Генри Олди - Куколка

• Название: Куколка
• Автор: Генри Олди
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21116-6

Кто он, Лючано Борготта по прозвищу Тарталья, человек с трудной судьбой? Юный изготовитель марионеток, зрелый мастер контактной имперсонации, исколесивший с гастролями пол-Галактики. Младший экзекутор тюрьмы Мей-Гиле, директор театра «Вертеп», раб-гребец в ходовом отсеке галеры помпилианского гард-легата. И вот — гладиатор-семилибертус, симбионт космической флуктуации, соглядатай, для которого нет тайн, предмет интереса спец-лабораторий, заложник террористов, кормилец голубоглазого идиота, убийца телепата-наемника, свободный и загнанный в угол обстоятельствами…

Что дальше?

Звезды не спешат дать ответ.

«Ойкумена» Г. Л. Олди — масштабное полотно, к которому авторы готовились много лет, космическая симфония, где судьбы людей представлены в поистине вселенском масштабе.

---

Вернувшись в квартал брамайнов, Лючано оккупировал первую попавшуюся кабинку для курения и ароматерапии. Активировал купол, выбрал аромат (смесь сандала с чаньсуйским лимонником, успокаивает, гармонизирует, вселяет оптимизм) и извлек записку из кармана.

На одной стороне действительно была начертана мобиль-гематрица. А на другой, четким, строгим почерком:

«Нам грозит опасность. Вероятность негативного исхода — 76%».

Контрапункт Лючано Борготта по прозвищу Тарталья (семь-восемь лет тому назад)

В любителе жаловаться на жизнь спит несостоявшийся актер. Он нуждается в публичности, как наркоман — в дозе. С упорством маньяка он гоняется за жертвой, в реальности и виртуальности, дома и в космосе. Поймав же, мгновенно обустраивает площадку — уютную, располагающую к беседе, огороженную решеткой без малейших признаков выхода.

Хотите или нет, но вы будете смотреть предложенный спектакль. Оглянуться не успеете, как наберется полный зал. Тем более, что в нас, опрометчиво решивших, что мы — всего лишь публика, кроется отзывчивый резонатор — маскируясь под сочувствие, этот подлец мигом перерождается в злокачественную опухоль, пуская метастазы во все уголки души.

Ах, сукин сын, обаятельный страдалец, любитель жаловаться на жизнь! Любитель? Профессионал! Он не просто жаждет вылить на вас отхожее ведро.

Ему нужно, чтобы вы зааплодировали.

…казалось бы, при чем тут я?..

— И тишина, — сказал профессор, икая. — Она просила ждать: мол, сама… все сама… Аркадий Викторович, она все любила делать сама!.. такая была женщина…

Мальцов отхлебнул чая.

— Не отвлекайтесь, голубчик. Сколько времени вы ждали?

— Шесть месяцев. Нет, семь. Работа, лаборатории, ученый совет… Я ждал… думал: вот-вот…

— И не выдержали?

— Да. Она не оставила координат. Сказала: домашний врач, наблюдал… еще ребенком… Еще три месяца я искал эту… врачиху! Нет, не три… пятнадцать!..

— Пятнадцать месяцев?

— Пятнадцать недель… сто с лишним дней. Будь они прокляты сверху донизу! Я все помню! Все! Ее зовут Нзинга, — профессор хихикнул. Губы, измазанные в малиновом варенье, делали Штильнера похожим на упыря. — Представляете? Врачиху мама с папой назвали Нзингой! Звучит, как визг дрели… По имени ясно: склочница, стерва!.. черная, как деготь, вудуни…

— Что она вам сказала, голубчик?

В волшебном ящике сегодня разместилась Мальцовка. Окраина с гигантским кубом накопителя, вдалеке, за березовой рощицей — скит йонарей; ближе, ближе — усадьба графа, лужайка перед главным входом, плетеные кресла, столик с розетками, полными варенья, с пузатым чайником… Аркадий Викторович сидел в кресле, ноги его сиятельства были укутаны в плед. Похоже, граф переживал один из периодов облегчения: руки не тряслись, черты разгладились, во взгляде царила строгая озабоченность.

Напротив сидел профессор Штильнер.

Пьяный в дым.

— Ни-че-го! Ничегошеньки!

Кроме икоты, речь Штильнера отягощала медлительность. Он составлял фразы с усилием, стараясь не злоупотреблять количеством слов. В остальном опьянение не слишком сказывалось.

— Я трезвоню через всю Галактику!.. с Сеченя на Китту, за сумасшедшие деньги! А она, дрянь черномазая… Кем вы, уважаемый, приходитесь госпоже Дидье? Ах, коллега по работе! Извините, мы даем справки только близким родственникам…

— В сущности, эта Нзинга права, — заметил Мальцов. — Врачебная этика…

— Права?!

Штильнер ударил кулаком по столу. Задребезжала посуда, чайник подпрыгнул, брызнув из носика темно-коричневым кипятком. Розетка с джемом из красной смородины опрокинулась. Густая, похожая на запекшуюся кровь масса поползла к краю стола.

— Матрена! — крикнул граф. — Приберись!

Оба собеседника молчали, пока дородная Матрена наводила порядок. Граф щурился, глядя на белесое, выцветшее небо. Профессор с отчаянием бил себя кулаком по колену, не издавая ни звука. Лишь когда ключница ушла, беседа возобновилась.

— Революционная методика! — Штильнер театрально заломил руки. — Прорыв в науке!

Этого человека, подумал Лючано, судьба обделила выразительностью. Натура страстная и увлеченная, страдая или обожая, он абсолютно не умел выразить свои чувства. Что ни делал, все казалось искусственным. Талант, любовь и горе в такой обертке принимали облик скверной пьесы, оказывая профессору медвежью услугу.

— Ваше сиятельство! Я должен знать, что с ней! Что с ребенком! Хорошо, оставим личное… Наука не снисходит к метаниям души! Но ребенок! Мой основной и, пожалуй, единственный аргумент… Иначе академик Святаш выставит меня на посмешище! Хитрая бестия, интриган! Он только и ждет…

Мальцов в задумчивости наклонился к собеседнику:

— Голубчик, я не доверяю женщинам. Даже самым… Короче, вы поняли. Жизненный опыт подсказывает мне, что их самоотверженность зачастую имеет под собой практическую основу. Говорите, она улетела рожать на Китту? И с тех пор, значит, вы ничего о ней не знаете…

— Да!

— Не надо кричать, голубчик… У меня с утра чертовски болит голова. Вы не допускаете возможности шантажа? Лично я не исключаю…

— Шантаж? Граф, вы сошли с ума! При чем тут шантаж?!

— Вот вы говорите: революционный прорыв. А гематры очень, очень рассудительные господа. И дамы, разумеется. Допустим, Эмилия благополучно родила. Допустим, ребенок подтвердил вашу загадочную научную правоту. Вы, голубчик, категорически не желаете посвящать меня в суть вашего открытия, и я согласен: во-первых, я ничего не пойму. Во-вторых, зная, как легко вы увлекаетесь и выдаете желаемое за действительное… Итак, рассуждаем здраво, будучи не в курсе последних веяний евгеники. Роженица…

Граф зябко передернул плечами.

— Роженица почему-то не захотела рожать на Сечене. В данный момент она находится далеко от вас, имея на руках козырь, способный произвести фурор среди академиков. Судя по ряду фактов, она небогата. Генетик с хорошими доходами — уж извините, друг мой, за прямоту! — не пойдет работать в контору, имеющую славу приюта для прожектеров и шарлатанов.

— Ваше сиятельство!

— Это правда, голубчик. Горькая, но правда. Она небогата, рассудительна и, как генетик, способна понять в вашем открытии куда больше графа Мальцова. Я делаю простейшее умозаключение: отчего бы нашей роженице не шантажировать вас? Вы подождите еще немного. И наверняка получите письмо, где вас попросят перечислить энную сумму денег со счета «Грядущего» на некий частный счет. Иначе дитя, ваш козырь и прорыв, вполне может оказаться в более щедром храме науки. Например, у академика Святаша.

— Граф, вы мизантроп! Вы женоненавистник!

— Я — солдат. Если угодно, грубый, лишенный романтизма солдат. На вашем месте я бы перестраховался.

— Каким образом?

— Повторил бы эксперимент. Что вам для этого нужно?

— Ну, «Жанетта»…

— Челнок в вашем распоряжении.

— Пилот…

— Я выделю вам Данилу. И очень прошу, голубчик: останьтесь на Сечене. Пусть эксперимент пройдет без вашего личного участия. Для пущей чистоты. Это реально?

— Да. Я дам Даниле все указания.

— Чудесно.

Пучки в руках Лючано шевельнулись, отматывая дни и недели. Усадьба в ящике завертелась, сменившись космодромом. «Жанетта» готовилась к старту, профессор Штильнер давал последние указания Даниле Бобылю, хмурому верзиле с ожогом на левой щеке. Рядом, лузгая семечки, тихо ждала молодая брамайни, завернутая в цветастое сари. По виду Данилы ясно читалось: затея Штильнера впечатляет его примерно так же, как желудочные колики.

Когда б не приказ барина…

— Карта флуктуативных районов? — спросил пилот.

— Загружена в навигационный блок. Имейте в виду, там кое-что наверняка устарело! Я дал поправку на динамику свертывания по шкале Рейхардта…

— Разберусь. Я это… — Данила скосил глаз, налитый кровью, на брамайни. Та улыбнулась в ответ. — Вы сказали, я должен…

Он наклонился к профессору, жарко шепча ему на ухо.

— Да-да! Вы совершенно правы! Именно это вы и должны сделать. Как только диагностер челнока подтвердит зачатие, можете возвращаться. Еще вопросы есть?

— Ну…

— Вам не нравится девушка?

Брамайни слушала мужчин со спокойствием статуи. Миловидное личико, пушистые ресницы, легкая улыбка не сходит с губ. Эта улыбка не грела, как светлячок в ночи. Проститутка, понял Лючано. О ней профессор ранее говорил с гематрийкой. На панель, эмигрировав с родины, шли те брамайни, кто в силу особенностей физиологии не обладал энергопотенциалом, достаточным для работы в качестве «толкача». Сутенеры наваривали на таких «бабочках» приличные деньги: нечеловечески терпеливые, как и все их соплеменники, брамайни привлекали клиентов особого сорта.