Павел Михайлов - 10000 часов в воздухе

• Название: 10000 часов в воздухе
• Автор: Павел Михайлов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Книга воспоминаний лётчика, Героя Советского Союза Павла Михайловича Михайлова.

---

Не в пример нашему жалкому пляжу в Бари, римский пляж был действительно роскошен: широкая полоса мелкого кварцевого песка незаметно спускается в море, нигде ни камней, ни ям. Вокруг пляжа множество гостиниц, ресторанов, различных увеселительных учреждений. Ещё задолго до войны Муссолини выстроил здесь один из крупнейших в Европе курортных городков для привлечения иностранных туристов. Дуче знал, как выколачивать валюту!

В течение двух дней мы будто одержимые носились по Риму, знакомились с его неповторимыми памятниками духовной и материальной культуры: дворцами и храмами, музеями и площадями, досадуя, что не имеем по меньшей мере месяца времени, чтобы получить сколько-нибудь полное представление об исторических памятниках города. Гёте, долго живший в Риме, сравнивал его с морем: «Чем дальше едешь по морю, тем глубже становится оно. Это можно сказать и о Риме».

Нас заинтересовала Навонская площадь, расположенная в самом центре старой части города, с величественными дворцами вокруг. Эта площадь — излюбленное место детей для игр. А один раз в год, 6 января, в день «крещения», на этой площади устраивается детский праздник Бефаны.

В представлении итальянских ребятишек Бефана — добрая старушка волшебница, как наш дед-мороз. В «крещенскую» ночь, по местному поверью, Бефана вылезает из печки, возле которой для неё уже заранее развешиваются чулки. Хорошим детям Бефана накладывает в чулки подарки, а плохим насыпает уголь и золу.

Война пощадила замечательные памятники римской старины. Объясняется это просто: папа договорился с англо-американским командованием, что Ватикан вместе с несколькими крупными итальянскими храмами в центре города останется неприкосновенным. Благодаря этому весь центр Рима оказался вне сферы действий бомбардировочной авиации. Зато его окраины и пригороды были основательно разрушены. Всюду видны мрачные следы недавних пожарищ…

Пока Симич отремонтировал нашу машину в дорожных мастерских и прибыл в Рим, были оформлены и документы на запасные части для самолёта. Настала пора распроститься с «вечным городом».

Трогательно прощались мы с Сильвой.

— Я хочу в Россию, — говорила она, — в Москву. Мой отец — дипломат, он побывал во многих столицах мира, но говорит — самое незабываемое впечатление произвела на него Москва… Пауло, — спросила она меня, — вы скоро полетите в Москву?

— Надеюсь, что скоро!

— А меня сможете захватить с собой? Я ведь не много места займу в самолёте.

— Охотно. Только что вы будете делать в Москве?

— О, я знаю — у вас надо работать. Кто не работает — тот не ест!

— Правильно. У нас такой принцип!

— Что ж, и я буду работать!

— Что же вы умеете делать?

— Всё! На первых порах буду играть на пианино, преподавать музыку в школе. Я ведь окончила консерваторию, — ответила Сильва с гордостью.

— Раз так, — согласился я, — тогда можно… Дело только за разрешением властей, одного моего согласия для этого недостаточно, хоть я и командир корабля.

Сильва опустила голову.

— Ах, вот как, — уныло сказала она, — нужно ещё разрешение…

Я искренне сочувствовал этой чудесной девушке. Все бесконечные её разговоры о путешествии в Москву до сих пор мне казались шуткой. Только теперь я понял, что Сильва всерьёз собралась в Советский Союз. Не знаю, осуществила ли она своё желание.

Путь наш лежал на базу в Неаполь. Перемахнув через Албанские холмы, мы мчались дальше унылой равниной. Левее нас оставались осушённые ещё до войны Понтийские болота.

Все города на нашем пути — Террачина, Фонди, Формиа — были дотла разрушены бомбами. Предстояло отстраивать их заново.

До Неаполя от Рима двести тридцать километров. Симич обещает доставить нас за три часа. Чем дальше к югу, тем живописнее становится дорога: она то поднимается в горы, то опускается в равнины, то подходит к самому морю. Цветут в рощах апельсины и оливки, по склонам холмов — пестрый ковёр весенних цветов и ярких трав.

Первая наша остановка в городе Казерта; здесь расположился один из англо-американских штабов. Сюда-то и нужно доставить письмо, которое мы везём из Рима. Город этот некогда считался священным: здесь находилась старинная резиденция итальянских королей.

С бумагами в штаб отправился подполковник Капранов. Мы же втроём — Симич, переводчик и я — уселись в тени машины дожидаться его возвращения. Хотя май в Италии считается весенним месяцем, стояла удушливая жара. Во дворе было пусто, только старичок дворник усердно орудовал метлой, напевая себе что-то под нос и поднимая тучи пыли. К счастью, легкий ветерок относил её в сторону от нас.

Неожиданно из окон здания штаба во двор полетели телеграфные ленты, конфетти, записные книжки, карандаши, целые пачки писчей бумаги и вместе со всем этим — резиновые шары.

В тот же момент в стенах здания поднялся невообразимый шум; впечатление было такое, что штаб громят. Дворник взбеленился. Вначале он ещё пытался кое-как прибрать летящий сверху сор, но его становилось так много, что двор буквально стало засыпать. Тогда дворник застыл посреди двора в позе полной безнадёжности, громко бормоча по-итальянски:

— Да что, с ума они сошли, что ли? Ведь не Новый же год!

В полном недоумении стояли и мы посреди двора. В этот момент подполковник Капранов выбежал из подъезда здания штаба и в глубоком волнении порывисто обнял нас.

— Война окончена! — воскликнул он. — Берлинский гарнизон во главе с Кейтелем капитулировал! Гитлер покончил с собой!

Двор мгновенно наполнился людьми. Все кричали, обнимались, целовали друг друга, жестикулировали, как безумные. Английское «хуррэй» смешивалось с итальянским «вива».

Вопрос о запасных частях для нашего самолёта был решён. Теперь в Неаполь можно было и не заезжать, но, получив такое радостное известие, мы решили всё же отправиться туда, побывать в неаполитанской советской миссии и поделиться с соотечественниками общей радостью.

Снова Симич вовсю гнал машину, теперь уже по дороге, усаженной многолетними тополями. Между деревьями мелькал виноград, вьющийся по натянутой проволоке. По бокам кружили плодородные поля провинции Кампанья. Мы проезжали исторические места. Здесь, в долине реки Волотурно, итальянские добровольцы Гарибальди некогда разбили войска неаполитанского короля. Навстречу нам бежали старинные церквушки и низенькие домики крошечных деревушек, незаметно переходящих в предместья Неаполя.

Мы легко разыскали нашу миссию. Произошла радостная встреча. Мы узнали подробности о капитуляции немцев и самоубийстве Гитлера. Нам захотелось отпраздновать счастливейшее из событий — конец войны.

И вот горстка советских граждан, кого война временно забросила на чужбину, собралась в День Победы за праздничным столом.

Весть о победе молниеносно распространилась по городу. С наступлением темноты население Неаполя от мала до велика высыпало на улицу. В городе зажглась иллюминация, засияли гирлянды разноцветных фонариков. Движение транспорта приостановилось. Неаполитанцы пели и плясали, аккомпанируя себе на гитаре.

Мы вышли в город посмотреть на народное гулянье. Как только неаполитанцы узнали, что мы — советские пилоты, нас стали обнимать, целовать, пожимать руки; приветствия неслись со всех сторон. Опасаясь быть затисканными насмерть, мы нырнули в переулок и удрали восвояси.

Только при свете дня мы увидели, какие разрушения причинила городу война; особенно пострадала гавань в порту, считавшаяся до войны крупнейшей в Средиземноморье. Пока восстановлен был всего один причал — тот, у которого разгружался американский транспорт. На рейде не было ни одного торгового судна, стояли только английские и американские военные корабли.

Но даже уродливые следы войны не в состоянии были обезобразить этот изумительной красоты город. Амфитеатр утопающих в зелени белых домиков по-прежнему живописно возвышался над подковообразным заливом, а над ним величаво дымилась шапка Везувия.

К вечеру 8 мая 1945 года мы возвратились в Бари. Первые радости победы здесь, видимо, уже отшумели, однако то и дело из раскрытых окон домов доносились звуки гитары и песен.

По городу всюду бродили английские и американские солдаты. Мы отправились в межсоюзнический клуб «Империал», чтобы вместе со своими боевыми товарищами отпраздновать победу.

В клубе было людно и шумно как никогда. Мы выбрали свободный столик и заказали ужин. Обосабливаться было неудобно. Подполковник Капранов отправился к соседнему столику и пригласил на танец жену американского генерала. Вскоре и сам генерал пожаловал к нам. Завязалась беседа.

Капранов поднял бокал:

— Пью за то, чтобы эта война стала последней, чтобы вообще больше на земном шаре не было войн!