Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

• Название: Яковлев А. Сумерки
• Автор: Неизвестно
• Жанр: Прочая старинная литература

---

«Одушевленный единою со всем народом мыслью, что вы­ше всего благо родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит все­народным голосованием, чрез представителей своих в Учре­дительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского».

Тогда же Исполком Петроградского Совета постановил: «...арестовать династию Романовых и предложить Вре­менному правительству произвести арест совместно с Со­ветом Рабочих Депутатов... По отношению к Михаилу про­извести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии... Арест женщин из дома Романовых производить по­степенно, в зависимости от роли каждой в деятельности старой власти».

7 марта 1917 года на заседании Временного правительст­ва был заслушан вопрос: «О лишении свободы отрекшегося Императора Николая II и его супруги». 8 марта 1917 года Ни­колай II вместе со свитой (47 человек) был направлен в Цар­ское Село. В этот же день было объявлено об аресте импе­ратрицы Александры Федоровны... 1 августа 1917 года по ре­шению Временного правительства царская семья была направлена в город Тобольск...

Учрежденная Временным правительством Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров и прочих долж­ностных лиц не установила «преступных деяний» членов царской семьи. Комиссией не было предъявлено и опубликова­но никаких документов, свидетельствующих о совершении бывшим императором Николаем II и бывшей императрицей Александрой Федоровной уголовно и административно нака­зуемых деяний. Временное правительство не нашло юридиче­ских оснований для привлечения их к суду в качестве обви­няемых по статье 108 Уголовного Уложения (ответствен­ность за государственную измену)...

Октябрьский переворот не изменил правового статуса Николая II и его семьи. Все они продолжали находиться на положении ссыльных, арестованных без предъявления им ка- ких-либо обвинений.

6 апреля 1918 года Президиум ВЦИК постановил перевес­ти членов царской семьи из Тобольска на Урал... Во время пребывания царской семьи в Екатеринбурге чекисты начи­нают фабриковать «доказательства» существования «бе­логвардейского заговора с целью освобождения царя» и про­воцируют Романовых на подготовку к побегу. Для этого фабрикуются и «тайком» передаются царской семье соот­ветствующие письма и записки. (Об этом я писал в записке Хрущеву. — А. Я.)

В начале июля 1918 года в Москву на заседание V Всерос­сийского съезда Советов прибыл военный комиссар Уральской области, ответственный за работу карательных органов Ф. Голощекин. Находясь в Москве, Голощекин неоднократно встречался со Свердловым. 14 июля 1918 года он возвратился в Екатеринбург. По воспоминаниям Юровского, «15 июля при­ехал Филипп и сказал, что завтра надо дело ликвидировать... Также было сказано, что Николая мы казним и официально объявим, а что касается семьи, тут будет объявлено, но как, когда, каким порядком, об этом пока никто не знает».

В официальном тексте приговора, опубликованном через неделю после расстрела, говорится:

«Постановление Президиума Уральского областного Сове­та Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов:

В виду того, что чехо-словацкие банды угрожают столице красного Урала — Екатеринбургу, в виду того, что короно­ванный палач может избежать народного суда (раскрыт за­говор белогвардейцев с целью похищения всей Романовской семьи), — Президиум Областного Совета, выполняя волю ре­волюции, постановил: бывшего царя Николая Романова, ви­новного в бесчисленных кровавых преступлениях перед наро­дом, расстрелять.

В ночь с 16 на 17 июля постановление Президиума обла­стного] совета было приведено в исполнение.

Семья Романова переведена из Екатеринбурга в другое, более безопасное место.

Президиум обл[астного] Совета раб[очих], кр[естьянских] и красноарм]ейских] депутатов] Урала».

В действительности же в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге, в Доме особого назначения, была расстре­ляна вся царская семья: Романов Николай Александрович (бывший император Николай II), Романова Александра Фе­доровна (бывшая императрица), Романов Алексей, Романова

Ольга, Романова Татьяна, Романова Мария, Романова Анас­тасия, а также доктор Е. Боткин, комнатная девушка им­ператрицы А. Демидова, придворный повар И. Харитонов и лакей А. Трупп.

18 июля 1918 года решение Президиума Уральского облсо- вета о расстреле Николая II было одобрено Президиумом ВЦИК.

В Постановлении о прекращении уголовного дела от 17 июля 1998 года, возбужденного Генеральной прокуратурой Российской Федерации 19 августа 1993 года по выяснению обстоятельств гибели членов Российского императорского дома и лиц из их окружения в период 1918—1919 гг. по при­знакам ст. 102 п. «3» (умышленное убийство двух и более лиц), действия органов советской власти в отношении семьи бывшего Российского императора Николая II (Николая Алек­сандровича Романова) квалифицируется как политическая репрессия.

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, про­ходивший 13—16 августа 2000 года, принял решение о кано­низации царской семьи. В определении Собора говорится: «Прославить как страстотерпцев в сонме новомучеников и исповедников Российских Царскую Семью: Императора Ни­колая II, Императрицу Александру, царевича Алексея, вели­ких княжен Ольгу, Татиану, Марию и Анастасию. В послед­нем православном Российском монархе и членах его Семьи мы видим людей, искренне стремившихся воплотить в сво­ей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных Царской Семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге на 4/17 июля 1918 года был явлен побеждающий зло свет Хрис­товой веры подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонение за Христа в XX веке».

По моему глубокому убеждению, российская демократи­ческая власть, если она продолжает считать себя демокра­тической, просто обязана реабилитировать императора Ни­колая II и его семью — как по юридическим, так и нравст­венным соображениям. Понятно, что подобное решение неизбежно переведет продолжающую господствовать совет­скую историографию на рельсы правды, избавления ее от мифов и конъюнктурного вранья.

Продолжая хрущевскую тему, расскажу о том, как непо­средственно соприкоснулся с октябрьским пленумом 1964 го­да, освободившим Хрущева от должности хозяина страны.

Еще в августе — сентябре по аппарату поползли слухи о том, что Хрущев хочет обновить Политбюро, ввести в него новых людей. Но одновременно говорили и о том, что собираются освобождать Хрущева, но в это мало верилось. Сам же Хру­щев, видимо, что-то чувствовал. Где-то в конце сентября 1964 года, направляясь в Европу, в Москве сделал остановку президент Индонезии Сукарно — «друг Карно», как его на­зывал Хрущев. Это был день, когда Никита Сергеевич уже считался в отпуске. Вечером в Грановитой палате был устро­ен обед в честь высокого гостя. Было решено, что и на встре­че, и на обеде за главного будет Николай Подгорный. Как рассказывал мне Леонид Замятин (он оказался там для под­готовки «сообщения для печати»), обед был в узком составе. Неожиданно появились Хрущев и Микоян. Хрущев сел не в центре стола, как бы подчеркивая, что главный сегодня — Подгорный. Но к концу обеда, постучав по бокалу, неожи­данно взял слово Хрущев.

— Дорогой друг Карно, я сегодня уже в отпуске и завтра вылетаю в Пицунду. Зачем улетаю, сам не знаю. Но все Они, — он показал на сидящих за столом, — уверяют меня, что надо отдохнуть и полечиться. От какого недуга лечиться, тоже не знаю. Я спрашивал самого себя: ехать или не ехать? Но ведь Они желают мне здоровья. Спросил врачей, и те то­же говорят, что надо поехать недельки на две. Ну, уж раз врачи говорят, то, наверное, не грех и «подлечиться». Друг Карно, скажу тебе откровенно: у нас не все разделяют то, что я делаю. Критикуют, правда, не очень громко, но я-то знаю об этом. Ничего, приеду — все поставим на свои места.

14 октября, когда Хрущев вернулся из Пицунды, чтобы встретить Сукарно, я снова оказался, вспоминает Замятин, во Внуково-2. Перед отъездом в аэропорт мне позвонил Ад- жубей и спросил, еду ли я на аэродром и кто будет из Полит­бюро встречать Сукарно. Аджубей предложил мне поехать с ним. В машине спросил меня, знаю ли я, что идет заседание в Кремле и что готовится смещение Никиты. Ответил, что первый раз слышу об этом. Аджубей прищелкнул языком и после паузы сказал: «Ты не отходи от меня на аэродроме. Я еду встречать Сукарно. Понял?». По приезде во Внуково охрана провела Аджубея в комнату Политбюро. Я остался в зале и увидел в окно Семичастного, нескольких сотрудников охраны. Подрулил самолет, из которого вышел Хрущев и, как потом рассказывал Семичастный, спросил его: