Элинор Смит - Неблагоразумная леди

• Название: Неблагоразумная леди
• Автор: Элинор Смит
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1726-4

Молодая романистка Пруденс знакомится с известным поэтом и путешественником лордом Даммлером. Он не признает женщин-писательниц, но, прочитав книги Пруденс, изменяет свое мнение и, восхищаясь самими произведениями, начинает восхищаться и их очаровательным автором…

---

— Не все из них повредились умом. Разве вы не слышали о людях, у которых на время помрачается сознание, а потом разум возвращается к ним? Мне так приходилось слышать. Но если такое случается с представителями нашего класса, их отдают в частные лечебницы и нередко возвращают к нормальной жизни. Если же несчастный из бедняков, то его бросают в Бедлам навсегда.

— И ничего нельзя изменить?

— Мне или нам одним это не под силу. Это уже дело политическое. Проблемы такого масштаба могут быть решены только усилиями всего общества, что, собственно, и есть политика. Ньюгейтская тюрьма еще ужаснее, но туда я вас не повезу.

— А вы собираетесь туда?

— Да, время от времени я ее посещаю.

— Но зачем вы подвергаете себя такому ужасу?

— Я много колесил по белому свету, а сейчас хочу знать, как живут простые англичане. Мы, писатели, должны знать такие вещи.

— Да. — Пруденс жила уже четыре года в Лондоне и не видела ничего, кроме знакомых дядюшки Кларенса и лавочников. Она не могла не согласиться, что эти поездки очень обогатили ее жизненный опыт, даже если она и никогда об этом не напишет.

— Завтра я собираюсь в Джейн-Шорз, — сказал Даммлер. — Не хотите поехать? Это, конечно, тоже не большое развлечение, но писательнице увидеть не помешает.

Пруденс решила, что приют для падших женщин ей интереснее, чем Бедлам, и с готовностью согласилась поехать. Даммлер объяснил ей, что этот приют специализируется на юных незамужних матерях.

Внешне здание из красного кирпича выглядело вполне прилично, но внутри все было крайне строго. Когда Даммлер и Пруденс приехали, юные женщины в платьях мышиного цвета с широкими передниками собирались в домовую церковь, и они пошли с ними. Пруденс была потрясена: она ожидала увидеть грубоватых, наглых женщин, а эти пятнадцати-шестнадцатилетние создания больше походили на послушниц, чем на проституток.

Проповедь звучала чудовищно: священник обличал этих девочек в «плотских грехах», как будто перед ним сидели закоренелые шлюхи. Пруденс подмывало встать и урезонить проповедника. Бросив взгляд на Даммлера, она заметила, что тот стиснул руки и сжал губы. Посещение приюта было более обстоятельное, чем Бедлама. Они осмотрели дортуар, где спали молодые женщины; узкие кровати напоминали батоны, выложенные в хлебной лавке. Видели девушек за работой: те убирали помещения, мыли полы, готовили пищу на кухне, шили. Наблюдали их за трапезой…

Закончив свою инспекцию, они зашли в контору, к доктору Малрони, тому самому священнику, который параллельно занимал должность начальника приюта, где выпили чаю из серебряного чайника в чашках из прозрачного китайского фарфора, что как небо и земля отличалось от трапезы приютских подопечных. Даммлер задавал много вопросов, в основном касающихся финансирования приюта, и Пруденс была поражена его практичностью.

— А что вы предпринимаете для подготовки этих женщин к жизни вне стен приюта? — спросил он. — Если они выйдут отсюда, не овладев каким-нибудь мастерством, они все равно рано или поздно окажутся на панели.

— Вы были в церкви, милорд. Они посещают службы трижды в день плюс по воскресеньям или за проступки читают Библию. Мы надеемся поднять их нравственность, пробудив в них страх вечной кары, если они снова вступят на путь порока, — ответил священник.

— Лучше бы научить их умению вести честную жизнь.

— Каждую девушку мы снабжаем экземпляром Священного Писания.

— Ясное дело, она может продать его, но что ей делать на следующий день, когда кончатся деньги?

Доктор Малрони недоуменно посмотрел на Даммлера:

— Но мы не выгоняем их на улицу. Обычно мы пристраиваем их в приличные дома в качестве домашней прислуги. Но эти девицы далеко не ангелы, и содержание каждой из них обходится городу в двадцать пять фунтов в год, мы рады сбыть их в любые руки…

— Этот человек полнейший осел, — заявил Даммлер, когда они покинули приют. — Подумать только, так говорить об этих несчастных! Господи, вы же видели, что все они малолетки. На таком месте должен быть человек, у которого есть хоть капля сострадания и понимания. Нет, я позабочусь, чтобы его ноги здесь больше не было!

— Но вы не можете выгнать его, Даммлер. Вы же просто посетитель, не более.

— То есть как это не могу? Это в ведении Лукаса. Я с ним поговорю. Теперь я понял, какого рода благотворительностью хотел бы заниматься. Сумасшедших, конечно, жалко, а добрая половина тех, кто заполняет камеры в Ньюгейте, виновны не более, чем мы с вами. Но вот эти девушки вызывают у меня живейшую симпатию. Согласитесь, сердце разрывается при взгляде на них. Они же сами дети, а должны родить детей. Сейчас самое время успеть их удержать, чтобы они окончательно не сбились с пути истинного. И при этом мы, англичане, считаем себя очень прогрессивными. Но в самых захудалых странах Востока я не видел того, что сегодня видел в этом приюте. Да, вот проект, которым я могу заниматься с энтузиазмом.

Дня через два Даммлер спросил Пруденс, что она делает с доходами от своих книг.

— Покупаю шляпки, — ответила она.

— Нет, я серьезно. — Вопрос был немного странным, хотя Даммлер явно задавал его, не желая ее оскорбить.

— Как что делаю? Оплачиваю счета. Немного откладываю, если удается. Я планирую куда-нибудь съездить летом с мамой. С тех пор как мы переехали в Лондон, мы никуда не ездили, только раз на пару недель в Кент к знакомым.

Даммлер какое-то время молчал, явно озадаченный ее ответом.

— Не хотите ли вы сказать, что зарабатываете писанием на жизнь? — наконец спросил он.

— Дабы поддерживать тело и душу? — с наигранным трагизмом проговорила она. — Нет, мы сводили концы с концами и до того, как я стала немного зарабатывать на романах, хотя эти доходы, должна признаться, весьма уместны. Когда папа умер, нам досталось не бог весть что, я вам говорила.

— А ваш дядюшка мистер Элмтри? Дом у него далеко не бедный.

— Он был очень добр к нам. Если бы не он, нам пришлось бы снимать какое-нибудь жалкое жилье.

— А я-то думал… я считал, что вы при деньгах. Ну и осел же я. Никогда не думаю о таких вещах. А вы ничего не сказали и позволили мне отвезти вас к Фанни и ввести в жуткие расходы с этими дорогими шляпками!

— Не такие уж они дорогие…

— Не обманывайте меня с этими шляпками. Я у них старый клиент. Я хочу сделать непристойное предложение. Можете взять на изготовку свой ридикюль, чтобы поколотить меня. Я хочу заплатить за них.

— Не говорите глупости!

— Какие тут глупости, если я был таким идиотом, что притащил вас в самый дорогой дамский магазин в Лондоне?

— Давайте больше не будем об этом говорить, — решительным тоном заявила Пруденс.

Он больше не заикнулся об этом, но почувствовал себя последним глупцом во всем королевстве. И вдвойне за то, что вообще заговорил на эту тему.

— Но зачем все-таки вы задали этот вопрос? — спросила Пруденс, чтобы прервать наступившее молчание.

— Я подумал, что вы могли бы присоединиться к моему проекту.

— К какому проекту?

— Приют для незамужних матерей. Я же говорил вам, куда хотел бы вложить мои заработки.

— А я-то решила, что ваши заработки тоже уходят на Фанни, раз вам известны тамошние цены.

— Нет, за свои удовольствия я плачу из собственного кармана.

— Если ваши заработки не из вашего кармана, то что в этом кармане?

— Аристократ, дорогая мисс Маллоу, не работает ради денег. Это ниже нашего достоинства. Мы, лорды, слишком надменны, чтобы зарабатывать на хлеб насущный. Позор за заработанные в поте лица деньги может быть смыт только вкладыванием их в благотворительные дела.

— Я никогда не думала об этом в таком ключе, — призналась Пруденс.

— Может, и не думали, а писали. У вас есть такая леди Элисон де Берлингтон, помните? Невежда, у который дом набит книгами, чтобы скрыть это невежество; а ваш Сидни Гринхэм — полупростак, полусвинья, который запрещает подавать к столу свинину, потому что начинал на колбасной фабрике. Скрывать правду на каждом повороте, потому что правда постыдна. Словом, мне нельзя иметь честно заработанный доход, и я решил отдать деньги тем, кто мне дорог — падшим женщинам.

Он говорил об этом шутливым тоном, но Пруденс понимала, что он серьезно хочет помочь несчастным девушкам, и была им восхищена.

— А где вы собираете открыть свой приют Магдалины — здесь или в Гэмпшире?

— Я остановил выбор на Гэмпшире, неподалеку от аббатства, что позволит мне лично держать все в поле зрения. Я имею в виду содержание приюта — финансовую сторону, обслуживающий персонал и, главное, дальнейшую судьбу девушек после того, как они покидают приют.

— Я вспомнила о Малрони. Вы виделись с этим человеком — Лукасом, кажется? — он должен был убрать его?

— Малрони уже собирает пожитки. Мы отправили его на повышение в очаровательный богатый городишко, где он не сможет натворить много бед. Там он не дерзнет запугивать своими проповедями и библейскими чтениями сквайров с заплывшими жиром мозгами.