Сергей Алексеев - Наш колхоз стоит на горке

• Название: Наш колхоз стоит на горке
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-08-00442-8

Повесть рассказывает историю одного небольшого колхоза, которым долгое время руководили нерадивые председатели. С приходом умного, инициативного, знающего руководителя дела колхоза стали поправляться, изменилось отношение людей к труду, к общественному добру и друг к другу. Повесть во многом созвучна современным процессам в жизни села.

---

Что это значит, мало кто понял. Но сельский всезнайка Федор Кукушкин тут же всем объяснил:

— Это значит, на фотографиях и в кинохронике хорошо получается.

Председатель смотрел вперед.

И вот стали делать из Натальи масштабную знаменитость. Определили ее в доярки. Ставку сделали на удой.

Корова Василиса оказалась податливой. И дело пошло. Правда, для той Василисы Прекрасной был построен отдельный коровник и кормили ее по санаторным нормам питания и даже выше; конечно, за счет всяких прочих других буренок.

Колхозный зоотехник из-за этой коровы перешел чуть ли не на казарменное положение. За все лето из Березок ни шаг ногой. Да разве только один зоотехник! В колхозе, как на судне во время шторма, был объявлен общий аврал. Все крутилось теперь вокруг Василисы и Натальи Быстровой, словно вместе они составляли солнце.

Знаменитость делали скопом. Надои стали расти.

Вскоре в известность об успехах Натальи Быстровой был поставлен район. Приехал первый корреспондент. Взял интервью. Потом слух достиг области. И опять приезжал газетный работник, а вместе с ним и фотограф. В газете появился Наташин портрет.

Лицо у нее и в действительности оказалось фотогеничным.

Председатель потирал руки. Впрочем, и все радовались восходящей славе колхоза.

Приметил Наташу столичный журнал. Поместил разворот, на котором был уже не один портрет Быстровой, а сразу несколько: «Наташа дома», «Наташа делает физзарядку», «Наташа за книгой» (вот же шельмец фотограф — Наташка вообще ничего не читает!), «Наташа и ее рекордистка» (это Быстрова вместе с коровой).

Пробудь Разумневич в колхозе дольше, наверное, и другие стали бы знаменитостями. Но через Натальину знаменитость он и сам вошел в знаменитость. Забрали его из колхоза.

Председатель пошел на повышение.

Дровоколов

Дровоколов явился в Березки с идеей развести в этом неюжном краю баклажаны.

Он довольно ловко обосновал, какое это будет от тех пока никому здесь не известных растений великое счастье для всех в Березках.

Выходило со слов председателя, что эти самые баклажаны в жизни колхоза чуть ли не решат главное дело.

Правда, старики покачивали головами:

— Да как их сеять?

— Как же ходить за ними?

— Может, земли наши к тому не очень…

— Научимся, научимся, — говорил Дровоколов. — Литературу освоим. Это же продвижение южных культур на север.

И тут же, к слову, вспоминал о великом садоводе Мичурине.

Дровоколов вообще любил увлекать идеями. По любому поводу говорил:

— Давайте заглянем в завтрашний день.

Рисовал картины заманчивее одна другой. То со строительством многоэтажных домов в Березках. То с газификацией всего района. И даже говорил о возведении в Березках собственной телестудии.

За время правления Дровоколова колхозники раз тридцать, не меньше, смотрели в завтрашний день и так привыкли к обещанным асфальтовым мостовым, газовым кухням и прочим чудесам XX века, что вдруг в один прекрасный день их родные, их дорогие, столь любимые ими Березки показались им черт знает чем. Даже стали стыдиться своих Березок.

Зато с баклажанами дело сдвинулось. Пошли на убыль в Березках земли под рожь и лен. Стали пахать под баклажаны.

Кто его знает, возможно, они и принесли бы обещанное счастье Березкам, но здесь все остановилось. То ли в области, то ли выше нашлись люди, которые задержали этот проект.

Вернулись колхозники снова ко ржи и ко льну. И очень были этому рады.

С неменьшей радостью была встречена в Березках весть и о том, что забирают от них и самого Дровоколова. Потому что чем больше колхозники заглядывали с новым председателем в завтрашний день, тем больше на самом деле возвращались в день прошлый, вчерашний.

С отъездом Дровоколова как-то стало вдруг все на свои места. И опять родные Березки кажутся всем лучшей землей на свете. Да так оно и есть и на самом деле.

Коренной

Рыгор Кузьмич Губанов до приезда в Березки на пост председателя был в областном городе директором ипподрома.

Коней он любил, толк в них понимал. Но случилась в городе у него какая-то неприятность — вот и перевели с ипподрома Рыгора Кузьмича в колхоз. Скорее всего, просто по конской аналогии, так как в самом сельском хозяйстве Губанов абсолютно ничего не понимал — путал репу с укропом.

Работа на ипподроме не прошла для Рыгора Кузьмича бесследно. С его появлением в Березках пошли здесь лошадиные клички и термины. О колхозных планах Рыгор Кузьмич говорил: «оседлаем», о срочных делах: «пустим аллюром», о необходимости что-нибудь приобрести: «заарканим».

Именами и фамилиями новый председатель колхозников не называл, а всех окрестил по-своему. Вот и появились в Березках вместо Григория Сорокина — Пират, вместо Сыроежкиной Анисьи — Гортензия, вместо Степана Козлова — Маркиз. На других он не тратил и этого.

Сельских подростков обобщенно звал «лошаки».

Деда Опенкина — «сивый мерин».

Тетку Марью — и того хлеще.

Не обошел и себя.

— Я у вас коренной, — говорил председатель.

Начинал собрания так:

— Поскольку табун собрался, разрешите открыть собрание.

Если Рыгор Кузьмич хотел кого-нибудь похвалить, говорил:

— Этот — конь с гривой.

Если ругнуть… Простите, но это не поддается печатному слову.

Обижались вначале колхозники, потом многие попривыкли. Откликались и на Пирата, и на Гортензию, и на более худшее. И лишь один бригадир Червонцев, хотя ему-то чего обижаться — он как раз ходил в тех, которые «конь с гривой», — говорил:

— Рыгор Кузьмич, осторожнее. Это не те приемы. Не те манеры.

И прямо в открытую, прямо в глаза председателю.

Что было нового и хорошего при ипподромном председателе, так это то, что увеличилось в Березках конское поголовье. Даже появился племенной жеребец Султан. Правда, заплатили за него огромные деньги.

В другом колхоз не изменился. Стоял на месте. Ни вперед, ни назад не двинулся.

Недолго пробыл в Березках Рыгор Кузьмич. Говорят, к его уходу был причастен Червонцев. Возможно, это и так.

Забрали Рыгора Кузьмича по-тихому. Без повышения, без понижения. Просто — в соседний колхоз.

«Ватерлоо»

Из всех председателей временных самым временным оказался в Березках Николай Семенович Лапоногов. Процарствовал Николай Семенович в колхозе, как Наполеон при втором восшествии на престол, ровно сто дней.

Лапоногова в Березках знали еще до прихода к ним в село. Был он до этого председателем колхоза «Передовой». Колхоз развалил.

Его бы вообще подальше от дел колхозных. Но в районе почему-то решили Лапоногова поддержать. Нет бы сменить начальство — решили сменить колхоз. Вот и рекомендовали его в Березки.

Как известно, председателя избирают на общем колхозном собрании. Так было и тут.

Однако, несмотря на рекомендацию к ним Лапоногова, в Березках решили за нового председателя не голосовать.

Даже дед Опенкин как бы от имени всех заявил:

— Не допустим!

И действительно, не допустили. Провалили его на собрании.

После голосования бригадир Червонцев сказал:

— Ватерлоо.

Сельский всезнайка Федор Кукушкин тут же всем объяснил, что Ватерлоо — это название маленькой деревушки в Бельгии, возле которой в 1815 году был разбит французский император Наполеон.

Узнали в районе — а люди там были жалостливые, — что их кандидат не избран, забили тревогу, нашли какой-то недостаток в проведении собрания, короче, придрались и предложили колхозникам переголосовать.

На новое собрание приехал из района специальный представитель.

Представитель говорил горячо. Находил в Лапоногове массу достоинств. Народ заколебался. Прежней общей решительности уже не было. Голоса распались, и надо же: как раз на две равные половины.

Представитель забегал тревожно глазами по залу, стараясь найти хоть еще одного, кто поднял бы руку «за».

Тут и попался ему Опенкин.

Представитель сразу пошел в атаку:

— А что же вы, товарищ дед, «против»? Что вы имеете против товарища Лапоногова?

Понимает Опенкин, что вопрос обращен именно к нему, а главное, сидит дед так, что ни за чью другую спину не спрячешься.

Решил старик прибегнуть к хитрости.

— Да я что… Я ничего… Рука у меня болит, — нашелся старик и тут же показал на свою правую руку.

— А вы левой, товарищ дед, левой, — наседал гость из района.

Так и не отбился Опенкин. Короче, поднял он руку, и Лапоногов стал председателем.

— Вот тебе и твое Ватерлоо, — говорили колхозники после собрания бригадиру Червонцеву.