Манохар Малгонкар - Излучина Ганга

• Название: Излучина Ганга
• Автор: Манохар Малгонкар
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

Перевод В. Кунина

---

До чего же практичны женщины! Быть может, мозг их разделен непроницаемыми перегородками, которые они умеют вовремя открывать и закрывать? Похоже, что теперь, когда временно решена проблема Сундари, она закрыла перегородку и призывает его сосредоточиться на другом.

Текчанд не услышал в ее голосе упрека, и от этого сознание собственной вины стало для него еще горше. Она всегда была ближе к детям. Если бы он не забывал с ней советоваться… впрочем, что бы от этого изменилось? Как только он сообщил о краже взрывчатки, вся эта история вышла у него из-под контроля.

Он терзался раскаянием. Он сам толкнул семью в пропасть, ибо не сумел вовремя почувствовать опасность. Мальчик всегда был далек от отца, и он не сумел привлечь его к себе, внушить свои взгляды.

Текчанд всю жизнь был непоколебимым сторонником английского правления в Индии. Не в силу обстоятельств и, уж во всяком случае, не из стремления к собственной выгоде, а по твердому убеждению, что другого выхода не существует. Он содрогался, думая о том, во что превратили бы страну националисты — люди, у которых в голове нет ни одной конструктивной идеи и которые умеют лишь выкрикивать напыщенные лозунги. В хаосе, который возникнет после ухода англичан, индусы и мусульмане перегрызут друг другу горло, как они грызлись до тех пор, пока не появились англичане и не установили мир. Такие, как Черчилль, — не дураки: или английское правление в Индии, или гражданская война.

А эти, террористы, завербовавшие его сына, они обрушивают свою тупую ярость на могущественную империю, носятся, словно мухи над пылающим огнем. Больно сознавать это, но глубоко правы англичане, безжалостно подавляющие террористское движение. Англичане действуют на благо страны, но сколько найдется индийцев, готовых открыто признать это? Газеты во все горло вопят о жестоком обращении с революционерами.

Как стал революционером его сын? В какой момент он, отец, упустил Деби? Почему пальчик не вырос таким же, как миллионы других? Нет, Текчанд никогда не мог его понять. Но и сын его не понимает. Единственным близким Деби человеком была Сундари. Даже в детстве они всегда держались вместе, вспоминал Текчанд. Мать и отец были для них немножко посторонними, несмотря на все старания. Ему стало больно, что и жене со всей ее деликатностью не удалось сделать детей счастливыми. Они были союзниками и в этом проигранном сражении. Но все же ее поражение было более жестоким. Непроизвольно он поднес ее руку к губам и поцеловал открытую ладонь.

— Деби никогда не простит нам, если мы отвергнем мистера Талвара, — повторила она.

«В ее мозгу, как в идеальном механизме, — подумал он, — работает лишь та ячейка, где записано: «Устроить Гьяна Талвара».

Стоит ли беспокоиться о том, простит их Деби или нет? Деби, который, возможно, вообще не вернется, Деби, который с такой легкостью вверг их в позор и несчастье. Деби не за что их прощать, это они должны думать, простить ли его. Его раздражала вопиющая нелогичность ее рассуждений, но он знал, что и в этом она остается собой — матерью, всегда готовой к жертвам и прощению.

— Что сталось с тем, другим? — спросила она.

— С каким другим? — не понял он, пробуждаясь от своих мыслей.

— Который плыл в лодке с мистером Талваром?

— А, мне не пришло в голову спросить об этом.

— Родной мой, тут раздумывать нечего. Наш долг ясен. Он друг Деби, и мы не можем его прогнать. Похоже, что он настоящий друг, а не просто случайный знакомый, который оказался вместе с нашим сыном, а теперь хочет извлечь из этого выгоду. Он даже предлагал Деби бежать.

— Да, так он говорит…

— И потом… В конце концов, это наша вина, мы всегда старались не совершать ничего противозаконного. Это и удержало Деби от побега. Он не опасности испугался, а не хотел иметь дела с нами. И еще…

— Что еще?

— Я не думаю, что Деби настолько нам доверяет, чтобы не тревожиться — вдруг мы снова его выдадим, если ему удастся бежать.

Текчанд был бесконечно признателен ей за это «мы». Она брала на себя равную с ним долю вины.

— Подумай, как это страшно, — продолжала она. — Родной сын нам не доверяет! И вспомни — этот человек знал Деби до всей этой истории. Они вместе учились в колледже… Это самое меньшее, что мы можем сделать для Деби.

Он знал, что уступит. Но, как ни странно, не сердился за это ни на жену, ни на себя самого. Похоже было, что он уже давно принял решение, а теперь радовался ее поддержке.

— И в чем ты видишь опасность? Что нам сделают, если даже узнают, что он у тебя работает? — спрашивала она.

— Стоит им выяснить, кто он такой, его скорее всего тут же снова посадят. А насчет меня — даже не имея доказательств, что мне известно его прошлое, они заподозрят это. И значит, клеймо на репутации — тогда уж нельзя ждать ни поддержки, ни наград. Вполне возможно, будут аннулированы правительственные заказы.

— Деньги! — воскликнула она с презрением. — Что значат деньги? Есть кое-что поважнее денег.

Собственно, Текчанд и сам думал точно так же. Но для него самым важным в жизни было не то же, что для его жены и детей. Его престиж, его деловая репутация, его безукоризненная честность. Вот что важнее денег!

Он посмотрел на жену с изумлением. Всю жизнь она так неподдельно радовалась деньгам и всему, что можно на них купить… Он иногда мысленно даже сравнивал ее с Лакшми, богиней благоденствия. Она даже казалась ему похожей на Лакшми, ту, что изобразил Рави Варма на своей знаменитой картине. И теперь жена говорит ему, что деньги ничего не значат! Словно сама богиня благоденствия вдруг отвернулась от золота.

Удостоверение личности

Должность придумали специально для него — портовый инспектор строительной компании «Кервад» в Бомбее. Ему надлежало добиваться скорейшей разгрузки судов и дальнейшей транспортировки стали и машинного оборудования, прибывающих из Англии по заказам компании. Расписание рейсов было перечеркнуто войной, все передвижения судов держались в секрете. До тех пор, пока корабль не показывался на горизонте, никто не знал о его прибытии. Прибавьте к этому еще постоянную нехватку вагонов. Словом, хотя компания «Кервад» и пользовалась всевозможными льготами, кто-то в порту должен был обеспечивать максимальные темпы разгрузки.

Гьян получал четыреста рупий в месяц. Его устраивала работа в Бомбее, где его никто не знал, и сама работа, не оставлявшая времени для праздности. Ему нравилась суматоха в гавани, нравилось быть одним из толпы. К тому же у него теперь имелось удостоверение личности — пропуск в доки.

В соответствии с этим новым документом он назывался Гьян Джоши. Таким образом, как бы половина его прошлой жизни отрезана навсегда. Он остался Гьяном, но не Гьяном Талваром из деревни Коншет, а Гьяном Джоши, у которого есть работа, банковский счет и маленькая двухкомнатная квартира сразу за Желтыми воротами.

В то время Гьян ничего больше от жизни не требовал. Он находится в безопасности, есть крыша над головой, он свободен, ведет размеренный образ жизни нормального человека — одного из пятидесяти тысяч, работающих в порту, одного из тысячи, носящих фамилию Джоши. Он выбросил андаманскую цепочку — кастовый знак заключенного, он выбросил ладанку-джанву — кастовый знак брахманов. У него теперь удостоверение личности!

Он полюбил толпу. Она, казалось, компенсировала одиночество его тюремной жизни. Вечерами он бродил по Приморскому шоссе до самого Чоупатти, наблюдая и обгоняя бесконечный людской поток. Только у себя в комнате в ночном уединении он испытывал душевное смятение и тоску. Настанет день, когда он покинет все это и совершенно освободится не только от своего прошлого, но и от унизительных обязательств перед семьей Деби-даяла. Но сейчас это не так-то легко. Пока что нужно оставаться незаметным и безликим и ждать, как черепаха, заползшая в нору на все лето и лежащая там в полной неподвижности.

Как ни странно, в отличие от трех лет, проведенных на Андаманских островах, здесь его не тревожили мысли о женщинах. Единственная женщина, которая теперь для него существовала, была Сундари — недостижимая, давно уже вышедшая замуж. Ее фотографии он целый год носил с собой, как талисман. Иногда Гьян мечтал, что они полюбят друг друга. Так он и засыпал с мыслью о ней, утомленный работой и прогулкой. Впрочем, как можно любить человека, которого видел лишь дважды в жизни? Или это будет платоническая любовь, как в старом викторианском романе? Неужели мечты одинокого каторжника, которому случайно попали в руки фотографии девушки, в конце концов привели к любви?

Пятидесятитонный кран опускал громоздкий груз плавно, хотя и с лязгом. Его цепи обхватили длинную, покачивающуюся балку. Гьян как зачарованный наблюдал за его работой, восхищаясь поразительной точностью. Он знал, что рама остановится как раз над тем местом, где лежат уже другие балки, и балка будет опущена в нескольких дюймах от других, чтобы удобно было потом погрузить их на платформы.