Сергей Есин - Дневник, 2004 год

• Название: Дневник, 2004 год
• Автор: Сергей Есин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

«Недавно меня спросили: «есть ли в России туалетная бумага?»

«Джерома Клапка Джерома и Джека Лондона забыли».

Минералов: «Прагматическая нация не любит романтиков».

По поводу «Бедной Лизы»:

«Американский профессор говорил мне: если ты в своем фильме не поменяешь конец, ты не продашь фильма… Я ему: поменять конец в произведении — это значит убить литературу».

«Народ в провинции ходит в кино, чтобы попить пиво, побросать кусочками попкорна в экран, поорать».

Наши профессора в итоге расщедрились даже на высокую оценку. Я не возражал, потому что здесь был бесспорен потенциал, девочка уже сама читает лекции, диссертацию она доскребет, потому что хочет знать, её интересует мир русской литературы и её диалектика.

Вообще, Соня — очень интересный человек, продвинутый в бездну искусства. Она живет там и изредка, как птичка, выпрыгивает в наш мир. Благо её безмерно поддерживают родители. Я уже внимательно посмотрел на афишу «Бедной Лизы», которая висит в квартире, где мы живем. Вот список продюсеров: мать, сама Соня, Нина Керова (это, кажется, сестра Ренаты Григорьевны), отец — Роман Мурашковский, он же исполнительный продюсер, сценарий — семьи Сони. Я полагаю, что почти в таком же составе она будет делать и следующий фильм. Актеры уже подобраны, съемки состоятся в Москве, натура в Праге. В этой попытке определить Соню еще и как режиссера очень важна роль матери. Она хочет оставить своего ребенка с перспективой и со специальностью.

После экзаменов пошли в расположенный здесь же японский ресторан. В это время по всей Амстердам-авеню шла ярмарка, и это было, наверное, самое любопытное. После стола — разная продаваемая мелочь — мы долго стояли у маленькой эстрады, где негритянские ребята пели какие-то хоралы. Каждый из них замечательный певец и музыкант, кто бы только раскрутил.

Как я рад, что в этот раз за границей меня не обуревает чувство необходимости что-то посмотреть, и всё бегом, бегом. На этот раз я «смотрю» воздух страны, наблюдаю людей, вглядываюсь в лица. Все хотят просто прожить свою жизнь.

Вечером, когда мы возвращаемся, всё уже убрано, мусор вывезен, движение на улице возобновилось. Здесь я купил какую-то кепку с орлом за 5 долларов и майки для ребят.

Замечательный и долгий, похожий на кружение, поход: Амстердам-авеню, Бродвей, Линкольн-центр, Рокфеллер-центр. У Линкольн-центра посидели у фонтана, уже в десятом часу вернулись домой.

Завтра Роман везет нас на Брайтон-бич.

17 мая, понедельник. Знаменные для нас, русских, места удивили меня значительно меньше, чем я предполагал. Может быть, день — не такое время, когда надо все это смотреть. Вместо одесского бедлама, хотя остатки его найдутся, берег лукой, песок, серо-грязные дали океана и вдоль домов, с одной стороны, вдоль песчаных пляжей — с другой, большая, опять же как и в Атлантик-сити, набережная, крытая деревом. Ветрено, на скамейках вдоль набережной сидят старухи. Юрий Иванович и Александр Иванович прошли вперед, их куртки где-то уже у края набережной, мы идем втроем: Григорий Соломонович — главный эксперт по этим местам, он сам раньше прожил здесь несколько лет, С.П. и я. Мимо проплывает, как медуза, раздувая разноцветные маркизы, ресторан «Татьяна». Предприимчивая женщина открылась здесь одной из первых. Недавно ресторан сожгли. Она сказала: через месяц все восстановлю — и вот, снова открылась. Но русские разборки, по словам нашего эксперта, лет десять как прекратились. Здесь произносится имя предыдущего мэра Нью-Йорка, Джулиани. Он бывший прокурор и знает, что делать и в какую сторону глядеть.

С именем Джулиани большинство ньюйоркцев связывают установление порядка в городе. Человек он действительно, пока не заболел раком простаты, был крутой. Еще когда мы ехали в Бронкс, на Брайтон-бич по дороге по берегу, возле Уолл-стрит можно было увидеть площадку, на которой прежде стояли башни-близнецы Всемирного торгового центра. Сейчас здесь уже готовится новое строительство. Так вот, интересный момент: когда были разрушены «близнецы», то нью-йоркские пожарные во что бы то ни стало хотели эти развалины разобрать и растащить. Знаменитый мэр Нью-Йорка Джулиани — у которого к тому времени полиция была уже увеличена вдвое с двойным увеличением зарплаты — своими преданными полицейскими наглухо окружил район. В разрушенном здании, в конторах, ювелирных магазинах, в офисах хранений — бесценные богатства, сейфы с золотом и драгоценностями, ценными бумагами. Вот так, это мне тоже наука. Здесь полицейский не вор, с которым опасно встречаться, не взяточник, мимо которого лучше пройти.

Вдоль всей набережной стоят старушки. Рядом с такой старушкой, как правило, сидит молодая девушка — это та, что мы в Москве называем социальным работником. Ее обязанность — со своей подопечной погулять, сходить в магазин.

В зависимости от возраста и здоровья подопечного пенсионера социальный работник прикрепляется к нему на два часа в день, на четыре, даже на восемь. Здесь убивают, как говорится, сразу несколько зайцев: сама помощь немощным и старикам благородна, но одновременно с этим создаются рабочие места для низших слоев. Это очень важно. За час своего дежурства возле пенсионера социальный работник получает до 12 долларов. Причем здесь тоже все не так просто: ведется надзор за качеством этой социальной помощи. Больная или больной ежедневно должны сообщать: во сколько к нему пришли помощники, во сколько ушли. Одинокий старик может попросить и сменить своего социального работника, если он не удовлетворен его работой.

На набережной, похожей на палубу, я думаю: зачем приехали сюда эти еврейские бабушки? Кому они нужны? Зачем им помогать? Но расчет у государства — на молодых членов семьей эмигрантов, а старики — это заложники надежности молодых: рано или поздно они уйдут, и что значат небольшие расходы перед будущим государства?

Старики — обитатели Брайтон-бич, как правило, получают постоянную социальную помощь; они никуда не выезжают, не знают английского, они ходят в свои магазины, где могут по-русски сказать продавщице: «Взвесьте мне три кусочка этой фаршированной рыбы». Все они, как правило, хвалят Америку за социальную помощь, за доступную медицину и ругают ее за бездуховность. Сначала все в эйфории от немудреных удобств, от витрин магазинов, от чуть ли не восьмисот телевизионных каналов (русский канал, принадлежащий Гусинскому, имеет номер 506), а через пять — десять лет старики в ней разочаровались. Пресловутая российская духовность, какой-то особый климат в отношениях, эквивалента в Америке не находят!

Вечером мы перешли на кошт к Илоне Давыдовой. Она сразу оговорила, что многим обязана мне, хотя я сам так не считаю, потому что Илона и сама крепка. Сначала экскурсия: она показала нам Сохо, Челси, университетский квартал, мы пообедали в испанском ресторане, где я крепко выпил, а закончили всё в её квартире на 52-м этаже Линкольн-центра. Огромная, вся в стекле и почти кинороскошь, квартира. Я не испытываю зависти к кому бы то ни было! Хорошо, что хоть кто-то из людей среднего класса так живет. Илона тоже скучает по Москве, она думает о том, как бы устроить в Москве детей. Это обаяние сильной и надежной русской культуры.

Рассказ Григория Соломоновича о недавней операции у его внучки. Подзаголовок: нравы. Внезапно у 4-летней девочки, его внучки, разболелись четыре передних зуба и так же внезапно воспалились. Пошли к специалисту. Тот сказал, что для операции необходимы: специалист-терапеват, специалист по наркозу, еще какой-то специалист и еще, и расписка, что родители берут ответственность на себя, если ребенок после наркоза не проснется. В итоге — вся эта операция стоит 16 тысяч долларов. Но не тут-то было. Включились еврейские связи, нашелсяврач, выходец из России, которому никто, кроме медсестры, не нужен, сделал два укола и, разговаривая с ребенком, мурлыкая, удалил у него четыре зуба за 400 долларов.

18 мая, вторник. Утром, по холодку, все же пошли в Метрополитен-музей. Все наши знакомые почему-то этого музея боятся: «туда надо идти на целый день». Это первый визит. «Один мой знакомый художник ходит туда как на работу. Сядет возле какой-нибудь картины и смотрит на нее несколько часов». Мы осмотрели все достаточно быстро, почти не задерживаясь ни в одном зале, но это и понятно — для меня это была встреча со знакомым, с тем, что я видел в книгах, в альбомах, на старинных репродукциях. Да и в Москве была выставка лучших картин из Метрополитен-музея…

Первая мысль довольно подлая: сколько же они натащили, как ограбили Европу! Я полагаю, что даже Лувр и Эрмитаж беднее, но одно очевидно: здесь, в Метрополитен-музее, всё показывают более ярко, более эффектно! Какой же замечательный, без скидок на «низкий культурный уровень» американцев, этот музей!