Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2

• Название: Политическая биография Сталина. Том 2
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: ООО «Информационно-издательский центр «СОЮЗ»
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-903-373-02-Х

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Второй том «Политической биографии Сталина» выходит в свет через два года после издания первого тома и посвящен политической и государственной деятельности Сталина в 1924–1939 гг. Этот короткий по меркам истории период стал целой эпохой в жизни нашей страны и в жизни самого Сталина. Эпохой, сотканной из противоречивых событий, спрессованных в единое целое. На основе широкого круга источников и материалов автор детально рассматривает основные перипетии борьбы Сталина против своих политических противников — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и др. — и раскрывает истоки и причины того, почему именно Сталин оказался победителем в этой жесткой борьбе. В эпицентре внимания находятся такие фундаментальные события тех лет, как индустриализация и коллективизация, вошедшие в историю нашей страны как великий, но слишком крутой перелом в ее судьбах.

Большое внимание уделено теме сталинских репрессий 30-х годов, оставивших неизгладимый след в жизни целых поколений. Автор дает свое объяснение этим репрессиям, освещает наиболее значимые судебные процессы той поры, отвечает на злободневный до сих пор вопрос: почему подсудимые давали признательные показания. В томе освещаются начало и финал «ежовщины» как одной из самых мрачных страниц советской истории. Должное внимание уделено и вопросу о том, в силу каких причин в конце 30-х годов Сталин положил конец масштабным репрессиям и взял курс на консолидацию в обществе. Хотя издавна бытует афоризм, что только у великих людей бывают великие пороки, с его помощью нельзя ни объяснить, ни тем более обелить перед историей и будущим репрессии 30-х годов. Неубедительны и доводы тех, кто находит в истории других стран нечто подобное, полагая, будто исторические аналогии способны быть и историческими индульгенциями. То, что было, нельзя вычеркнуть из летописи истории. Она фиксирует все — и хорошее, и плохое. Важно, однако, чтобы одно не заслоняло другое, поскольку при таком подходе утрачивается истина и панорама исторических событий предстает в искаженном свете.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

Если оценивать эту стратегическую ошибку Сталина по большой исторической шкале, то она, конечно, имела самые серьезные отрицательные последствия. Может быть даже, это была одна из самых крупных политико-стратегических ошибок Сталина в предвоенный период. И ее нельзя относить к ошибкам, так сказать, политико-теоретического порядка. Она имела, не побоюсь этого слова, роковые практические последствия, непосредственно сказываясь как на стратегической линии советской внешней политики, так и на ее тактических шагах. Пытаясь найти объяснение этой политической зашоренности Сталина, приходишь к выводу: в ряде важных вопросов он проявлял не свойственный ему в принципе догматизм, отсутствие глубины и широты анализа. Хотя, конечно, данное замечание нельзя толковать в том плане, будто эти качества были характерной чертой его политической философии в целом,

В докладе Сталин широкими мазками обрисовал отношения Советского Союза с другими странами, выделив при этом две особенности: во-первых, тенденцию к авантюристическим наскокам на нашу страну (такие факты, как разрыв английского консервативного кабинета с СССР, захват КВЖД китайскими милитаристами, финансовая блокада СССР, «поход» клерикалов во главе с папой против СССР, организация вредительства агентами иностранных государств, организация взрывов и поджогов, вроде тех, которые были проделаны некоторыми служащими компании «Лена — Гольдфильдс», покушения на представителей СССР (Польша), придирки к нашему экспорту (США, Польша) и т. д. Вторая тенденция была благоприятной для Советской России и определялась она ростом экономического и политического могущества СССР, его обороноспособности, политикой мира, проводимой Москвой. По словам генсека, именно действиями этих факторов объясняются такие факты, как успешная ликвидация конфликта на КВЖД, восстановление сношений с Великобританией, рост экономических связей с капиталистическими странами. Борьбой этих факторов в конечном счете и определялось общее международное положение СССР.

В контексте вопроса об отношениях с зарубежными государствами заслуживает внимание такой знаменательный факт. Еще в 1930 году Сталин поднял вопрос о несправедливом установлении границ СССР с рядом сопредельных государств, которое было продиктовано тяжелыми условиями Гражданской войны, интервенцией и диктатом со стороны западных держав. Именно тогда прозвучал его отнюдь не риторический вопрос: «Говорят о международном праве, о международных обязательствах. Но на основании какого международного права отсекли господа «союзники» от СССР Бессарабию и отдали её в рабство румынским боярам?»[576] В, дальнейшем, уже на пороге второй мировой войны, этот и ряд других, сопряженных с границами вопросов, был снова поднят, но уже не столько в прежнем, вопросительном ключе, сколько в практической плоскости.

Генеральный секретарь с полным правом мог на съезде заявить, что в области внешней политики советская страна добилась существенных успехов. Результатом этой политики явился тот факт, что Советскому Союзу удалось отстоять мир, не дав врагам вовлечь себя в конфликты, несмотря на ряд провокационных актов и авантюристские наскоки поджигателей войны. «Эту политику мира, — подытожил Сталин, — будем вести и впредь всеми силами, всеми средствами. Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому. (аплодисменты.) Такова наша внешняя политика»[577]. Надо добавить, что эта чеканная формула стала лейтмотивом всей советской пропаганды в период до начала Великой Отечественной войны. На ней воспитывались все советские люди, в соответствии с ней велась и работа в армии и на флоте. Несколько предвосхищая события, замечу, что в конце 30-х годов эта формула обрела отнюдь не адекватное ее первоначальному смыслу содержание. Но о всех этих сюжетах речь будет идти в соответствующих главах.

Я хочу акцентировать внимание читателя на этом основополагающем тезисе. Можно сказать, что в широком историческом контексте он выражал стремление если не к восстановлению Союза в прежних границах империи, то, по меньшей мере, к тому, чтобы были в международно-правовом порядке заново пересмотрены все несправедливо навязанные нашей стране территориальные размежевания, продиктованные тогдашним тяжелым положением нашей страны. С позиций международного права подобные устремления, зародыш которых явственно просматривается в постановке вопроса Сталиным в 1930 году, никак не противоречат нормам права. Поскольку одним из его фундаментальных принципов был и остается принцип территориальной целостности государства и недопустимость изменять его границы, пользуясь его временной слабостью или какими-то другими обстоятельствами. В твердом отстаивании этого принципа, в стремлении не допустить даже малейшего его нарушения и заключалась одна из характерных особенностей сталинской внешней политики. Можно даже сказать — ее квинтэссенция.

В контексте сказанного вполне логичным, закономерным и даже исторически неизбежным представляется стратегический курс Сталина на создание в Советском Союзе экономики мобилизационного характера В этом мне видится одна из самых важных заслуг Сталина перед нашей страной. Заглядывая далеко вперед, он сознательно или интуитивно (это не столь уж важно) проводил линию, способную не только вывести страну из состояния отсталости, но и создать реальные предпосылки того, чтобы она могла на равных вести дела с ведущими державами Запада. Основы будущего военно-экономического могущества государства, а значит, и его политического веса во всей системе международных отношений, начали создаваться именно начиная с конца 20-х годов. Иными словами, без проведения курса на создание мобилизационной экономики СССР перед второй мировой войной мог оказаться в положении «хуже губернаторского». И, естественно, экономика такого типа не могла быть создана без коллективизации сельского хозяйства — как одного из важнейших компонентов не только экономической самостоятельности страны, но и необходимого фундамента на случай войны. Такого типа экономика не могла быть создана и за короткое время, особенно имея в виду уровень ее прежнего развития.

Возвращаясь к основной нити нашего изложения, следует отметить, что Сталин довольно прозорливо предсказал неизбежность социальных потрясений в Германии, которые в конце концов вылились в приход Гитлера к власти. Правда, эти социальные потрясения выразились отнюдь не в революционном взрыве, а в процессах прямо противоположного характера. Этим я вовсе не хочу сказать, что генсек за два с половиной года до событий предвидел возможность победы фашизма в Германии, опутанной бременем Версальского договора. Но факт остается фактом — Сталин считал, что Версальская система служит объективным фактором роста реваншистских настроений в Германии, и хорошим все это не закончится.

Когда Сталин делал свой доклад, уже позади был вооруженный конфликт на КВЖД (1929 г.). Он со всей очевидностью показал, что Москва должна с особым вниманием следить за развитием ситуации на Дальнем Востоке, где Япония приступала к осуществлению своих экспансионистских планов в Китае. Саму ситуацию в Китае генсек охарактеризовал как фактический раздел Китая и заявил, что только Советы могут спасти Китай от окончательного развала и обнищания. Этот его прогноз оказался не то что полностью несостоятельным, но в целом несбывшимся. Времена уже изменились и делать ставку на утверждение в Китае Советов — значило исходить не из реальных условий, а из пожеланий, не подкрепленных серьезными внутренними факторами. В какой-то мере можно считать, что Сталин до сих пор был в плену своих ошибочных представлений о путях развития китайской революции, о которых речь шла в одной из предыдущих глав.

Из политически ошибочных оценок Сталина следует обратить внимание на то, что он в корне неверно, с позиций застаревшего большевистского догматизма, оценивал некоторые аспекты национально-освободительного движения в Индии и в других колониальных и зависимых странах. Ничтоже сумняшеся, заявил: «Господа буржуа рассчитывают залить эти страны кровью и опереться на полицейские штыки, призвав на помощь людей вроде Ганди»[578]. Вообще надо сказать, что недоверие к некоторым деятелям освободительного движения Индии (в том числе к Ганди и Неру) он сохранил на протяжении практически всей своей жизни. Правда, уже на исходе лет он начал осторожно пересматривать свои взгляды. Но об этом пойдет речь в дальнейшем.

Возвращаясь к вопросу о двух тенденциях в развитии отношений между Советским Союзом и западными державами, следует отметить, что глубинные причины развития позитивной тенденции — к улучшению взаимосвязей генсек видел в сочувствии и поддержке СССР со стороны рабочих капиталистических стран, росте экономического и политического могущества СССР. Такая трактовка в то время считалась ортодоксально верной и ее никто не ставил под сомнение. Однако задним числом становится очевидным, что Сталин, как и все советское руководство, до середины 30-х годов явно переоценивал такой фактор, как поддержка Советского Союза рабочим классом и трудящимися капиталистических стран. Можно сказать, что Сталин долгое время находился в плену ортодоксальных идей пролетарского интернационализма. Однако суровые факты действительности не могли не действовать на него отрезвляюще. Постепенно в ходе развития самой жизни ему приходилось все в большей мере убеждаться в том, что, как говорится, на бога надейся, но сам не плошай. То есть, надейся на пролетарскую солидарность трудящихся с Советским Союзом как на один из факторов упрочения общих международных позиций государства, но самое главное заключается в укреплении и всемерном развитии собственной мощи Советской страны, ее промышленного, сельскохозяйственного, оборонного потенциала, в развитии науки и техники. Словом, не какие-то внешние силы, а лишь собственные силы способны обеспечить дело успешного строительства нового общественного строя и гарантировать безопасность государства от внешней агрессии.