Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица

• Название: Александра Федоровна. Последняя русская императрица
• Автор: Павел Мурузи
• Издательство: "Вече"
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1187-7

Документальный роман-биография известного французского писателя, драматурга, поэта, журналиста Павла Мурузи рассказывает о жизни императрицы Александры Федоровны, жены последнего российского императора Николая II. Годы царствования Николая II оказались отнюдь не радужными не только для дома Романовых, но и для всей России. Несмотря на очевидные экономические успехи, страна стремительно катилась в пропасть, подталкиваемая внутренними и внешними врагами. Первая мировая война, Февральский и Октябрьский перевороты привели к гибели империи, жестокой расправе с царской семьей, братоубийственной гражданской войне. На этом фоне писатель показывает жизненный путь Александры Федоровны, ее становление как личности и как монархини, ее женскую судьбу — радости и горести невесты, жены, матери, ее переживания за безнадежно больного сына-наследника и мужа, "хозяина Земли Русской".

---

Важные сановники, фрейлины, почетные гости, ожидавшие на перроне, когда им подадут кареты, чтобы ехать во дворец, наблюдали за этой встречей молодых людей, которые глядели друг на друга с нескрываемой нежностью.

— Николай, — прошептала Аликс, не чувствуя себя от радости, — сколько времени прошло! Вы хоть меня узнаете?

— Я никогда не забывал Вас, ни на мгновенье…

У нее отлегло от сердца. Ах, все эти злые языки, глупые болтуны из ее свиты доносили до нее злобные слухи, чтобы ее обескуражить.

Но Николай стоял передней, вот он, он ей улыбался, ласково смотрел на нее своими голубыми глазами, даже не глядел, а пожирал… Как им обоим хотелось в эту минуту оказаться подальше от этой разодетой толпы со звонкими титулами, заботящейся только о старшинстве по чину да о соблюдении придворного этикета. Ах, если бы они только могли, взявшись за руки, убежать вдвоем куда-нибудь, словно влюбленные, испытывающие сентиментальное притяжение. Но он был наследником трона русской империи и здесь, в Дармштадте, ее представлял, а она, сестра жениха, должна была учтиво принимать представителей европейской аристократии по случаю такого важного события, — бракосочетания, на которое слетелось столько журналистов со всего мира!

Был устроен семейный обед. Баттенберги, князь Генрих Прусский и его жена Виктория просто пожирали их глазами, великая княгиня Мария Павловна (тетя Михен) строила из себя важную персону в потрясающем выходном платье, кайзер со своей свитой, все были чрезвычайно взволнованы.

После обеда, к которому гости едва притронулись, вся «компания» отправилась в оперетту, которую давали в честь будущей супружеской четы герцогства Дармштадтского.

Николай все время не спускал глаз с Аликс. На ней было очень красивое зеленое муслиновое платье. Скромное ожерелье из изумрудов ее матери оттеняло белизну ее шеи. Цесаревич все время старался подойти к ней, поговорить, но все его попытки были напрасными… Этот вечер она посвятила только семейным заботам, только соображениям династического свойства.

На следующее утро, не в силах больше терпеть проволочек, Николай вошел в апартаменты принцессы Аликс.

Миссис Орчард бросила на него благожелательный взгляд. Она проводила его в маленький будуар перед спальней своей воспитанницы.

— Извольте подождать здесь, Ваше императорское высочество, — сказала она, — сейчас к вам выйдет принцесса. У нее еще там ее парикмахер. — Она церемонно откланялась, но в глазах ее проскочила лукавая искорка.

Николай смотрел через большое окно на ухоженные аллеи в саду, покрывавшиеся первой весенней зеленью. Он увидел в комнате большую корзину цветов, которую он еще на рассвете приказал своему камергеру сюда доставить. Он, подойдя к корзине, хотел удостовериться, хорошо ли приколота его визитная карточка, и в это мгновение дверь спальни распахнулась,

Аликс радостно подбежала к нему:

— Николай!

— Аликс!

Он опустился перед ней на колени, его губы прикасались попеременно к ручкам принцессы.

Она подняла его, и не спеша, словно речь шла о каком- то предмете, не имеющем никакого отношения к ее личной жизни, осведомилась:

— Значит, вы меня любите?

Николай, который заготовил пламенную речь, молчал. Он чувствовал что-то вроде опьянения, которое не позволяло ему разжать губы.

Она пригласила его сесть на канапе перед собой. Но он не сел, подошел к ней и, взяв ее за руку и устремив на нее взор своих голубых глаз, с дрожью в голосе спросил:

— А вы?

Помолчав немного, она ответила:

— И вы еще спрашиваете! Вы же знаете, Николай, что я Вас люблю, будьте уверены в этом. Что Вы есть и будете единственной моей любовью в жизни… Я была еще ребенком, мне, если вы помните, было двенадцать лет… и, когда я впервые увидела Вас, сердце мое сильно забилось. Это был для меня праздник, но праздник весьма печальный. Эта маленькая девочка жила с отцом, вдали от всех празднеств, от всех великих людей. Будет ли у меня когда-нибудь возможность вновь увидеть того, которого я выбрала для себя раз и навсегда, — спрашивала я тогда себя. Он подошел к ней ближе, обнял ее, прижал к себе, поцеловал ее золотистые кудряшки, спадавшие на ее ушки, и впервые прошептал ей такие слова:

— Дорогая! Дорогая моя, я Вас люблю… Эта свадьба Вашего брата — лишь предлог. Я решил приехать сюда, чтобы снова увидеть Вас и попросить Вашей руки. Аликс, обожаемая Аликс, хотите ли Вы стать моей женой? — На сей раз выдержка изменила Аликс. Она крепче прижалась к нему, заливаясь слезами, прижалась к тому, чьи только что произнесенные слова говорили о том, что перед ней — её жених…

Николай открыл двери соседней комнаты. Там, в гостиной, удобно устроившись у камина, сидела великая княгиня Елизавета, глядя на то, как в камине гасли раскаленные угольки.

— Тетя Элла, — закричал цесаревич, — тетя Элла, — я вам всем обязан, мой ангелочек теперь рядом со мной. Она согласилась стать моей женой. Вы, тетушка, та фея из сказки, которая раздает счастье…

Сестры молча обнялись. Чтобы не вызывать излишнего шума, великая княгиня под каким-то предлогом улизнула, бросив на своего племянника проникновенный взгляд. Молодые люди остались наедине. Николай чувствовал, что наступает самый ответственный момент. Стоя перед невестой, цесаревич взял ее за руки. Спокойно, тихим голосом он перешел к главной, самой важной теме:

— Обожаемая Аликс, теперь мне придется потребовать от Вашей любви ко мне одной большой жертвы…

Аликс вдруг испытала безотчетный страх. Какая еще трудность возникла на пути к их союзу, что за препятствие?

— Аликс, после свадьбы вы станете русской, великой цесаревной, наследницей престола, потенциальной императрицей. По вековым законам нашей империи Вам нельзя оставаться в лютеранской религии. Вам нужно от нее отказаться и принять православие.

Лицо у Аликс смертельно побледнело. Она, обхватив голову руками, зарыдала. Из-за рыданий она не могла произнести ни единого слова.

— Аликс, наше Солнышко, как говорит тетя Элла, неужели Вам так трудно стать истинной православной, чтобы быть моей женой?

Аликс подняла на него свое заплаканное лицо.

— Николай, нет, такое мне не по силам… я не могу, я думаю, что это просто невозможно…

— Но Ваша сестра подала Вам пример, она добровольно поменяла свою религию, когда вышла замуж за моего дядю Сергея Александровича, хотя этого от нее и не требовалось. Он — не прямой наследник престола. Могу назвать Вам, дорогая, сколько угодно прецедентов. Вспомните о других государынях, которые предшествовали Вам, о нашей Екатерине Великой. И хотя не пристало шутить в такой серьезный момент, могу напомнить вам слова короля Франции Генриха IV, который изрек вот эту бессмертную фразу: «Париж стоит мессы». Я не предлагаю Вам Париж, дорогая, но, кто знает, все же когда-нибудь я стану императором, я этого хочу…

Аликс, несколько разочарованная тем, что Николай вдруг заговорил о своих амбициях, вдруг вновь обрела хладнокровие и с достоинством сказала ему:

— Николай, даже если бы Вы были простым лейтенантом в армии моей бабушки, я все равно бы вас также любила. Ваш высокий ранг, я бесспорно уважаю, я им восхищаюсь, но даже он не может заставить меня смириться. Не ранг, а ваши голубые глаза, любовь моя, овладели моей душой. Господу угодно, чтобы я была рядом с Вами, но прошу Вас оставьте в покое мою веру, уважайте ее, как я уважаю Вашу…

Время шло. И того, и другого ждали свои обязанности, и сейчас было недосуг заниматься личной жизнью. Маятник неумолимо раскачивался. Пробило двенадцать — полдень.

Аликс встала, сделала неловкий реверанс, слезы поблескивали в ее глазах.

— Прошу Вас простить меня, мой единственный друг… Мне нужно спешить. Новобрачные, наверное, заждались меня. После окончания брачной церемонии мы, наверное, увидимся, если только нам позволят другие гости. Каждый требует к себе внимания. Он опустился перед ней на одно колено. Его голубые глаза заволокла пелена слез.

— Солнышко, мой долгожданный ангел… Для чего Вы заставляете страдать нас обоих, кто дал Вам на это право? Если Господу было угодно соединить нас, то почему религиозные различия должны нас разделять? Но я вас так сильно всем сердцем люблю, если Вы будете упорствовать и отказывать мне в том, чего требуют придуманные не мной законы, то, вероятно, мне придется отказаться от своих прав на корону и передать ее своему брату — Михаилу… Но такого трагического исхода не перенесет мой августейший отец. Но мать…

— Ваша мать? — удивленно переспросила принцесса.

— Моя мать посоветовала мне прислушиваться к голосу своего сердца.

— Вот никогда бы не подумала, — невольно вырвалось у Аликс, которая старалась скрыть свое неверие.

Он хотел было ее снова обнять, но она выскользнула и сказала ему на прощание: