Манохар Малгонкар - Излучина Ганга

• Название: Излучина Ганга
• Автор: Манохар Малгонкар
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия».
• Жанр: Современная проза
• Год: 1972

Перевод В. Кунина

---

Вот в чем беда Индии — стыд и печаль, которые вызывают встречи с людьми такой породы. Они олицетворяют все гнилое и испорченное в стране, всю слабость, разложение, ложь. Деби незаметно вытер руку.

— Вот еще что, — добавил бригадир, — запомните: отныне вы будете под неусыпным наблюдением — у нас есть люди повсюду. О вашей деятельности мы будем судить по результатам. Если результаты нас разочаруют, то… то вряд ли нужно объяснять вам, что за этим последует.

— Разумеется, не нужно, — ответил Деби-даял.

— Главное внимание следует уделить уничтожению речного флота в Восточной Бенгалии. Жизнь этой провинции полностью зависит от местных водных перевозок.

Все это Деби уже слышал от самого полковника Кемпитая, говорившего по-английски с американским акцентом. Они хотят ослабить Индию, помешать англичанам закрепиться в стране. Средством сообщения в устьях двух величайших рек Азии остаются только крестьянские гребные лодки и каноэ. Население прибрежных деревень живет как амфибии. Уничтожение этих суденышек парализовало бы жизнь целого района.

Взрывать мосты, уничтожать самолеты — это занятие иного рода. Деби ужасался при мысли, что ему придется нарушить мирную жизнь бенгальских бедняков-земледельцев, чтобы они под угрозой голодной смерти не сопротивлялись японскому вторжению в Индию.

— Ваша… э… ваша биография делает вас весьма уязвимым, — не унимался бригадир. — Было бы излишним объяснять такому интеллигентному человеку, как вы, что, окажись ваше поведение… э… непредвиденным, индийская полиция тотчас же будет уведомлена о том, кто вы такой и чем занимаетесь. Вы понимаете, как просто передать подобные сведения заинтересованным лицам.

— О да.

— Прощайте, — наконец сказал бригадир. Он отвесил еще один японский церемонный поклон, согнувшись, насколько позволил живот. Шея его благодаря этому оказалась в наивыгоднейшем положении для выполнения «гильотинирующего» приема — мгновенного удара ребром ладони. Один молниеносный взмах рукой — и бригадир прекратил бы патриотические излияния. Деби-даял поклонился в ответ.

— Прощайте! Чало — Дели!

— Чало — Дели!

Эта встреча отрезвила Деби. Не способен же он опуститься до подобной степени! Можно понять Маллигана, можно понять и Ямаки. Даже Шафи, в конце концов, можно понять. Но бригадир?!

Через несколько дней Деби получил еще один удар. На этот раз словно кто-то нарочно перевернул медаль, чтобы показать ему ее оборотную сторону. И сразу стало ясно, насколько мала разница между двумя бандами завоевателей. Что омерзительнее — безобразные пятна, проступающие на белом фоне, или едкая желтизна?

Он никогда не мог без ужаса смотреть на человеческое горе — грязь, нищету, голод, болезни. Но теперь, когда он в толпе тысяч и тысяч беженцев пробирался из Бирмы в Индию, эти бедствия обступили его со всех сторон. «Ни одна держава, оккупировавшая другую страну, не уронила свой престиж столь низко, как Англия при паническом бегстве из Бирмы, — рассуждал про себя Деби-даял. — Это было еще безжалостнее и ужаснее, чем массовое убийство в Амритсаре».

Высокомерный, вспыльчивый, жестокий человек, сгоряча отдавший пулеметчикам приказ стрелять в толпу, был все-таки не так подл, как властители Бирмы. Маска самодовольства после поражения слетела с них, и они показали себя во всей красе, проведя четкое разграничение между темнокожими и белыми.

Оставят вас на погибель или спасут — зависит исключительно от цвета вашей кожи, с горечью рассказывали ему беженцы. Это уже не принцип «сначала беглые», это принцип «только белые». Если японцы уничтожат всех остальных, это для них не имеет значения.

«А как же с кодексом законов? А как же с надменными разглагольствованиями о бремени ответственности, возложенной на белых людей?» — думал Деби-даял. Чешуя многовековой цивилизации сползла. Женщины или дети, старые или больные — все это неважно. Единственный критерий при эвакуации — цвет кожи.

Горечь и гнев Деби росли, когда он слушал рассказы беженцев о дискриминации. В прежние времена при всей своей ненависти к английскому господству он все же восхищался традиционно присущим англичанам, по его мнению, чувством справедливости. Это могло показаться смешным, но Деби стало стыдно за англичан, когда он увидел эвакуацию из Бирмы.

Еще до падения Рангуна крупнейшие торговые компании подали пример, начав эвакуацию жен и детей чиновников-европейцев. Вскоре после этого бирманское правительство «выполнило свой долг», иначе говоря, организовало отъезд семей бирманских чиновников.

Индийцам предоставлялось выбираться как угодно. Получилось так, что они здесь тоже чужеземцы, пришедшие в страну вслед за английскими хозяевами под сенью британского флага. Бирманцы ненавидели их, во всяком случае, не меньше, чем англичан. Стоило англичанам уйти, как индийцы и все их имущество оказались во власти местных хулиганов. Пока побитая бирманская армия улепетывала с фронта, а правительственное радио призывало население сохранять спокойствие и не поддаваться панике, огромные толпы беженцев текли по всем дорогам.

В пути беженцы умирали как мухи. Бирманские «рыцари больших дорог» убивали их из-за жалкого скарба, их губили холера, оспа, дизентерия, малярия. Женщины-беженки были доступны каждому, кто пожелает. Но чаще всего они падали в придорожную канаву, изнуренные голодом, и более не поднимались. Упавших оставляли умирать. Из тех сотен тысяч, что покидали Бирму, только жалким кучкам удавалось преодолеть джунгли, болота, горные хребты и достичь цели путешествия. Там их согнали в особые лагеря и забыли, как забывают пустые товарные вагоны на заброшенных путях железнодорожных станций.

Им приходилось пересекать глубокие реки Бирмы, сгрудившись на плотах и привязав ребятишек к спине.

А рядом на лодках и моторных катерах, конфискованных властями у частных лиц, ехали плантаторы, нефтезаводчики, служащие лесозаготовительных компаний. Длинные процессии слонов тащились из Бирмы в Индию, перевозя тех белых людей, которые почему-либо отстали от основного потока.

Отвратительный червь ненависти, который всю жизнь подтачивал Деби, снова ожил и не давал ему покоя. Если еще нужны были какие-то доказательства губительных последствий иностранного господства, то теперь они были налицо. Рядом с этим даже варварство японцев выглядело безобидным. Люди одного цвета кожи десятилетиями решали судьбу людей другого цвета кожи и с жаром оправдывали свое владычество, гордо заявляя, что пришли сюда «во благо управляемых». Но когда разразилось бедствие, вызванное их собственной беспомощностью, они моментально забыли о долге правительства перед народом. Они решили все бросить и бежать.

Планы эвакуации, разработанные белыми правителями, предусматривали только эвакуацию их самих и их имущества, что не помешало им захватить весь транспорт, общественный и частный, принадлежавший тем, кого они оставили на произвол судьбы. «Даже отец, решительный сторонник английского правительства, был бы шокирован таким оборотом дела», — подумал Деби.

У него оказалось много времени для раздумий, когда он карабкался по горным тропинкам на пути из Бирмы в Индию. Деби и сам не мог понять, почему отвратительное зрелище английской эвакуации задело его больше, чем зверства японцев, которые ему пришлось наблюдать. Может быть, потому, что англичан приходилось судить по ими же выработанным этическим нормам?

Они решили бросить Бирму на произвол судьбы и теперь удирали. В свободной стране такого быть не может. Там государственные служащие остались бы на своих постах хотя бы потому, что им некуда было бы бежать. У них оказался бы единственный выход — не покидать постов и бороться, исполняя свои прежние обязанности.

Впрочем, может быть, они бы удрали. Он вспомнил об офицере японской Индийской армии, который всего лишь несколько месяцев назад был офицером английской Индийской армии. При англичанах он имел чин капитана, при японцах называл себя бригадиром. Неужели такого сорта субъекты остались бы и боролись? Ведь они всегда готовы сменить флаг и поспешить с распростертыми объятиями навстречу победителю? Какая разница для этих людей, правят ли их страной англичане или японцы, немцы или еще кто-нибудь, скажем, китайцы?

Японские стражи сопровождали его до самой Кохимы, откуда он уже двигался самостоятельно, смешавшись с толпой беженцев. Для Деби была разработана биографическая «легенда» — скромный клерк из индийского магазина в Рангуне. У него не было никаких документов, удостоверяющих личность, но их ведь не было и у других беженцев. Зато в отличие от всех других Деби нес с собой кучу денег, уложенных в аккуратные пачки сторупиевых и десятирупиевых бумажек и спрятанных за поясом. Его предупредили, чтобы он не прикасался к деньгам, пока не окажется в Индии. Так он брел вместе с этой беспорядочной толпой, а затем его опросили, выдали документы, занесли в список на получение работы и в конце концов забыли на одной из человеческих свалок возле Манипурской дороги, запруженной потоком беженцев из Бирмы.