Дмитрий Лесной - Русский преферанс

• Название: Русский преферанс
• Автор: Дмитрий Лесной
• Издательство: Издательский Дом «РЦБ»
• Жанр: Развлечения
• Год: 1998
• ISBN: 5-900552-02-0

Под одной обложкой собран богатейший материал по теории, истории и культурологии популярнейшей карточной игры российской интеллигенции. Впервые за почти двухвековую историю преферанса написан полный и подробный учебник ― с анализом технических приёмов розыгрыша, сборником великолепных и малоизвестных этюдов и задач, с привлечением теории вероятностей и большого опыта профессионального игрока. Исторический очерк дополнен галереей портретов: Некрасова, Белинского, Толстого, Тургенева и др. В книгу включены шесть произведений русской литературы, посвящённых исключительно преферансу. Привлекательной частью книги является описание шулерских приёмов, коллекция «пляжных историй» и шулерских баек. Редкие иллюстрации на тему игры собраны по музеям и частным коллекциям. Книга предназначена для широкого круга читателей.

---

— Вот, моя милая, 55 рублей ассигнациями, распорядись, чтобы завтра утром они были отправлены в пансион м-м Трюмо. Это деньги, которые я плачу за воспитание сироты, девицы NN. Боюсь, что заиграюсь в карты и забуду о них…

— Как добра Елена Львовна, — заметил кто-то из гостей, — надобно удивляться, как достаёт её на всё это.

— Да-с… — подхватил другой, разбирая карты, — в нынешние времена-с…

Но тишина продолжалась недолго. Буря начала разыгрываться понемногу.

Хотя люди большого света умеют превосходно управлять своим характером и движения души подчинять выражению своего лица, но за преферансом это искусство у них бессильно; лица их говорят то, что делается в душе, а в душе у них делается то же самое, что сделалось у Фишечки, которую читатель, верно, не забыл.

В гостиной г-жи Звонской, как и везде, был слышен шумный говор, обидные каламбуры, сердитые восклицания, едкие сарказмы.

— Pretez plus d’attention, Monsieur![81] Вы меня без пощады ремизите… вдруг два дела делать нельзя… — говорила пожилая дама молодому человеку, который действительно больше занимался своей соседкой, нежели игрой.

— Уф, батюшки, кажется, не дождёшься, когда кончится эта бесконечная пулька! Право, я насилу сижу… — повторяла одна старушка, болезненно сморщив своё лицо и хватаясь за спину.

— Кажется, ваше превосходительство, всё ещё не можете похвалиться вашим здоровьем, — заметил какой-то лысый человек.

— Да, батюшка, всё вот геморрой… мочи нет… а доктор мой советует как можно меньше сидеть.

— А кто вас пользует?

— Образумьтесь, батюшка, — перебила старушка, сверкнув своими впалыми глазами, — вы убили мою карту.

— Виноват-с, простите…

— C’est insupportable ca![82] — сказала какая-то дама, бросая на стол деньги за карты. — Наш маленький преферанс достаётся нам очень дорого.

— Да-с!.. — подхватил, разбирая карты, тот же господин, который сделал то же самое восклицание в начале игры, когда кто-то дивился вслух добродетелям Елены Львовны.

— Нет, это невыносимо! Я здесь в последний раз…

— Comment cela va-t-il, Madame?[83] — спросил один военный штаб-офицер, относясь к Елене Львовне, которая, бледная как смерть, скрестя с отчаянием на груди руки и полулёжа в кресле, смотрела на свою пустую коробочку.

— Mais horriblement![84] — простонала Елена Львовна. — Я проигралась… и ужасно!..

— А как велик этот ужас?

— Рублей пятьдесят!

— Неосторожно-с!

— Вы почти отгадали, сударыня, — сказал господин, выигравший у Елены Львовны, — 48 рублей 97 копеек.

— Сейчас получите, — отвечала Елена Львовна плачущим голосом и вышла вон из комнаты. Пришедши в свой будуар, она позвонила, упала на оттоманку и лишилась чувств.

На звонок прибежали несколько горничных и кинулись на помощь к своей госпоже. От долговременного опыта они очень хорошо знали, какие нужны были ей пособия, потому что после проигрыша Елене Львовне всегда делалось дурно и медицинские средства давно уже были определены.

Когда Елена Львовна пришла в себя, она опять позвала свою экономку и сказала ей томным болезненным голосом: «Милая, подай мне деньги, которые я тебе дала давеча. А когда придёт моя воспитанница, то скажи ей, что обстоятельства мои с нынешнего дня так расстроились, что я не могу больше платить за её воспитание».

Между тем как Елена Львовна таким плачевным образом разорялась в своём будуаре, в одной из зал происходила страшная суматоха; карты были оставлены, дамы толпились у одного из ломберных столов, мужчины бегали по комнатам и кричали: «Скорей! Ради бога!.. Чего-нибудь… спирта! одеколона! холодной воды! Чего-нибудь… С г-жой Шавочкиной дурно… Ах, Боже мой… Что с ней?! Она кончается… у неё конвульсии…

— Но что же не пошлют за доктором?

— Посылали…

— Что же?

— Уехал на преферанс.

— Так пошлите за другим, здесь недалеко больница.

— И за этим посылали.

— Что же?

— И этот уехал на преферанс.

В самом деле, с одной из дам творилось что-то чудное: лицо её было бледно, как писчая бумага, глаза дико блуждали, а руки, крепко прижавши к груди восемь в червях, судорожно трепетали.

— Что с тобой, ma chere?[85] — спрашивали у неё с участием.

— Ах… не спрашивайте, я ужасно страдаю…

— То-то и есть… как можно в вашем положении сидеть по нескольку часов за преферансом…

— Вы немилосердно затягиваетесь в корсет…

— Вам надобно больше ходить… верно, спазмы?

— Ах, нет… нет… не спазмы… я думала, что я успею доиграть эту пульку… Но, Боже мой, что со мною будет? Возок мой! Ради Бога, возок… скорей! Ох, скорее!..

Суматоха сделалась общею. Одни кричали: «Экипаж г-жи Шавочкиной!» Другие закутывали её в салоп, третьи тёрли ей виски.

Во всё это время Шавочкина была совсем полумёртвая, но руки её, в которых заключалось восемь в червях, так крепко были прижаты к её груди, как будто они приросли к этому месту.

В таком положении её посадили в возок и отправили домой.

Долго после того гости Елены Львовны рассуждали между собой, терялись в догадках и никак не могли догадаться, что такое сделалось с г-жой Шавочкиной.

На другой день происходила следующая сцена: Шавочкина лежала в постели. Она была очень слаба.

Возле её кровати стоял маленький столик, заставленный скляночками и баночками, а на постели возле больной лежало несколько карт, которые она по временам брала в руки, смотрела на них грустным взором и шептала, качая головой: «Милости просим… в кои-то веки пришла игра… надобно же, чтобы так случилось…»

Недалеко от больной сидел доктор и прописывал рецепт.

В комнате царствовал полусвет, на окна были опущены зелёные шторы.

Кончивши свой рецепт, доктор взял свою шляпу, подошёл к больной, ещё раз пощупал у неё пульс, отдал окончательные приказания и пошёл вон из комнаты.

— Доктор, — сказала больная едва слышным голосом.

Доктор воротился.

— Доктор, — повторила больная, — можно ли мне сегодня играть в преферанс?

Удивлённый доктор вытаращил глаза и уронил шляпу.

— Что вы… сударыня… — отвечал он, — возможно ли это?!

— Но почему же, доктор?

— Придите в себя, сударыня! В первый день после родов… если вы хотите умереть — пожалуйста, играйте…

— Но почему же?..

— Вам нужно спокойствие, а за преферансом вы неизбежно должны ажитироваться, сердиться… это вас убьёт… Но это бред, а не желание, и я запрещаю вам это делать строжайшим образом.

— Добрый доктор, позвольте… я только одну пулечку… и то по грошу… уж, верно, в такую игру я не буду сердиться…

Доктор внимательно посмотрел на больную, пощупал пульс, прописал за уши пиявок и уехал.

Завернувшись в свою енотовую шубу и забившись в угол своего возка, доктор думал: «Да, это замечательно… преферанс… медицина должна обратить на это явление особенное внимание… Я со своей стороны сделал важное открытие… после теперешнего случая я совершенно убеждён, что моя mania praeferantica[86] существует».

Картина VI Героини преферанса

Mesdames![87] Послушайте: вам непременно должно отыскать эту гениальную голову, дознаться, кто был необыкновенный человек, изобретший преферанс, сложиться и соорудить ему памятник.

Вы не можете представить, что он для вас сделал! Он поднял вас на целую голову выше остальных женщин, он сравнял вас с мужчиной, он раскрыл перед целым светом всю сокровищницу ваших способностей, всю силу вашего характера; он доказал, что героиня преферанса способна к подвигам великим, наконец — он дал вам новую стихию, новую жизнь.

Я буду публично защищать эту тему и повторяю торжественно: героиня преферанса есть женщина великая, когда она находится в своей стихии, то есть за преферансом! Нет труда, который бы она не преодолела, нет страдания, которого бы не забыла, нет жертвы, которой бы не принесла. Вот тут-то видна вся гибкость женской натуры, всё богатство её способностей. Русский солдат не вынесет того в походе, что героиня преферанса: она будет играть в преферанс, не спавши несколько ночей сряду и питаться одной чечевицей; будет играть в нетопленой комнате, где 29 градусов холода; будет играть в 40 градусов жары; не услышит грозы, не почувствует землетрясения; для преферанса она забудет назначенное rendez-vous,[88] не услышит пожатия руки и выйдет на дуэль. Я уже не говорю о том, к чему могут быть тут способны их руки… Подтасовать, передёрнуть, сделать коробочку — это всё равно что выкурить сигарку.

Видите ль теперь, что героиня преферанса есть женщина великая?

Герои преферанса — это ничто в сравнении с ними; это только ничтожные оруженосцы героинь, которые для этого и вооружены лучше, и латы на них крепче, и воинский крик их громче и страшнее. Герои в сравнении с ними суть простые рыбаки в море преферанса, которые большей частью честно и добросовестно закидывают свою удочку, только изредка прицепляя к ней какую-нибудь отраву; героини — напротив — это истинные пираты, настоящие форбаны,[89] безжалостные, беспощадные, беспардонные.