущество царства — в наследственности власти!

Скил с удивлением посмотрел на Опию — ведь это были слова грека Эвнея! Выходит, она запомнила их.

— Ты доволен, царь Скил? Не отвергай мой подарок — этот золотой обруч поможет тебе укрепить царскую власть.

Скил, подумав, решил, что Опия права. Кожаная повязка более удобна, но этот золотой обруч и в самом деле будет выделять его среди других царей сколотов, особенно если он станет знаком наследственной царской власти. И не обязательно его все время носить — можно надевать лишь в торжественных случаях.

— Мне понравился твой подарок, Опия. Я принимаю его. — Скил поднялся, собираясь уйти.

— Ты не хочешь провести эту ночь со мной, Скил? — почти жалобно спросила Опия.

Скил на мгновение заколебался, но затем вспомнил о страстной ненасытной Ириде, которую надеялся увидеть в самом скором времени, и молча вышел из шатра.

Если бы он через минуту вернулся, то очень удивился бы перемене, происшедшей с царицей. Ее лицо исказила гримаса гнева, она бросила монету с изображением Скила на пол и стала топтать ее.