Генри Олди - Куколка

• Название: Куколка
• Автор: Генри Олди
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21116-6

Кто он, Лючано Борготта по прозвищу Тарталья, человек с трудной судьбой? Юный изготовитель марионеток, зрелый мастер контактной имперсонации, исколесивший с гастролями пол-Галактики. Младший экзекутор тюрьмы Мей-Гиле, директор театра «Вертеп», раб-гребец в ходовом отсеке галеры помпилианского гард-легата. И вот — гладиатор-семилибертус, симбионт космической флуктуации, соглядатай, для которого нет тайн, предмет интереса спец-лабораторий, заложник террористов, кормилец голубоглазого идиота, убийца телепата-наемника, свободный и загнанный в угол обстоятельствами…

Что дальше?

Звезды не спешат дать ответ.

«Ойкумена» Г. Л. Олди — масштабное полотно, к которому авторы готовились много лет, космическая симфония, где судьбы людей представлены в поистине вселенском масштабе.

---

«И комедия не заставила себя ждать», — подвел итог Гишер.

Лючано понимал гематрийку. Предмет, извлеченный Эмилией из футляра, не предназначался для демонстрации в приличном обществе. Разве что в «мягких» порно-фильмах, для семейного, так сказать, просмотра. Вагина из губчатой самоувлажняющейся микропорки с мобильными нано-стимуляторами, семясборник-консерватор, и отдельно — медальон-носитель с плесенью куим-сё. Запись «Тайных грез» или сериала «Новенькая из 10Б». Этой штукой пользовались в донорских пунктах при сдаче мужского семени в банк, или для анализов. Но большей частью «мамочку» — мастурбатор «Lady blue», в комплекте виброяйцо для дополнительной стимуляции — облюбовали одинокие, застенчивые неврастеники, испытывающие трудности с сами знаете чем.

— Вот, — еле слышно буркнул профессор, — теперь вы без спросу роетесь в моем столе… Постыдились бы! А это, между прочим, совсем не то, что вы думаете. Это, знаете ли, оборудование. Да-с, оборудование! Необходимое для эксперимента. Думаете, легко мне было спрашивать «мамочку» у продавщицы? Чуть со стыда не сгорел…

Холодные, бесстрастные глаза гематрийки в упор смотрели на Штильнера. И Тарталья готов был поклясться, что в самой глубине, на дне, в тайном омуте, поблескивают знакомые искорки. Женщины так глядят на своих мужчин, оставшись с ними наедине. На пожилых, лысых, смешных мужчин, зачастую еще не выяснивших, что они — свои.

Глядят, не видя лысины.

Не замечая возраста.

Обращая комическое в величественное.

— Насколько я вас знаю, профессор, — сказала Эмилия Дидье, — вы предусмотрели и запасной вариант. Я имею в виду, кроме «мамочки». Не Данилу же, извините, использовать…

Она шутит, с изумлением понял Лючано. Но изумление быстро прошло: мой сон, что хочу, то и подмечаю. Даже влюбленность и чувство юмора у гематров.

Профессор кивнул с достоинством:

— Да, предусмотрел. Я предполагаю взять на борт проститутку-брамайни, способную к зачатию и последующему деторождению. Это недорого и реально. Я узнавал. Отказ от родительских прав она подпишет перед стартом.

Сон мало-помалу становился интересным.

— Я понимаю это следующим образом, — Эмилия опустила футляр со злополучной «Lady blue» в ящик стола. — Вы, Адольф Фридрихович, тайно готовитесь к отлету на «Жанетте». С Данилой Бобылем, а если граф откажет, то и без Данилы. В самом деле, у вас же есть лицензия, вы три месяца штудировали пилотирование… Карту флуктуативных скоплений подходящего класса, полагаю, вы составили лично, как видный теоретик. В качестве суррогатной матери вы берете с собой проститутку-брамайни. Если проститутка откажется лететь, у вас про запас есть чудесный мастурбатор, способный хранить семя до трех недель. Я ничего не упустила?

К концу ее тирады Штильнер был густо-багров. Лючано ожидал взрыва, но ошибся. Профессор шумно выдохнул, обеими руками пригладил волосы и рассмеялся.

— Я, Эмилия Лукинична, иногда забываю, что вы из гематров. Слишком уж вы мне симпатичны. Нет, голубушка, вы изложили дело самым подробным образом. Спасибо, что вскрыли всю авантюрность затеи сумасбродного Адольфа Штильнера. А теперь послушайте меня. И не перебивайте! Вы единственная, с кем я делился своими умозаключениями, а значит, единственная, кто в силах понять.

Он опустился на диванчик и замолчал, собираясь с мыслями.

— Да, я теоретик. Рассеянный, непрактичный, легко увлекающийся человек. Но даже я вижу, что будет, выйди я на ученый совет. Почтенные коллеги, всем встать! Я принес вам преприятнейшее известие — радикальный прорыв в социал-управлении эволюцией человека осуществлен! Отныне передача расовых свойств энергетов по наследству при смешанных браках — тьфу, плюнуть и растереть! Дело за малым: в процессе зачатия, помимо обоих родителей, должен участвовать «третий нелишний» — флуктуативный материал, посланец космоса! Одного будущего родителя, а лучше — сразу обоих, требуется предварительно заразить частицами флуктуации континуума, которая в свою очередь рождена РПТ-маневром наших кораблей! «Кракен» или «дэв» в супружеской постели — залог успеха! Дорогие друзья, мы организуем экспедицию для подтверждения моей гениальной гипотезы, и благодарная Ойкумена нас не забудет! Господа меценаты, уважаемые спонсоры, шапку по кругу!

— Вы уйдете под громовой хохот, — тихо сказала гематрийка. — При вашей репутации…

Штильнер с горечью усмехнулся.

— Разумеется. При моей репутации. Я даже не успею перейти к научным выкладкам. К объяснениям, что вместо агрессивного «кракена» для инициации собираюсь использовать «прото-амёбу». К заявлению, что корректировать эволюцию микрокосма можно лишь инструментами эволюции макрокосма… Меня закидают гнилыми томатами. Но самое опасное не это. Томаты я стерплю. А если в зале окажется ушлый молодчик, который сумеет подтвердить мою гипотезу на практике? Раньше, чем это сделаю я? Я готов делиться позором. Но делиться лаврами я не желаю!

Лючано впервые видел такого профессора Штильнера. Он недоумевал, в чем дело. Шутки подсознания, решившего облагородить глупый сон — превратив комическое в космическое, а нелепость в самопожертвование? Причуды рассудка, компенсирующего напряжение реальной жизни?

Влияние «ошейника»?!

Стоило пару дней назад переволноваться из-за медицинского обследования, поддаться мнительности, воображая себе ужасы безумной заразы, частицы фага, поселившейся в твоих кишках — и нате-ка! Психика трансформировала нервный срыв в дурацкий сон, а собственный страх — в завиральные идеи Штильнера. Нельзя же, в конце концов, допустить, что нам снится реальный случай, который имел место быть?!

А когда, собственно, это могло случиться? Евгенический центр «Грядущее» уже существует и еще не лопнул, как пузырь. Значит, не более одиннадцати и не менее четырех лет тому назад. Вычислить точнее вряд ли удастся…

Бросая вызов этому безнадежному «вряд ли», сон вновь окаменел. Фигуры двух людей замерли. Перестал мерцать, а там и погас сакраментальный люминофор «ЕЕЩУДЯРГ». Лючано почувствовал, как, бестелесный и счастливый, он взмывает ввысь: над сном, над кабинетом, превратившимся в крохотную сцену — нет, в ящик кукольного театра, с каким, по словам тетушки Фелиции, ходили по Борго древние невропасты. От ящика в разные стороны тянулись пучки. Их структура вызывала оторопь. Преодолевая страх, Тарталья взялся за один из пучков, разбирая на нити, и искренне удивился, когда в ящике началось движение.

Словно колесо, где пространство служило ободом, время — ступицей, а у спиц и вовсе не было названия, совершило один-два оборота.

— Прогресс на Сечене в ваших руках, граф!

Возвестив это, Адольф Штильнер вытер лоб клетчатым платком и перевел дух. Взяв кружку с чаем, он щедро набуровил туда из вазочки малинового варенья — своего излюбленного лакомства.

— А вы как думаете, голубчик? — откинувшись на подушки, спросил граф Мальцов.

— Стоит ли шиковать на благо какого-то сомнительного «социал-управления эволюцией человека»?! — спросил Лючано, уже ничему не удивляясь.

Ответный удар Штильнера был беспощаден:

— Милостивый государь! Я тоже, в свою очередь, полагаю финансирование вашего «Вертепа» швырянием денег на ветер! Три года вы за счет графа ездите по деревням…

«Он просил дополнительных финансовых вложений у Мальцова! Это было… Когда же это было? Девять… нет, десять лет тому назад! Получив деньги, он напичкал „Жанетту“ автоматикой, мало надеясь на свою лицензию пилота… Далее — разговор с гематрийкой. Десять лет… я учил Никиту со Степашкой игре в „пристенок“… зимой выкупили Оксанку — девку во младенчестве украли цыгане, заставляли воровать, а она, тихоня, плакала…»

Лючано отпустил пучок. Колесо вернулось в исходное положение. Кабинет профессора. «ЕЕЩУДЯРГ» за окном. И в кресле — гематрийка Эмилия Лукинична Дидье.

— Я лечу с вами, Адольф Фридрихович, — сообщила она.

Дальнейшая сцена была безобразна. Штильнер кричал, бранился, разбил стенную тарелку с дарственной надписью «Долику от друзей в день его сорокалетия!» — короче, бушевал, как мог. Запреты рисковать собой сыпались на Эмилию градом, перемежаясь угрозами увольнения и домашнего ареста. Профессор живописал трудности и опасности предприятия. Он уже забыл, что собирался отправиться в космос собственной персоной, имея в спутниках лишь проститутку-брамайни, если проститутка даст согласие, и Данилу Бобыля, если тому прикажет граф Мальцов.

Но весь пыл разбился о ледяное спокойствие госпожи Дидье.

— Я лечу с вами, — повторила она, когда профессор выдохся, охрип и замолчал. — Хотите, дайте мне пощечину. Вам сразу полегчает. Но от моего присутствия на борту «Жанетты» вам не избавиться. Во-первых, у меня есть лицензия пилота. И не ваш любительский «G-прим», а категория «Z-макро». Во-вторых, я, конечно, не проститутка, и не юная звезда подиума, но к зачатию и деторождению вполне способна. Если вы предпочтете мастурбатор, я готова стать суррогатной матерью. Надеюсь, аппаратура для искусственного осеменения на «Жанетте» имеется? В-третьих, для вашего эксперимента гематрийка ничем не хуже брамайни. Поскольку вы — техноложец, и не энергет ни в малейшей степени. Наконец, в-четвертых…