Эльмира Нетесова - Заказанная расправа

• Название: Заказанная расправа
• Автор: Эльмира Нетесова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 5-271-05750-X

Убита малолетняя путанка — `трассовка` из нищего, криминального поселка, как `бельмо к глазу` торчащего между тихим провинциальным городком и новорусской коттеджной `зоной`. Кому есть дело до этой девчонки? Кому вообще интересно, жива она или нет?

Возможно, только совсем молоденькому следователю, впервые получившему настоящее `серьезное дело`?

Лишь ему — ему единственному — с самого начала не дает покоя ощущение, что за банальным, грубым убийством кроется что-то еще. Что-то странное, непростое. Что-то, что будет очень и очень нелегко понять…

---

Ольга уловила, услышала, о чем говорит Мишка. До этой минуты она еще надеялась на примирение с ним. Но раз так… Нет!

Баба, как подметала крыльцо, так с веником и подскочила к Мишке:

— Это ты, суслячья рожа, меня поганишь? Это я лишь в престарелые блядешки гожусь? Да у меня отбою нет от хахалей! А вот ты, говно, не мужик! Там, где у путних хахалей хер имеется, у тебя окурок болтается! Им только в носу ковырять! К бабе с таким огрызком подойти стыдятся! Тебе ли меня судить, вонючий козел! — орала она в злости, ожидая поддержку от воров.

Ведь все они перебывали у нее. Каждый ночевал. Мужики смеялись. Но приструнить Мишку никто не спешил. Иные, послушав брань, ушли в дом, другие отошли к бомжам, заговорили с ними. Мишка грубо высмеял Ольгу, назвав старой лоханью, гнилой кадушкой, блядью на пенсии. Ольга не осталась в долгу. И тогда Мишка открыл двери, позвал малолеток:

— Эй! Красотки наши! А ну, вломите этой бабуле! Чтоб не лезла к вашим хахалям никогда! Отшибите у ней все, что чешется и зудит! Пусть не возникает среди мужиков и засохнет от зависти!

Малолеткам не стоило повторять дважды. Они налетели на Ольгу ураганом. Сбили, смяли, запинали, измолотили дочерна. Ольга не могла сама встать на ноги и валялась среди двора жалким мятым комом. Вся одежда на ней была изорвана в клочья. Тело в синяках и шишках ныло, но еще больше угнетало то, что ее высмеяли, унизили при всех..

Чуть отлежавшись, Ольга собралась с силами и на карачках уползла домой. В этот день она впервые за последнее время лежала в постели одна, в темноте. Даже Свечу не захотела зажечь.

Какою бесконечно длинной показалась ей ночь! Баба успела обдумать и взвесить все. Она поняла, что воры уже не придут к ней никогда, утешатся с новыми, молодыми сучонками. О ней забудут. И она снова останется ненужной никому. Разве только бомжи, выпив лишнего, могут забрести случайно. Но они не нужны ей! Кусает баба губы, превозмогая боль:

— Господи! Как дожить до утра? — Стонет в темноте, шаря кружку воды. И вдруг слышит, как скрипнула дверь. Кто-то вошел в дом.

— Ольга! Ты живая? Чего впотьмах бедуешь? Иль сил не стало свечу зажечь? Чего хнычешь, курья башка? Сама кругом виновата! Нече хороводиться со всеми подряд. Хварью всегда в узде, как собаку на цепи, держать надо! А ты что утворила? Худче сучки в кобелиной своре закрутилась. Вот и получила. Вломили тебе, чтоб помнила про бабью честь! — выговаривал ей Федот зло.

— А кто вломил? Эти суки покруче меня!

— Ништяк! Придет и их время! Бабий век короткий, как дитячий сон. Не успеешь доглядеть, старухой сделалась. А вокруг пусто, как на погосте. И ни единой родной души. То Божье наказанье за грехи да распутство. Коли не образумишься, сгинешь вовсе. Никто тебе не поможет. Сама себя с грязи выволоки — за волосы и Душу…

Они еще долго говорили в ту ночь. Спорили, ругались. Дед стыдил Ольгу. Напоминал, какою та пришла в деревню.

— Я враз понял, что ты крученая. Но не оттолкнул, не прогнал помирать в ночи на холоде. У себя в избе оставил. Думал, все поймешь, угомонишься, перебесишься. Ты ж, что сука в течке, всякий стыд растеряла! Иль ничего не осталось в тебе, окромя срама?

Ольга после ухода старика до утра не сомкнула глаз. А встав с постели, взялась убирать в доме, все еще охая, жалуясь каждому углу на нестерпимую боль:

— Отгуляла свое. Вон как отмудохали сикухи. А эти кобели! Никто не вступился. Так мне, дуре, и надо. Верно дед говорил, по крученой шее лишь веревка плачет…

Ольга не видела себя в зеркале целых три дня и когда глянула — испугалась. Вместо лица сплошной запекшийся синяк. Вот почему не могла открыть рот, чтобы поесть, попить воды!

Баба принялась лечить себя подручными средствами и, трудно выздоравливая лицом и душой, твердо решила покончить с прошлым. Вечерами приходила к старому Федоту, помогала ему управляться по дому. Стирала и стряпала, мыла полы. Вместе с дедом они подготовили к посадке картошку и, как только прогрелась земля, посадили оба огорода.

Федот и Ольга снова сдружились. Баба уже не оглядывалась на воров и бомжей, поселившихся в деревне. Не обращала внимания на малолетних проституток, нередко окликавших ее:

— Эй! Старая кляча! Пыли сюда на крутой балдеж. Уступим тебе одного хахаля! Он клевый чувак! Не хочешь? Что, хотелка отгорела? Ну и хрен с тобой!

Ольга давно оправилась от выволочки, полученной от девчонок. Лицо и тело зажили. Баба простила малолеток и теперь была благодарна им за тишину, полученную взамен прежней жизни.

«Остепенилась Олюшка! Оно давно пора!» — радовался Федот молча.

Эти двое перестали замечать окружающих и заботились лишь друг о друге.

— Эй! Тетка, продай луку! — попросила Ольгу юная путанка. Женщина даже не оглянулась.

Как она и предполагала, малолетние сучонки уже поднадоели мужикам, из воровских домов все чаще слышались громкая брань, грубый, грязный мат, даже звуки пощечин. Случалось видеть, как назойливых соплячек выбрасывали пинками с крыльца под громкий смех. Те защищались, как могли. Отвечали так пошло, что дед Федот краснел, не веря, что слышит эту гадость от совсем юных девчонок.

— Пылите отсюда, мартышки! Сколько на вас шестерить будем? Ни пожрать приготовить, ни убрать не умеете! На хрен нам сдались такие крали! Тоже — бабы выискались, мать вашу, суку безмозглую! Куда вы годитесь? — орал одноглазый лохматый вор Сенька.

— А чего лез, козел? Мы к тебе не в жены здесь возникли! Кто ты есть — вонючий пидер? Сам линяй! А то поможем! — хохотали путанки. Но уже через неделю проснулась Ольга посреди ночи от шума драки. Это воры прогоняли сикух, выкидывали их из деревни.

— Брысь отсюда, добром ботаю! — орал Мишка громче всех.

— Мы уйдем! Но и вам тут не жить! — донеслось до слуха Ольги брошенное кем-то из путанок.

— Чего? Ты еще грозишься, мандавошка висложопая! — послышался гулкий стук о землю, вой девчонки, мат воровской толпы.

— Пришей суку!

— Не хочу клешни марать!

— Сама откинется, падла!

— Гони их в шею!

Из темноты доносились глухие удары, топот убегающих ног.

Баба слышала, как возвращались по домам воры. Прогнав девчонок, к утру успокоились.

А на рассвете в дом Ольги постучали:

— Тетенька! Помоги! Открой двери!

Выглянула в окно, увидела путанок, недавних подружек воров. Стоят почти голые. Открыла форточку.

— Чего надо?

— Дай каких-нибудь тряпок, до города добраться, — попросили те, дрожа.

— Что ж я вам дам, если у самой ничего нет. Да и размеры не подойдут.

— Выручи! Помоги нам! Мы вернем…

Ольга одела их в обноски хозяев, какими не дорожила. И девчонки вскоре исчезли со двора.

Баба забыла о них. Тем же вечером к ней в окно постучал Мишка:

— Впусти, зазноба! Чувиха моя ненаглядная!

— Чего надо? — нахмурилась Ольга.

— Соскучился! Вот подарок тебе принес! — показал золотую цепочку.

— Отвали! Верни своих сикух! Они, поди-ко, не успели далеко уйти!

— Ну да что ломаешься? Не на халяву прошусь! Пока не заросло лебедой, давай вспомним прошлое. На том свете все равно черви сожрут. Для кого бережешь? Пользуйся своей кормилицей, пока вконец не состарилась! — ухмылялся мужик и указывал на горло бутылки, торчавшей из кармана.

— Пошел вон, барбос! — захлопнула баба форточку и услышала:

— Так и знал, с бомжами скурвилась! С-сука! — Мишка ударил кулаком по стене дома, уходя. Ольга даже из избы побоялась выйти. Легла в постель пораньше, не зажигая свечу. Она отвыкала от прошлого трудно, но надежно.

За полночь опять кто-то осторожно постучал в окно. Баба даже голову не подняла от подушки. Удержала себя в постели. Хотя и не без труда. Конечно, она хотела услышать ласковые слова, почувствовать на себе властные, нежные руки, дрожащие от нетерпения. И ей мечталось о жарких поцелуях… Но чтоб все это шло от сердца. А не только за цепочки. Вон сколько всякого лежит в шкатулке. Кому оно нужно? Сама Ольга стала остывать к украшениям. Да и куда их наденешь? В огород? Иль к деду? Он от удивления говорить разучится.

Возвращаться в город, даже на короткое время, баба не собиралась. Сама не заметила, как отвыкла от него, полюбила свою тишину, научилась дорожить покоем. Да оно и времени не стало. Дед Федот подарил ей двух козочек и десяток цыплят. Вроде, что мудрого? А мороки хватает. Всех накорми, догляди, чтоб не пролезли в огороды. А поливки, прополки сколько времени отнимают! Опять же и у себя, и у Федота порядок в домах навести, еду приготовить, постирать… Не успеешь оглянуться — день прошел.

О дровах на зиму позаботиться нужно? У старика сил немного, в одиночку не справится. Все меньше и легче становятся его вязанки, подолгу отдыхает после леса, болят у него спина и ноги. А значит, самой придется идти в лес с топором за поясом. И только собралась выйти, снова кто-то стучится в дом. Ольга, выругавшись, отодвинула занавеску. Кого угодно предполагала увидеть во дворе, но не милицию. «Этому говну что от меня надо?» — изумилась неподдельно. Резко открыла двери: