Михаил Чванов - Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции

• Название: Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции
• Автор: Михаил Чванов
• Издательство: ООО «Издательский дом «Вече»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-2091-7

В 1912 г. Северным морским путем отправилась парусно-паровая шхуна «Св. Анна». Возглавил эту экспедицию лейтенант флота Георгий Львович Брусилов. Отплыв летом из Санкт-Петербурга, уже в октябре судно попало в ледовый плен у берегов Ямала и начало дрейф на север. На Большую землю вернулись только два человека — штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Их четырехсоткилометровый переход по дрейфующим льдам к Земле Франца Иосифа вошел в историю полярных исследований. Для писателя Вениамина Каверина Альбанов стал прототипом штурмана Климова в романе «Два капитана».

В настоящее издание включены две работы — книга-расследование писателя Михаила Чванова об экспедиции Г. Л. Брусилова и книга штурмана В. Альбанова, давно ставшая библиографической редкостью.

---

Высадилась экспедиция в Долине Ветров, куда их забросил ледокол «Капитан Сорокин». За плечами поискового отряда уже был порядочный поисковый опыт. В свое время он разыскал на Новой Земле зимовье и могилу Баренца.

— Сохранился описанный Альбановым домик на острове Белль, — рассказывал Хорошев. — Когда я подошел к этому столетнему сооружению, появилось ощущение: вот-вот кто-то выйдет из приоткрытой двери. От нее сбегает старая тропка к побережью. Войдя в помещение, куда почти не проникает свет, многие вскоре поспешили на воздух — внутри царил тлен. Через некоторое время позвал ребят обратно, спросив их: «Вы знаете руку Нансена?» — «Да», — ответил кто-то. «Так посмотрите…» С помощью факелов и фонарей различаем на одной из досок: «Фритьоф Нансен и Иогансен прибыли к мысу Флора 7 мая 1897 г. Нансен».

На мысе Флора исследователи нашли остатки строений, в которых зимовали многие известные полярники, где нашли свое спасение и Нансен, и Альбанов — такое не может быть случайным, видимо, Бог или Николай Угодник избрал Джексона спасителем оберегаемых ими до поры до времени людей.

В рубке, в которой собрались зимовать Альбанов с Конрадом, обнаружили запас продовольствия — в двух деревянных ящиках около восьмидесяти банок консервов, правда, большинство из них прокусано, то ли песцами, то ли медведями. Всего шесть целых. Некоторые датированы 1894 годом. Среди всевозможного хлама обнаружили бутылочку с мятными лепешками, о которых писал в своем дневнике В. И. Альбанов.

Исследователи попытались повторить путь группы Альбанова, начиная с мыса Ниль. Здесь на берегу они нашли гурий, и в нем — латунную гильзу. В ней оказалась серая бумажная масса, видимо, внутрь не раз попадала вода. Позднее находку передали в лабораторию Государственного архива древних актов, но даже там прочесть ее не удалось. Туда же передали и записку, извлеченную из истлевшей консервной банки из гурия на мысе Краутер. На этой записке единственное, что удалось прочитать — координаты точки, лежащей севернее мыса Краутер. Что произошло или должно было произойти на обозначенной широте и долготе и с кем — остается только гадать.

Поиск следов группы Альбанова осложнил обильный, необыкновенно рослый мох. Не говорит ли он о каком-то, — может быть, временном, — потеплении в Арктике? Не об этом ли свидетельствовали и громовые обвалы ледников, постоянно сопровождающие исследователей, и пресноводное озеро, появившееся на мысе Флора? Жаль, что экспедиция по воле не зависящих от нее обстоятельств высадилась на Землю Франца-Иосифа очень поздно, 13 августа, и потому получилась очень короткой. Уже в конце августа выпал глубокий снег, и работы пришлось сворачивать…

Еще одна загадка штурмана Альбанова…

Все сходятся на том, что вернувшийся из лап ледовой смерти благодаря своему беспримерному мужеству или охраняемый до поры до времени Николаем Чудотворцем Валериан Иванович Альбанов погиб в 1919 году: умер в поезде от тифа или уже больной тифом погиб при взрыве стоящего на соседних путях эшелона с боеприпасами.

Но судьба Яна Иосифовича Нагурского, судьба А. М. Сибирякова, «достоверные» сообщения о смерти которых были даже засвидетельствованы в Большой Советской Энциклопедии, говорят о том, что нельзя считать абсолютно доказанной смерть Альбанова в 1919 году. В судьбе Альбанова, как и в судьбе самой России первой половины XX века, все невероятно. Невероятен его поход на Землю Франца-Иосифа, невероятно его спасение — встреча со «Св. Фокой», хотя, конечно, уже через месяц к мысу Флора подошла «Герта», отправленная на поиски Седова.

Не только передо мной возникал вопрос: почему его сестра Варвара Ивановна так боялась расспросов о нем, о его смерти, о чем свидетельствуют все встречавшиеся с ней? И однажды ко мне пришла сумасшедшая мысль: не фальсифицировал ли В. И. Альбанов свою смерть? Чтобы все забыли о нем.

По причине, что ему было что скрывать об экспедиции на «Св. Анне»? — вскинут головы приверженцы «морально-нравственного метода», которые в любом видят только человеческую подлость: «Седова съели, Альбанов перестрелял экипаж, судно сжег…».

Нет, по другой. Все исследователи жизни В. И. Альбанова, в том числе и я, как бы негласно сговорившись, старались не детализировать пребывание его в Сибири в 1918–1919 годах: был, плавал, умер или погиб при катастрофе поезда. Но если Сибирь, район Енисея в 1918 году еще находились в руках красных, то в 1919 году — уже в руках белых. И если В. И. Альбанов действительно погиб при взрыве поезда с боеприпасами, то можно предположить, что подорвали этот поезд красные партизаны.

И на чьей стороне был в 1919 году или чьей стороне симпатизировал В. И. Альбанов, в нагрудном кармане которого весь ледовый поход хранилась иконка Николая Чудотворца?

Я полагаю, что не красным. Он не покинул Россию ни в Архангельске, ни в Ревеле хотя бы по той причине, что был гол, как сокол, и за границей его никто не ждал.

Допускаю даже, что он был совершенно аполитичен. Но когда он, насмотревшись на деяния красных, в Красноярске очутился вдруг в расположении белых частей, которыми командовал к тому же адмирал Колчак, в недавнем прошлом известный полярный исследователь, о чем до последнего времени мало кто из нас знал, и с которым В. И. Альбанов мог быть лично знаком, он мог принять для себя однозначное решение — вступить в колчаковскую армию, тем более, что он в ней вольно или невольно, как бы автоматически, уже служил, пусть и в гидрографии. Его никто не спрашивал: сначала он был красным гидрографом, а теперь — белым.

Это предположение выдвигал и Д. А. Алексеев, — в письме ко мне:

«Есть, правда, третья версия его гибели — он был расстрелян, якобы за то, что служил в штабе у Колчака. Но это такое же зыбкое предположение, как и два других…»

Этого же мнения придерживался и В. А. Троицкий:

«Судя по письмам и по испуганным встречам визитеров к сестре Варваре (у нее по просьбе Н. Болотникова в 50-е годы был корреспондент ТАСС в Красноярске Бармин и рассказывал Болотникову), что-то запутанное связано с его гибелью. Осенью 1919 года, когда был крах колчаковщины, незачем было Альбанову „ехать в командировку“ в Омск, он вступил в действующую колчаковскую армию и погиб на фронте…»

Но твердой уверенности в этом у Владилена Александровича, видимо, не было, потому что уже через полмесяца он писал мне: «Если придется быть в Омске, следует просмотреть в тамошнем архиве фонд „Дирекции маяков и лоции“ при колчаковском комитете Северного морского пути за 1919 год. Фонд небольшой, и отыскать фамилию Альбанова, если она там есть, нетрудно. Только в это учреждение он мог направляться в „служебную командировку“ из Красноярска в Омск…»

Я тут же написал в Омск, в Государственный архив Омской области, на что пришел ответ:

«Уважаемый Михаил Андреевич! Выявленных сведений о В. И. Альбанове у нас нет, но в госархиве хранится фонд № 31 „Омская и Енисейская гидрографические партии при дирекции маяков и лоций гидрографического отделения морского министерства“, позднее это — Отдельный Обь-Енисейский гидрографический отряд Главного гидрографического управления, затем он был преобразован в гидрографический отдел Омского территориально-производственного управления Главсевморпути.

Рекомендуем Вам приехать и поработать у нас в читальном зале. Заняться исследованием по Вашей теме мы не имеем возможности, так как информационная и публикационная работа в госархиве ведется по утвержденной Госархивом РСФСР плановой тематике и, чтобы ее выполнить, мы сами вынуждены обращаться за помощью к местным ученым».

Поехать в то время в Омск у меня не было ни времени, ни средств.

В Омске я оказался только в октябре 1977 года, меня пригласили туда на выездной пленум Союза писателей России, вряд ли собрался бы я на него, если бы меня много лет не жгло это письмо из Омского госархива.

Мне повезло: в первый же день в перерыве меня, направившегося к дежурившему на выходе из здания милиционеру разузнать, как пройти или проехать до госархива, остановил незнакомый человек, представившийся К. В. Канаки, членом местного отделения Русско-сербского общества, его интересовали мои связи с Сербией. Я, в свою очередь, задал ему интересующий меня вопрос, и оказалось, что Константин Викторович в течение многих лет работал научным сотрудником в этом самом архиве, и уже на следующее утро я сидел в его читальном зале и передо мной лежала опись документов фонда № 31 «Омская и Енисейская гидрографические партии при дирекции маяков и лоций гидрографического отделения морского министерства».

Но, увы: ни одного документа за 1919 год в ней не числилось, хотя в оглавлении описи этот год значился. И никто не мог мне объяснить, куда эти документы делись.

— Может быть, их в свое время изъяли, как касающиеся Колчака, и отправили в Центральный архив Октябрьской революции, — предположил Константин Викторович…