Сергей Костырко - Медленная проза (сборник)

• Название: Медленная проза (сборник)
• Автор: Сергей Костырко
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9691-0730-4

«Медленная», то есть по мере проживания двухтысячных писавшаяся, проза – попытка изобразить то, какими увидели мы себя в зеркале наступивших времен: рассказы про благополучного клерка, который вдруг оказывается бездомным бродягой и начинает жизнь заново, с изумлением наблюдая за самим собой; про крымскую курортную негу, которая неожиданно для повествователя выворачивается наизнанку, заставляя его пережить чуть ли ни предсмертную истому; про жизнь обитателей обычного московского двора, картинки которой вдруг начинают походить на прохудившийся холст, и из черных трещин этого холста протягивают сквозняки неведомой – пугающей и завораживающей – реальности; про ночную гостиничную девушку и ее странноватого клиента, вместе выясняющих, что же такое на самом деле с ними происходит; и другие рассказы. Иными словами, проза про «обыкновенную» жизнь «обыкновенных» людей, каждый из которых – тайна и для окружающих, и для самих себя.

---

Включил телевизор, приглушил звук, вырубил верхний свет. Встал у окна.

Метель закончилась. Ясно видны крыши домов – кирпичных многоэтажек пятидесятых-шестидесятых годов. Еще светят их окна. А снизу двор, оттуда горит «Флоренция». Нормально, думает он, наблюдая багровый отсвет ее букв на залепленном снегом стекле.

Пятнадцать минут прошли уже точно.

…Прошло почти двадцать пять минут. Или это шутка такая была?

Тридцать пять минут.

И Дима наконец чувствует, как отступает этот морок. Как будто дышать легче стало. До чего ж нелеп ты в этой роли. Жалок. Отвратителен. С мазохистским наслаждением Дима перебирает все проделанное им в последний час – вот тебе, придурок, смотри! Запоминай, чего тебе нельзя делать… Вот сейчас бы водки хряпнуть. Но водки нет. И Дима идет в просторный холл своего номера к холодильнику, там должны быть сок и вода.

Дима берется за ручку дверцы холодильника и слышит тихий стук в дверь. Сердце его счастливо срывается с места:

– А я уже думал, вы не придете, – слышит Дима свой голос.

В приоткрытой двери стоит та самая девушка.

– К вам не так просто, – говорит она, входит, ставит сумочку на холодильник, сбрасывает на подставленные Димой руки шубку.

Он пристраивает шубку на вешалку в шкаф. Жест хороший, расслабляющий – он принимает гостей. Она же буднично, как домой вернулась, наклоняется расстегнуть молнию и снять сапожки. Узкая ступня в темном чулке становится на пол.

– Наденьте тапочки, – Дима сбрасывает свои шлепанцы.

– А ты?

– Бери-бери, мне приятно будет. – Диме другое приятно, ее «ты». Видимо, вот этой интонации требует их ритуал.

Она вставляет узкую ступню в шлепанцы, привезенные Димой из Москвы.

– Как на лыжах, – говорит она. – Представьтесь, пожалуйста.

– Дмитрий Андреевич, или просто Дмитрий.

– А я Карина, – она протягивает руку за сумочкой. – Ну что, Дима, приглашай в номер.

Все-таки голос чуточку напряженный, но проходит она легко, как бы непринужденно, сумочку кладет на прикроватную тумбочку, оглядывает комнату, задерживается у стола с телевизором, снимает и кладет перед ним часики.

Он чувствует, как рад ее приходу. Даже безотносительно к… Вообще, рад.

– Чего интересного рассказывают? – кивает девушка на экран включенного телевизора.

– Кафе новое открыли, мусор из двора на Комсомольском проспекте вовремя не вывозят. Предлагают купить стальные двери «Благовест».

– Да, у нас город тихий. А номерок ничего. Ты здесь куришь?

– Да-да, конечно,

Она опускается в кресло, достает сигарету, ждет, когда он щелкнет зажигалкой. Закуривает, не отрывая глаз от эстампа с изображением букета сирени.

– Эстампики так себе, – говорит он.

Она кивает. Он тоже закуривает. Пауза. Теперь она смотрит в телевизор. Он поднимает пепельницу. Подносит. Она стряхивает пепел и снова смотрит на экран. На лице проступает как будто изнеможение.

Ну и что дальше? Девушка как будто выпала из времени.

– Слушай, – говорит он, осторожно подбирая слова, – что-то не так? Если тебе не по себе, можешь просто посидеть, отдохнуть.

– Нет-нет, что ты, – говорит она и гасит сигарету. – Я в ванную.

– Ага, – он открывает дверь ванной. – Вот это полотенце чистое, а вон те…

– Да-да, – говорит она, не слушая, – я быстро.

Шорох душа. Он стоит у окна.

Из трубы черного одноэтажного домика на дне двора встает столб дыма. Значит, ветер утих. Или потому что двор? Ползущая внизу машина протягивает перед собой овал оранжевого света.

Шум воды в ванной наконец стихает. Дима торопливо сбрасывает брюки, заворачивается в простынь и гасит свет. Немного полежав, включает маленькую настольную лампу у кровати и переставляет ее со столика на пол. В номере полумрак. Ее все нет. Холодно. Действительно холодно. Но он встает, ему хочется встретить ее стоя.

Дверь ванной открывается, оттуда идет девушка. Бедра и грудь завернуты в полотенце, Дима видит обнаженные ноги, длинные тонкие руки. Черные волосы распущены. Легкий запах пара и шампуня.

Она останавливается в шаге от Димы. И он, как во сне, продолжая ее движение, протягивает руки и трогает сырое полотенце. Полотенце тяжело разворачивается и падает на пол. Перед Дмитрием Андреевичем обнаженное женское тело. Про такие тела он давно забыл. И это он, Дмитрий Андреевич, делает движение обнять его, и тело это послушно подается к нему, обжигая своим жаром – и у Димы на мгновение что-то происходит, как будто он, летящий с горы на лыжах, застывает; он разглядывает начало движения, которым тело двинулось навстречу, подчиняясь его жесту, и чувствует сейчас, твердо знает, что вот это не обманывает, это поверх всего, поверх их взаимной неловкости и двусмысленности ситуации. Телу нет дела до твоих заморочек. Стараясь удерживать себя от автоматического жеста – поцеловать, Дима трогает губами ее плечи, шею, ухо.

– Господи, какая ты горячая.

– Из душа потому что, – шепчет она, и он чувствует ее губы и дыхание на ключице.

Он опускается на колено и проводит языком по ее плоскому животику. Девушка как будто дрожит.

– Иди под одеяло, – говорит Дима. – Иди, а то совсем замерзнешь.

– Нет, нет, это ты ложись.

И Дима послушно укладывается на спину, а Карина встает на колени перед ним и проводит ладонью по его безобразному в этот момент, огромному волосатому телу, по груди, по животу, ниже.

– А чего это он у тебя такой грустный? Неужели не нравлюсь?

– Он просто прибалдел, – пытаясь попасть в тон, говорит Дима.

– Сейчас мы его расшевелим.

Девушка, опершись рукой на грудь Димы, тянется через кровать к столику, на котором ее сумочка. Прохладные волосы ползут по его груди, совсем близко он видит маленькие, тугие, с плоскими сосками груди. А чуть выше подбородок и закушенную губу. Она роется одной рукой в сумочке, вытаскивая пакетик с презервативом, потом садится на колени, на мгновение Дима видит ее на графическом листе Матисса – поющая линия бедра, длинных рук, груди. Девушка надкусывает край пакетика, вылущивает оттуда резиновое колечко и вставляет колечко в губы. Потом встает на колени, откидывает волосы на спину, и в череде проигранных перед ним движений Дима вдруг чувствует профессиональную выучку, холодок процедурного кабинета, – вот как, оказывается, происходит это! А ты чего бы хотел, хрыч старый?! – и внезапный прокол острой, детской почти обиды скрючивает Диму, он поспешно садится, успев поймать опускавшуюся к его бедрам голову.

– Подожди, – говорит он. – Подожди немного. Просто полежи рядом. Дай привыкнуть к тебе.

Девушка послушно выпрямляется, вынимает презерватив и аккуратно укладывает его на целлофановую упаковку, а потом соскальзывает под одеяло к Диме. И осторожно обнимает.

– Господи, какая же ты горячая, – он трогает губами ее шею. – Послушай, – говорит он, – послушай, а это не жар? Нет, правда, у тебя что, температура?

– Да, – говорит Карина. – Я не думала, что будет так заметно. Я думала, что после душа станет легче.

– Ну, ты, девушка, даешь.

– Да, ладно… Извини.

Дима вскакивает и поспешно надевает брюки. Включает верхний свет. Девушка настороженно наблюдает за ним. Дима склоняется и трогает губами лоб.

– Ничего себе! И давно?

– Не знаю. В ресторане немного зазнобило. Сок был холодный. Я завидовала, когда ты водку пил, – я коктейлик взяла, и все.

– А чего-нибудь болит у тебя?

– Нет. Да ты не пугайся. Не думаю, что это заразное. Обыкновенная простуда.

– Да мне-то чего – я сам после гриппа сюда приехал. И арбидол до сих пор пью. Какой-то иммунитет у меня должен остаться. Давай я тебя еще чем-нибудь накрою. И у меня остался еще терафлю.

– Накрой.

Заворачивая ее в толстое пуховое одеяло, Дима почувствовал, как расслабляется в гриппозной истоме тело девушки. Во взгляде ее Диме вдруг почудилось непроизвольное выражением надежды и беспомощности, как у больного ребенка. И Дима вдруг успокоился – все встало на свои места. Он грел кипятильником минералку, растворял шипучий порошок.

– На, выпей.

Она садится, непроизвольным жестом прикрывая рукой грудь, и пьет маленькими глотками.

О господи, думает Дима, козел старый!

– Ты извини, я сейчас немного полежу и поеду. Извини. Глупо все.

– Да куда тебе сейчас ехать. Полежи, расслабься, согрейся. А лучше постарайся заснуть. А утром посмотрим.

Карина, свернувшись под двумя одеялами, смотрела на Диму странно внимательным взглядом.

– А ничего так, да? Снял телку? Оттянулся?

– По-моему, все очень хорошо, Карина, – искренне сказал Дима. – Нет, правда хорошо. Если, конечно, не считать твоей простуды.

– Я не Карина, меня Катей зовут. Слушай, если ты не против, я действительно попробую заснуть. Только давай я на диван переберусь, а ты ложись нормально.